Ну? Чем хотите удивить? Голубым небом, что я вижу в проеме туннеля? Свежим ветром? Пением птиц?
Мысленно усмехнувшись, я с постным лицом шел вслед за Машей и Кэлосом. Туннель развернулся пологой воронкой, и по ней мы вышли на поверхность. На миг меня замутило – видимо, от резкой смены гравитационного вектора.
Потом все стало хорошо.
Благодать!
Под ногами трава. Над головой – чистое голубое небо с пушинками облаков. Течет неспешная, широкая река, скользят по ней треугольнички парусов – то ли яхты, то ли парусные доски. Зеленеет лес. Домики вдали, какие-то тонкие, изящные башни с флагами…
– Очень мило, – сказал я.
И Маша, и Кэлос смотрели на меня в полной растерянности. Я обернулся, поглядел в воронку – глубоко «внизу» тянулся ярко освещенный ход. Кто-то задумчиво, неторопливо брел вверх, к нам.
– Нет, я восхищен, – подтвердил я. – Да. Кэлос, я когда-то видел старый детский фильм про то, как группа подростков на фотонном звездолете полетела к другой звезде. Это… вымышленная история, такого не было. Так вот, в этом фильме на корабле тоже устроили комнату-имитатор. С полной иллюзией открытого пространства…
Они улыбались. Даже переглянулись понимающе. Ну ладно Кэлос, а Маша-то чего хохочет…
– Петр, оглянись повнимательнее, – попросил Кэлос.
Я снова окинул взглядом иллюзорный мир. И…
Как удар тока – ощущение Врат. Одни, другие, третьи… Невдалеке от нас, у реки, за лесом…
– Это не имитация.
Меня пробила дрожь, побежали по спине холодные мурашки. Я снова глянул в воронку туннеля – и отшатнулся.
Далеко-далеко…
В ином мире.
– Это планета Торговой Лиги, – торжественно сказала Маша. – Каждая их станция имеет сюда выход.
– Одна из альтернатив Вратам, – подтвердил Кэлос. – Рано или поздно, но Лига станет прокладывать и свои туннели между мирами. Я не знаю, что из этого получится. Но, как ты понимаешь, желаю им удачи. Для меня это актуальный вопрос.
– Боже мой…– только и прошептал я. Врата милосердно скрывали миг перехода. Врата не выглядели так обыденно – дырой в пространстве, кроличьей норой для любопытных Алис…
– Вот потому, – торжественно сказал Кэлос, – я и считаю, что вам надо принять Тень. Система неподконтрольного перемещения имеет массу минусов. А вот такая – рано или поздно она разовьется, снимет напряжение. Хочешь положится на сверхразум, обрести бессмертие – иди во Врата. Желаешь путешествовать из мира в мир, опираясь на осознанные желания – милости просим в Торговую Лигу.
– Этой штукой и сейчас можно пользоваться как транспортом! – отходя от воронки, воскликнул я. – Верно? Прилететь на станцию, прийти сюда, выйти с этой планеты на другую станцию…
– Лига пока не поощряет подобные путешествия, – сказала Маша. – Они, кажется, побаиваются последствий. Ну что, вперед?
Мы двинулись к одному из домиков. Одноэтажный кирпичный коттедж, уютный, но простенький, словно дачный домик человека со средним достатком.
– Нам отвели его для жилья, – пояснила Маша. – Ну, в целях адаптации, сами они предпочитают селиться на станциях…
Дом был окружен садиком – цветущие деревья, если не вглядываться – похожи на яблони. Из-за домика доносились голоса.
– Андрей Валентинович буйствует, – тихонько сказала Маша. – Ты… иди. Пусть будет сюрприз.
Она кивнула Кэлосу, тот тоже послушно остановился.
Сюрприз… Был мне уже сюрприз, по возвращению от Геометров…
А ведь ты здорово очеловечилась, Маша! Словно шелуха спадает с энергичной, но неприятной женщины, которую я впервые увидел – и невзлюбил, – две недели назад. Слой за слоем… холодность, жесткость, серьезность… так мы тебя еще из ФСБ вытащим, хотя говорят, что оттуда никогда не уходят…
Мужика ей надо хорошего. Даже не мужа, а именно мужика. Чтобы научилась прижиматься к чужому плечу, кокетничать, флиртовать, бить тарелки… мыльные оперы смотреть, в конце концов.
Я медленно обошел дом. Мне некуда было торопиться, минуты ничего не решат ни для Земли, ни для деда.
– …в подсознании? – донесся знакомый голос. – Чушь собачья! Вопрос не в том, будет ли выбор судьбы зависеть от подсознания человека! Конечно, что-то удастся сдержать. Самые уродливые из ваших миров зачахнут или останутся в изоляции. Но само наличие неограниченного выбора – ловушка!
Прислонившись к стене дома, я прикрыл глаза. Ну вот, деда, все в порядке. Ты по-прежнему ищешь идеалы. Мы снова вместе. Никакая Тень нам не помеха.
– Неограниченного не будет, – голос жесткий, властный, но немного смущенный. – Андрей, вы опять подменяете понятия! Мы не станем связывать все планеты Тени. Только…
– Опять фильтрация? Оптимисты! Тогда ваши туннели зачахнут. Или вы даете полную, адекватную замену Вратам, вплоть до количества входов на каждой планете, или остаетесь на бобах.
Я шагнул вперед. И увидел рептилоида. Счетчик сидел, высунув длинный язык, и внимательно слушал. Потом треугольная морда повернулась ко мне.
– Я от всей души желаю вам успеха! И не сомневаюсь, что альтернатива возможна… но пока – не вижу ее! Уж простите – не вижу!
Нет!
Счетчик ведь молчит!
Пасть рептилоида раскрылась в улыбке.
Я бросился вперед.
Плетеный стол, прозрачный кувшин с темно-красным вином. Два плетеных кресла. В одном, подавшись вперед, смешно сжимая пустой бокал, незнакомый седой мужчина. В другом, развалившись, отхлебывая вино перед очередной тирадой, чуть-чуть знакомый человек…
Немая сцена.
Мой бывший дед не удержал бокал. Вскочил, не обращая внимания на залитую вином рубашку. Улыбнулся – смущенно, как если бы я застал его в кабинете с раскуренной трубкой и рюмкой коньяка…
– Дед…– сказал я деревянным голосом. – Тебе вредно пить вино.
– Теперь уже нет.
Ему было лет сорок, не больше. Он теперь мне даже в отцы не годился, не то что в деды. Таким я его видел лишь на старых фотографиях, которые дед так не любил доставать…
– Петя…
Обнять его было нестерпимо трудно, словно чужого человека. Знакомые черты исказились – пусть даже молодостью. Наверное, будь дед таким в моем детстве – я вырос бы совсем другим. Не вовремя. Все и всегда происходит не вовремя.
Дед шагнул навстречу.
– Пит… я ведь тот же самый…– тихо сказал он. – Пит, ну представь, что старый хрыч сделал себе пластическую операцию…
Господи… Я ведь веду себя как Маша! Что я ей говорил – о форме и содержании, о том, что душа важнее тела? Значит, это все была чушь? И я готов принять деда стариком или в облике чужого, но только не таким – живым, здоровым, энергичным. Что во мне – ревность к его обретенной молодости… ну, не молодости, конечно, зрелости… тревога за собственную самостоятельность – такой Хрумов с новой энергией примется за мое воспитание… тоска по старому, прикованному к дому, беспомощному, если уж честно, деду? Что во мне? Какие чертики сейчас пляшут в моем подсознании?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
