— Раз тебе требуется действенная магия, обратись к Морагу.
— Это, конечно, выход. Но он попросит об ответном одолжении.
— А с чего ты взяла, что Томас или я — бессребренники?
— Понятия не имею. Но о какой бы услуге любой из вас ни попросил, уверена, у меня она затруднений не вызовет. А вот Морагу… Этот наверняка захочет, чтобы я раз и навсегда примирила племя. Закрыла казино и все остальное.
— И что же в этом плохого?
— У всего есть свое предназначение. Сейчас многие полагают, что Сэмми Быстрая Трава раскалывает и разрушает племя, но скоро придет время, когда именно он вновь воссоединит кикими. Он и Томас.
— Ты вправду считаешь, что он изменится просто по доброте душевной?
— А с чего ты взял, что и теперь им не движут благие намерения? — отвечает Ситала вопросом на вопрос.
— Да его интересуют только деньги! И возможность потешить себя любимого. А на обычаи собственного племени ему просто наплевать.
— Основная часть заработанных Сэмми денег отходит племени — так же, как и часть твоего гонорара и средств от продажи прав на издание…
— Не понимаю, о чем ты, — вру я.
Она пожимает плечами.
— Сэмми и традиционалисты достигнут соглашения. Им есть чему поучиться друг у друга. И это будет очень важно, когда встанет вопрос водопользования.
— Что-что?
— Город стремительно разрастается с каждым годом. Еще недавно его пригороды теснились за руслами пересыхающих речушек, а теперь они подбираются к самым горам. Не успеешь оглянуться, как всем этим новым домам, школам, площадкам для гольфа и предприятиям понадобится вода — и где, как ты думаешь, они будут ее брать?
— Об этом я не думал, — я трясу головой.
— В сезон дождей с заповедных гор по каньонам несутся потоки воды. И течет она по землям кикими, между двумя половинами резервации. Город наверняка захочет заключить договор и, возможно, даже соорудить водохранилище — естественно, на землях кикими. А что произойдет, если племя откажет? Или если город сочтет запрашиваемую цену слишком высокой?
Мне даже не приходится задумываться над ответом. История о воде в пустыне стара как мир, а если дело касается притязаний на землю индейцев, заканчивается она обычно плохо. И я говорю:
— Тогда жди неприятностей.
Ситала кивает.
— Вот тогда-то для переговоров и потребуется человек вроде Сэмми, способный понимать оба мира. Равным образом нужен будет и Воинский союз — охранять и защищать собственность племени. И обеим сторонам придется взаимодействовать. Научиться работать в мире и согласии. Как ты думаешь, почему Женский совет позволил Сэмми осуществлять свои планы? Да потому что Тетушки предвидели, что им понадобятся его навыки и деньги, которые приносят его заведения.
Новая знакомая предстает передо мной в другом свете.
— Для призрачной птицы ты на редкость практична, — подмигиваю я ей.
На этот раз, однако, Ситала не смеется. Она не сводит с меня пристального взгляда. Мне понятно, что на уме у нее лишь одно.
— Так ты хочешь, чтобы я взялся ваять для тебя тело.
Она кивает.
— Художник я хреновый, — признаюсь я. — Мое высшее достижение в изобразительной сфере — палка-палка-огуречик. Мне даже подумать страшно, какую жуть я сваяю! Поверь мне, ты сама не захочешь быть такой уродиной, что выйдет из-под моих рук.
Ситала качает головой.
— Главное — намерение. А не то, что, как ты думаешь, может получиться.
Я пытаюсь всесторонне обдумать возникшую проблему, однако выбора у меня, похоже, нет.
— Если я сделаю тебе тело, это никому не навредит? — уточняю я.
— Непосредственно — конечно, нет. Я хочу сказать, что ничего злодейского не замышляю. Консуэла, естественно, будет недовольна, но она всегда может попросить громов помочь ей создать другую тень, если нечто подобное вообще понадобится. Ведь для нее это тоже чистая и новая страница. Начало. Будет здорово, если она решит сосредоточиться на настоящем, сможет радоваться жизни и наслаждаться ее красотой, а не изводить себя мрачными мыслями.
Тут в ее глазах вспыхивает озорной огонек, и она со смехом добавляет:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— А вдруг я примусь кого-нибудь мучить и изводить? Тебе решать, взвалишь ты вину за все это на себя, если даруешь мне тело, или нет!
Я тоже смеюсь и киваю. Несут ли родители ответственность за поступки повзрослевших детей? Да — ведь это они привели их в мир. Нет — нельзя контролировать другое существо. Даже пытаться не стоит. И тогда я решаю, что пора Ситале обрести независимость.
— Ладно, — говорю я. — Я сделаю тебе тело.
Радость, которой сверкает ее взгляд, стоит всех глупостей, что я сотворил сегодня.
— Мне начать прямо сейчас? — спрашиваю я и оглядываюсь. Кругом только камень.
— Сначала тебе нужно вернуться в свое тело, — отвечает Ситала. — И еще, перед тем как опробовать себя в роли скульптора, тебе предстоит довести до конца одно незавершенное дело.
Я не успеваю спросить, как мне надлежит понимать эти ее слова, потому что Ситала интересуется:
— А что ты хочешь взамен?
— Как-нибудь потом сочтемся, — машу я рукой.
— Я знала, что ты так скажешь, — улыбается Ситала.
— Потому что для тебя будущее и настоящее происходят одновременно, да?
— Нет, — качает она головой, — потому что ты такой человек. Мне даже не нужно брать с тебя обещание, что мое ответное одолжение никому не навредит.
— А что ты подразумевала под «незавершенным делом»?
Она встает и указывает за край плато, на что-то, пока мне невидимое. Это мое личное место для медитаций, и я, как никто другой, знаю, что там ничего быть не может. Но я тоже поднимаюсь на ноги и с изумлением вижу внизу некий объект. Он парит в воздухе. Постепенно до меня доходит, что это тело. Медленно вращающееся женское тело.
6. Сэди
Прогулка в сопровождении Мэнни от Мишн-стрит до района, где свило гнездо семейство Хиггинсов, выдалась долгой. Сэди шла, стиснув кулаки в карманах худи. Как же правой руке недоставало привычной тяжести канцелярского ножика, что у нее отобрал этот тип! Длинные волосы парня покачивались в такт его шагам, рта он больше не раскрывал. Вороны не отставали.
Сэди прямо-таки зациклилась на отнятом оружии. Чем ближе был родной, так сказать, дом, тем сильнее ей хотелось кого-нибудь порезать. Себя. Мэнни. Случайного прохожего. Ей было плевать, кого именно.
Лицезрение родного паршивого района ее настроение только ухудшило. Пыльные дворы с пожухлой травой да пересохшими кактусами, бурыми и сморщившимися. Кое-какие дворы, впрочем, могли похвастаться растрепанными пальмами. Почти в каждом стояла как минимум одна отжившая свое тачка — как правило, на чурбанах вместо колес. Асфальт давно потрескался и кое-где облез до земли, а на постройки и вовсе смотреть было тошно. Не диво, что у Сэди отчаянно едет крыша — детство в таком Дряньбурге даром не проходит.
Но она снова здесь. И реальных шансов выбраться из этой помойки всего два: или загреметь в тюрягу, или, раздобыв деньжат, удрать как можно дальше. Мечта о барышах с продажи Джексона Коула — лет сто назад это было, не меньше! — лопнула, как мыльный пузырь. Рассыпалась в прах, в пыль придорожную. Теперь наскрести денег хоть на междугородный автобус — и то радость. Может, тогда и где-то там ей удастся начать все с начала. Конечно, все зависит от того, сколько наличности хранится у Реджи в доме. И сколько понадобится переломать ему костей, чтобы заполучить ее.
Правда, сначала нужно как-то одолеть папашу.
— Дальше я сама, — объявила Сэди за квартал до дома.
Мэнни кивнул и остановился.
— Советую не забывать одну важную вещь, — произнес он напоследок.
— Да, и что же?
— Если Эгги умрет, между нами и тобой все будет по-другому.
Сэди сделала шаг в сторону:
— Вы не можете мне навредить. Вы обещали. И очень этим гордитесь! И потом, я ведь заключила сделку с ведьмой.
— За которую расплатилась душой того, кто искренне хотел защитить тебя.
