Он и верных-то не очень терпит.
В общем, Самохвалов слушал, как директора без толку мусолят бесперспективные вопросы, и думал, что этих старых ослов давно пора повыгонять к чертовой матери.
Собственно, он так думал еще на Волге-планете. Теперь директорат как учреждение утратил былой смысл: на чужом звездолете никто руду не добывал. А привычка править осталась. И эти пожилые мордастые мужики казались Самохвалову жалкими и никчемными. А напускная их важность казалась глупой и еще более никчемной.
Не о том нужно сейчас думать. Не о том говорить. Директора изо всех сил пытались изобрести какой-нибудь верный и безболезненный способ помириться с капитаном. Господи – неужели они всерьез полагают, что Савельева можно одурачить?
Самохвалова же куда сильнее занимали чужие. Все-таки зелененькие после разгрома у Волги сумели взять след и притащиться в глухой и безжизненный угол галактики, где капитан Савельев вынашивал какие-то свои таинственные замыслы. Самохвалов многое бы отдал за то, чтобы проникнуть в замыслы капитана.
Только возможно ли это в принципе? Вряд ли. Самохвалов, во всяком случае, сильно в этом сомневался. Какой-никакой опыт работы с корабельной сетью у него все же имелся, не зря он даже сумел обойти некоторые запреты и ловушки корабля. И у него хватало ума, чтобы понять: капитан на таком корабле – почти бог. Сбросить его возможно лишь каким-нибудь дурацким методом. Наподобие многоступнчатой операции, которую недавно пытались осуществить Гордяев и бандиты. Но дважды такое не проходит, это и младенцу ясно.
Слишком мало времени провел Самохвалов на борту этого могучего чуда, и слишком редко ходил на вахты. Может быть тогда он и отыскал бы еще какой-нибудь способ стать капитаном… А пока остается только одно.
Выждать. Выждать год-два, получше узнать эту странную сеть, наполовину состоящую из живых людей, свыкнуться с ней, стать своим…
Но для этого нужно выстоять в новом поединке с чужими.
Директора продолжали препираться, Самохвалов продолжал думать о своем. Отвлек его взъерошенный охранник, ворвавшийся в зал. Выглядел охранник так, словно пробежал пятикилометровый кросс по целине, и при этом показал время, близкое к олимпийскому рекорду.
– Капитан! Сюда идет капитан!
Директора заткнулись, как миленькие. А Самохвалову неожиданно стало очень интересно – что же сейчас произойдет. Он снова не мог спрогнозировать близкие события – слишком много случайностей, неучтенных факторов и скрытой информации. Тут и более искушенные специалисты подняли бы руки, не то что полуиженер-полусоветник рудного директората с далекой и малонаселенной планетки… ныне к тому же несуществующей.
– Охрана? Что охрана? Почему вы ему позволяете идти сюда? – не своим голосом спросил Гордяев.
– Он говорит, что корабль в опасности, – сказал кроссмен, все еще не в силах отдышаться. – И мы ему верим…
Охранник скривил губы – Самохвалову показалось, что презрительно. В самом деле, директорат выглядел неважно. Кто побледнел, как планария, кто наоборот побагровел; кто сидел, вцепившись в подлокотники кресел, кто вскочил, нелепо и судорожно жестикулируя; кто молчал, сраженный вестью, кто бормотал что-то нечленораздельное…
А вообще толпа взрослых мужиков, привыкших повелевать и отдавать приказы, выглядела сейчас группой нашкодивших подростков. Которые мечутся в тщетных попытках избежать заслуженного наказания.
Капитан появился минут через пятнадцать. Самохвалов видел, что он оставил кому-то велосипед перед самым входом. И вошел в зал.
К этому времени директора хотя бы внешне приобрели более-менее достойный вид. Уселись и сосредоточенно ждали решения своей участи.
Вслед за капитаном вошли старшие офицеры – бывшие звездолетчики, космодромная братия… Пятеро.
«И этим тугодумам корабль дал высший доступ, – подумал Самохвалов с тоской. – Бог мой, где же справедливость?»
– Ну что, господа заговорщики? – вместо приветствия спросил капитан, цепко обводя взглядом зал. – Допрыгались?
Гордяев встал и собрался было что-то сказать, но Савельев остановил его повелительным жестом. И шеф директората промолчал. Уселся на место и опустил взгляд.
– Значит, так. Никаких обещания я с вас брать не буду, потому что грош цена вашим обещаниям. Мне сейчас нужно только одно: не мешайте. Это в ваших интересах, если чужие прорвутся на борт в ближайшие двое суток, мы не сумеем их остановить. Хотите опять к чужим в зеленые лапки?
Капитан с интересом воззрился на директоров – и ни один не нашел в себе решимости встретиться с ним взглядом.
– Двое суток. Двое суток вахт не будет – и оживить системы раньше невозможно. Если мы протянем – будет такая же драка, как у Волги. Через двое суток я допущу к вахтам всех – в том числе и вас.
Но не надейтесь, что я снова куплюсь на ваши каверзы. Все господа. Я больше играться не намерен. И бардак, который вы в жилых секторах развели, я прикрою. Кто пикнет – придавлю к чертовой матери, как поганого клопа, вы меня знаете. И – на всякий случай – знайте: ваша охрана теперь работает на меня. Я пообещал почаще пускать их на вахту. Можете предложить им много денег, и выслушать куда они вас пошлют.
А теперь убирайтесь из зоны головных рубок. В жилые сектора. И если кто посмеет нос сунуть дальше офицерского – пеняйте на себя.
Все. Вон отсюда…
Он не успел договорить. Гордяев, дико сверкнув глазами, вытащил бласт и направил на капитана.
Но его голова тут же раскололась сразу от нескольких импульсов, хлынула кровища, и безвольное тело распласталось между первым рядом и парой противостоящих кресел.
Бласты были в руках капитана, в руках Суваева, Риггельда и отчаянной девушки по имени Юлия, в руках сразу трех охранников у дверей. В том числе и у марафонца. И все стволы глядели туда, где еще совсем недавно стоял шеф рудного директората планеты Волга Михаил Константинович Гордяев.
Молчание стало тягостным. Но никто не осмеливался его нарушить – все бросали осторожные взгляды на капитана.
– Вот так-то, – сказал капитан напоследок. – Не заставляйте меня никого убивать.
И Савельев первым, не оглядываясь, пошел прочь. От выхода зала к лифтам. И дальше – к капитанской рубке. Офицеры, конечно, последовали за ним.
А обезглавленному директорату ничего не осталось, как направиться в транспортный рукав. Такой понурой процессии Самохвалов давно не видел.
Он поколебался всего секунду.
И свернул к лифтам, прокручивая в голове будущий разговор.
«Здравствуйте, капитан. Моя фамилия Самохвалов, я был инженером-консультантом у этой когорты олухов, которую вы отослали в жилые. Признаться, быть консультантом мне порядком надоело. Тем более здесь, на таком корабле… И у меня есть кое-какие соображения по работе с системами. Не выслушаете?»
Выслушает – Самохвалов ничуть не сомневался. И ему действительно было что сказать.
58. Роман Савельев, капитан, Homo, крейсер Ушедших «Волга».
Едва я вернулся в капитанскую рубку и блаженно откинулся в кресле, примчались Мишка Зислис и Веригин.
– Рома! Леший тебя дери, как тебе это удалось?
Я попытался устало улыбнуться, как и полагалось справившемуся с трудностями бравому капитану.
Боюсь только, что улыбка вышла скорее жалкой, чем усталой.
– Вы без потерь продержались?
– Почти, – ответил Зислис. – Хаецкого ранили, Купцевича и Макса Клочкова подстрелили… А у Фломастера половину положили, гады… Валеру Яковца, Семилета… Ну, доберемся мы до Шадрона и Плотного!
– Сначала нужно добраться вот до них, – вздохнул я, указывая на экран.
Вдали медленно перемещалось громадное созвездие. Армада чужих. Кажется, в созвездии все прибавлялось и прибавлялось звезд. Периодически армада прекращала свечение и погружалась во тьму, и тогда ненадолго начинало казаться, что «Волга» пребывает в безопасности.
Но я-то знал, что это не так.
– Когда на вахты?
Я пожал плечами. Интерфейсник я запрограммировал на немедленное информирование. Он и мертвого поднимет… да так, что никто ничего не услышит, не заподозрит. Кроме меня, разумеется.
– Кстати, – поинтересовался я. – Ты понимаешь пилотский код?
– Нет, – признался Зислис. – И Лелик не понимает. Но с нами были Хаецкие. Здорово это ты придумал с дохлыми коммуникаторами!
Я в смешанных чувствах покачал головой.
– Н-да… Только никому не говорите, насколько все это было авантюрой… Фломастер, вон, вообще не обратил внимания на вызовы.
– Ладно тебе, капитан! – Зислис ободряюще хлопнул меня по плечу. – В конце концов, победителей не судят.
– Да какие мы победители, – я поморщился. – Мошки под прессом. Вот, корабль оживет, тогда и поглядим кто победитель…
– Ну, добре! – Зислис многозначительно подмигнул и потянул Веригина за рукав. – Пошли Лелик! Нам предстоит ночлег на рабочих местах.
– Да, кстати, – сказал я им в спины. – Вы не знаете, откуда в ремзоне взялись велосипеды?