«Настоящий певец, — думал Реган, сидя на склоне оврага, — и мёртвый певец, если я не буду осторожнее».
Ему показалось, что уровень воды в потоке постепенно повышается. Он в тысячный раз посмотрел наверх и в тысячный раз решил для себя, что по скользкому, глиняному, почти вертикальному склону взобраться было почти невозможно, а если он упадёт вниз, придётся довериться сумасшедшему потоку воды.
«А поток этот, — подумал он, мрачно поглядев вниз, — не оставляет больших надежд на будущее».
Регану очень хотелось, чтобы дождь побыстрее кончился. Даже перспектива смерти в мутном потоке по сравнению с сидением под проливным дождём не казалась такой уж страшной.
— Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган! — закричал вдруг кто-то сверху.
Он принял это за слуховую галлюцинацию, создаваемую шумом дождя.
Крик повторился.
— Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган!
На этот раз он уже всерьёз отнёсся к крику, уцепился покрепче за куст, повернулся и прищурил глаза. На фоне тёмного неба он заметил чью-то голову, наблюдавшую за ним с края обрыва.
— Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган! — опять повторил голос, и Реган подумал, что к нему неведомо откуда пришло спасение. А может, и нет. Ему рассказывали когда-то, что в безлюдных местах Альбиона живут привидения, которые любят наблюдать за погибающими от стихии людьми, правда, он раньше никогда не встречался с ними.
— Я обычно не отзываюсь на это имя! — закричал он, сознавая, что его будет просто не слышно из-за шума бури. Он закрыл глаза. Тёплая дождевая вода стекала по лицу за воротник.
— Потерпи, Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, — сказал человек на краю обрыва. — Я сейчас подойду к тебе.
— Не глупи! — закричал он. — Склон очень скользкий! К тому же на уступе не хватит места для нас обоих!
— Спасибо за предупреждение, молодой человек, — произнёс бодрый голос уже рядом с ним, — но, уверяю тебя, что знаю гораздо больше о скользком, чем тебе когда-либо доведётся узнать.
Звуки дождя и беснующегося потока на дне оврага вдруг стали стихать, пока не превратились в тихий шёпот, доносящийся как бы издалека. Затем Реган почувствовал, что ему стало тепло, потрогал свою одежду — она была сухой.
Сидящая рядом с ним женщина с высокими скулами, ярко-зелёными глазами и короткими волосами была здесь совершенно неуместной. Она лукаво, но дружелюбно взглянула на него, и он обнаружил, что улыбается ей в ответ. В тот же самый момент он обнаружил, что она не сидит рядом на уступе, а, скрестив ноги, парит в воздухе перед ним.
— Так ты — мираж, — разочарованно проворчал он. — Я полжизни надеялся увидеть мираж, чтобы рассказывать потом всем, как он выглядит, а увидел его только перед самой смертью. Большое тебе спасибо, мираж.
Мираж засмеялся.
— Не беспокойся, Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, — сказала она, запрокидывая голову. — Я не мираж. Я существую на самом деле. Позже, если захочешь, я покажу тебе мираж, и ты сможешь написать о нём песню.
Она пришла сюда в самый дождь, но была совершенно сухая: на её обуви не видно грязи и в волосах — ни одной капли. За плечами у неё была арфа в деревянной раме, отполированной до блеска. Регану показалось, что вокруг них появилось некое свечение, не дававшее дождю проникать внутрь обозначенной им сферы. Нет, сообразил он, оглядевшись, всё было совсем не так: просто капли, почти настигнув их, вдруг обнаруживали, что хотели упасть совершенно в другом месте. Они сворачивали и следовали по новому курсу.
— Моё полное имя — Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган, — сказал он осторожно, — но я почти никогда не использую его целиком. Те, кто знает меня, зовут просто Реган; для других же я вовсе не имею имени.
— Подвинься немного, — предложила женщина, напрочь игнорируя его слова. — Я хочу сесть рядом с тобой.
— Но здесь не хватит места, — сказал Реган, нарочито подвигаясь влево и всё ещё продолжая держаться за куст.
— А вот и хватит, — сказала она капризно. — Видишь?
Она сидела рядом с ним на уступе, где вдруг оказалось достаточно места для них обоих. Она даже положила рядом арфу.
— А теперь, Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер Реган… — начала она.
— Я же сказал тебе, — с раздражением прервал он её, — я не использую своё полное имя.
— Извини, — сказала она с усмешкой. — Конечно же, ты Реган. Я постоянно забываю об этом, Барра’ап Ртениадоли Ми’гли’минтер…
— Реган!
— Реган. Да, конечно. Но почему это так важно для тебя?
Раньше ему никто не задавал этого вопроса, и он рассердился, что не мог на него ответить.
«Из-за того, что моё полное имя заставляет меня чувствовать себя абсолютно голым. Это — нечто чересчур личное», — хотелось ему сказать, но, по насмешке в глазах женщины, он понял, что она будет нарочно дразнить его, делая вид, что неправильно поняла это объяснение.
И он произнёс:
— Это важно.
Она отвернулась, глядя, как вода стекает по противоположному склону, и едва заметно кивнула. А когда вновь обернулась, на лице её была улыбка.
— Ну, — сказала она, — каждому своё. Я, например, всегда пользуюсь полным именем.
— И как же тебя зовут? Ты до сих пор не сказала мне об этом.
— Элисс, конечно.
Она взглянула на него исподлобья и с подозрением спросила:
— Ты, очевидно, слышал обо мне?
— Не слишком много, — пробормотал Реган. Он знал, что рядом с ним сидела певица, чьи возможности намного превосходили его собственные, и она могла скинуть его в бурлящий поток, лишь слегка пошевелив пальцами. Он задумался о том, что ему делать: польстить ей или не рисковать — ведь можно и обидеть.
— Не ломай голову, — снова улыбнулась она. Её настроение было изменчивым, как ртуть. Она оторвала ветку от куста, за который держался Реган, и бросила её вниз, в мутную воду, глядя, как та крутится, падая навстречу своей судьбе.
— Зачем ты здесь? — спросил он.
— Разумеется, затем, чтобы защитить Аню.
— Аню? Кто такая Аня?
— Это женщина, которая изменит Альбион. Она — дочь Лайана. Ты помнишь его?
— Нет.
Элисс вздохнула.
— Если бы всё повернулось немного иначе, Лайан отнял бы трон у Эллонии. Но он был слишком глуп, чтобы позвать на помощь тех, кто мог ему помочь, и поэтому проиграл.
Она бросила ещё веточку в бурлящий поток и с интересом понаблюдала, как она крутясь уплывает куда-то вдаль. Вокруг них по-прежнему было непонятное, сверхъестественное спокойствие. Реган почувствовал желание протянуть руку и потрогать окружавший их серебристый купол. Он не хотел проткнуть его — просто ощутить пальцами поверхность.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
