class="p1">— Я спросил тебя, является ли твоё решение не выходить замуж за Мэтта окончательным. Эльз, — он нежно повернул к себе моё лицо, пока я не посмотрела на него. — Паркер в Париже, во всеоружии с тем, что мы пока успели собрать. Шарлотта будет здесь через… — он посмотрел на часы. — Чуть меньше часа. Мы намерены сделать всё, что в наших силах, чтобы найти лазейку из этого навязанного брака, но только если и ты этого хочешь, — он усмехнулся, и этот короткий смешок был наполнен сочувственной меланхолией. — Уж кому как не тебе знать, что ты можешь мне доверять. Особенно когда я говорю тебе, что пойму, если ты считаешь, что должна пройти через это. Я просто хочу, чтобы ты знала, что на данный момент есть другой выход. Тебе не обязательно делать это тихо, ничего не говоря. Мы не в Средних веках, что бы там ни думал Монарший Совет. Мы не пешки, чтобы двигать нас по шахматной доске в надежде провести хорошую партию для самих себя.
Как жаль, что у меня тоже был для него вопрос. Хоть и не честно задавать его, когда мы знали друг друга всего месяц, не говоря о том. что ещё надо бы обсудить, применимо ли вообще к нам слово «мы». Но я всё равно спросила.
— А что потом? Что, если мы найдём эту лазейку?
Он молчал.
— Я спрашиваю, потому что… — я попыталась проглотить растущий в горле комок. — Ты по-прежнему Наследный Великий Герцог Эйболенда. Я всё ещё Наследная Принцесса Ваттенголдии.
Он обхватил моё лицо руками.
— Я знаю. Поверь мне, я знаю.
Вырвавшаяся из моих уст усмешка звучала жалко.
— Ведь коронованные правители не могут взять и жениться друг на друге. Даже в двадцать первом веке.
— Я знаю, — снова сказал он. И потом, ещё мягче добавил: — Это мост, который мы можем перейти, когда подойдём к нему.
Мне стало так неспокойно на душе — не из-за него, не из-за моих чувств к нему. А из-за того огромного пласта вечной пустоты впереди, в котором не было ответов на вопросы о новом зыбком будущем, которое настанет, когда всё разрешится.
Отец пригрозил вычеркнуть меня из очереди наследования, но, когда Изабель стала позором семьи, я осталась единственной наследницей. Надежда, хоть и такая хрупкая сейчас, ещё была жива.
Затем Кристиан поведал о своей ситуации. Он рассказал мне о своей матери, о тяжелой судьбе отца, и о том, как и их с братом всю жизнь загоняли в угол.
Я была вне себя от возмущения. От печали. От тоски и зависти, что те люди, чьи семьи и традиции не сковывали их по рукам и ногам цепями, как нас, могли проживать свои жизни, как хотели сами.
Как было бы здорово, если мы и в самом деле были бы просто Эльзой и Кристианом.
— Мэтт не хочет жениться на мне. В этом я уверена, — мой голос был твёрдым, когда я говорила это Кристиану. Сдержанным, несмотря на всё моё негодование. — Важнее то, что я не хочу выходить за него, — я слегка улыбнулась в его разгорячённое лицо. — Он довольно милый парень, но он совсем не для меня.
Я ощутила то, как смех вырвался из груди Кристиана. И было приятно осознавать, что после всего сказанного за сегодняшний день, ещё были возможны такие искренние эмоции.
— Как ты его! Он довольно милый парень. Именно это хочет услышать каждый мужчина, когда его описывает красивая женщина, — он снова достал свой телефон, и его пальцы стали бегать по сенсорному экрану. Я вгляделась в него и увидела имя Паркера.
— Заметь, тебя я так не называла.
Он на секунду поднял глаза, ухмыляясь.
— Ага, но я же милый. Просто по-другому, я надеюсь. По крайней мере, для тебя.
— Напрашиваетесь на комплимент, Ваше Высочество?
В одно время с его смешком у него в руке загудел телефон.
— Я говорю о том, что с ним хорошо, но не классно. Если ты понимаешь.
Кристиан забавно сощурился.
— Милый и с ним хорошо?
— Мы обнимались, и это было похоже на объятия с братом. По крайней мере, так я их себе представляю. Или, может, с дедушкой или дядей. Или с обычным знакомым.
Его пальцы постукивали по экрану.
— Какое счастье, что бедняга Мэтт не слышит, с кем ты его в один ряд поставила.
— Ты бы предпочёл, чтобы он мне понравился?
— Однозначно нет, — и потом, — я видел те ваши объятия. Мне было весьма неприятно наблюдать их.
Это меня порадовало.
— Как так, Крис? Ты признаёшь, что ревновал меня к по-братски милому и хорошему Мэтту?
Телефон снова издал гудок. Он улыбнулся в знак признания.
— Только потому что тебя обнимали его руки, а не мои. Я был больше, чем уверен, что он тебе совсем не нравится.
Я легонько толкнула его в плечо.
— Ну и эго у тебя.
Он просто пожал плечами, ухмыляясь.
— Мы с тобой обнимались, если забыл. После заплыва нагишом.
— Я ничегошеньки не забыл, особенно того, что ощущалось это как угодно, только не по-братски. Или, — сказал он с кривой усмешкой, — в моём случае, по-сестрински.
— Кстати, а обнимашки с Изабель были сестринскими?
— Так и не узнал. Мы не обнимались, но один раз мы танцевали с ней, — он поддел моё плечо своим. — Это считается?
Я приложила ладонь к губам, чтобы не расхохотаться.
— Довольно этого, Эльз. Если хочешь смеяться, смейся, — он поцеловал уголок моих губ. — Между прочим, твой смех меня очень даже заводит.
Нежный цветок радости распустился у меня в груди. — Серьёзно?
Он провёл губами по моей щеке, шепча в ухо:
— Очень. Я думаю, это мой самый любимый звук.
Телефон снова издал сигнал, отчего я искоса взглянула на него.
— Ещё минуточку. Я сейчас с Паркером переписываюсь. Он в номере этажом ниже, — одной рукой он строчил, а другой поглаживал мою голую ногу под шёлковым халатом. — Готовится помочь нам сорвать Операцию под названием КРБ.
— Слава богу! А то я и представить себе не могу, что делать с Мэттом дальше. Целоваться? — из меня вырвался короткий вздох, когда его пальцы поднимались вверх по внутренней части моего бедра. — Я уже не говорю о сексе, — я изобразила дрожь, чтобы скрыть истинные мурашки удовольствия, появившиеся от его лёгких касаний. — Если у нас и будут дети, то их однозначно придётся создавать в лаборатории.
Телефон, наконец, отправился на рядом стоявший столик.
— Ради Бога, Эльз. Давай не будем говорить о твоём сексе с Мэттом. По-братски или ещё как, но представлять это
