– Это кое-что дает нам, – сказал сэр Чарльз. – На мой взгляд, наибольший интерес для нас представляет период, когда мистер Баббингтон служил викарием в приходе Святой Марии в Джиллинге. Его молодость была слишком давно, чтобы он мог тогда сталкиваться с кем-либо из тех людей, которые присутствовали в тот вечер в моем доме.
Миссис Баббингтон вздрогнула.
– Вы действительно полагаете… что кто-то из них…
– Я не знаю, что думать, – ответил сэр Чарльз. – Бартоломью что-то увидел или о чем-то догадался – и умер точно так же. При этом присутствовали пять…
– Семь, – поправила его Эгг.
– …Семь человек, которые присутствовали и в моем доме. Один из них наверняка является преступником.
– Но почему? – воскликнула миссис Баббингтон. – Почему? Какой мотив мог быть у этого человека для убийства Стивена?
– Это мы и собираемся выяснить, – ответил сэр Чарльз.
Глава 2
Леди Мэри
Мистер Саттерсуэйт приехал в «Воронье гнездо» вместе с сэром Чарльзом. В то время как его хозяин и Эгг Литтон-Гор навещали миссис Баббингтон, он пил чай с леди Мэри.
Последняя относилась к мистеру Саттерсуэйту с большой симпатией. Несмотря на мягкость ее манер, она отличалась определенностью и твердостью взглядов в отношении того, что ей нравится и что не нравится.
Мистер Саттерсуэйт прихлебывал китайский чай из чашки дрезденского фарфора, жевал микроскопические сэндвичи и вел беседу. Во время его последнего визита они нашли много общих друзей и знакомых. Их сегодняшний разговор начался с той же темы, но постепенно приобрел более интимный характер. Мистер Саттерсуэйт был чрезвычайно тактичным человеком – он сочувственно выслушивал сетования других людей и никогда не докучал им своими проблемами. Еще в прошлый раз леди Мэри сочла вполне естественным поделиться с ним своим беспокойством по поводу будущего своей дочери. Теперь же она разговаривала с ним, как со старым другом.
– Эгг очень упряма и своевольна, – сказала леди Мэри. – Она с головой отдается своим увлечениям. Знаете, мистер Саттерсуэйт, мне не нравится, что она ввязывается в расследование этого прискорбного происшествия. Эгг наверняка посмеялась бы надо мной, если б услышала мои слова, но я считаю, что это не женское дело.
Ее лицо раскраснелось, а карие глаза смотрели на мистера Саттерсуэйта с детской доверчивостью.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он. – Сказать по правде, мне самому это не очень нравится. Конечно, все дело в старомодных предрассудках, но тем не менее. Как бы то ни было, в наш просвещенный век нельзя ожидать от юных леди, что они будут сидеть дома, заниматься шитьем и содрогаться при мысли о жестоких преступлениях.
– Мне не хочется думать, что это убийство, – сказала леди Мэри. – Я и представить себе не могла, что могу оказаться вовлеченной в нечто подобное. Это ужасно… – Ее передернуло. – Бедный сэр Бартоломью!
– Вы знали его не очень хорошо? – отважился спросить мистер Саттерсуэйт.
– Я встречалась с ним всего дважды. Первый раз около года назад, когда он приезжал погостить к сэру Чарльзу, и второй раз в тот страшный вечер, когда умер бедный мистер Баббингтон. Меня чрезвычайно удивило его приглашение, и я приняла его только из-за Эгг, – решила, что ей это доставит удовольствие. Бедное дитя, у нее так мало развлечений… К тому же в то время мне казалось, что она впала в депрессию и ничем не интересуется. Вот я и подумала, что эта вечеринка, возможно, немного развеселит ее.
– Пожалуйста, расскажите мне, что вам известно об Оливере Мандерсе, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Этот молодой человек вызывает у меня интерес.
– На мой взгляд, он довольно умен, – сказала леди Мэри. – Конечно, ему пришлось нелегко…
Она слегка покраснела, но, увидев в глазах мистера Саттерсуэйта вопрос, продолжила:
– Видите ли, его родители не состояли в браке…
– В самом деле? Я этого не знал.
– Здесь об этом знают все, иначе я ни за что не сказала бы. Старая миссис Мандерс, бабка Оливера, живет в «Данбойне» – в большом доме на Плимутской дороге. Ее муж был адвокатом. Их сын устроился на работу в одну фирму, преуспел, и сейчас он богатый человек. Их дочь, привлекательная девушка, влюбилась в женатого мужчину, и тот не смог устоять перед искушением, что, с моей точки зрения, совершенно недопустимо. В конце концов, после страшного скандала, они уехали вместе. Жена не дала ему развода. Девушка умерла вскоре после рождения Оливера. Его дядя, живший в Лондоне, взял заботу о племяннике на себя. У них с женой не было собственных детей. Мальчик всегда приезжал сюда, к своей бабке, на летние каникулы…
Она замолчала и после некоторой паузы заговорила вновь:
– Я всегда жалела его. И сейчас жалею. Мне кажется, его высокомерие по большей части напускное.
– Ничего удивительного, – сказал мистер Саттерсуэйт. – Обычное явление. Когда я вижу, как кто-то мнит о себе высоко и постоянно бахвалится, мне сразу становится ясно, что этот человек втайне страдает комплексом неполноценности – по той или иной причине.
– Невероятно.
– Комплекс неполноценности – удивительная вещь. Зачастую он свойствен, к примеру, инвалидам. Стремление к самоутверждению лежит в основе многих преступлений.
– Мне это представляется очень странным, – пробормотала леди Мэри.
Она слегка поежилась. Мистер Саттерсуэйт смотрел на нее едва ли не с нежностью. Ее грациозная фигура с покатыми плечами, ласковые карие глаза, полное отсутствие косметики вызывали в нем симпатию. Он подумал: должно быть, в молодости она была красивой – не яркой, броской, но утонченной, обворожительной красотой. Ему вспомнилась собственная молодость… Неожиданно мистер Саттерсуэйт поймал себя на том, что рассказывает леди Мэри о том, как был влюблен – единственный раз в жизни. По современным понятиям, эта любовная история не отличалась ничем примечательным, но воспоминание о ней было чрезвычайно дорого его сердцу.
Он рассказал ей, как прелестна была его любимая и как однажды они ходили смотреть колокольчики в Кью[84]. В тот день он намеревался сделать ей предложение и надеялся, что она ответит на его чувства. И вот, когда они стояли на краю поля, любуясь колокольчиками, девушка поделилась с ним сокровенным… Он узнал, что она любит другого. Ему удалось скрыть поднявшуюся у него в груди бурю самых противоречивых эмоций и сыграть роль преданного друга.
Возможно, это не было полноценным романом, но в приглушенной атмосфере гостиной, среди вощеного ситца и фарфора цвета яичной скорлупы, рассказ о нем звучал весьма романтично.
Затем леди Мэри поведала ему о своей жизни, о своем замужестве, которое не было слишком счастливым.
– Я была глупой девушкой – все девушки глупы, мистер Саттерсуэйт. Они так уверены в себе, так убеждены, что все знают и понимают… Последнее время много говорят и пишут о «женском инстинкте». Лично я не верю в его существование. Похоже, девушки абсолютно беззащитны перед мужчинами определенного типа. Родители предостерегают их, но все тщетно – они им не верят. Судя по всему, порочные мужчины обладают в отношении их какой-то притягательной силой. Девушки считают, что их любовь способна исправить таких мужчин.
Мистер Саттерсуэйт кивнул в знак согласия.
– Они мало что понимают в жизни. А когда начинают что-то понимать, уже слишком поздно.
Леди Мэри горестно вздохнула.
– Я сама была виновата. Родители не хотели, чтобы я выходила замуж за Рональда. Он происходил из хорошей семьи, но имел дурную репутацию. Мой отец прямо сказал, что Рональд не тот, кто мне нужен. Но я не верила. Я считала, что он станет другим человеком…
Она немного помолчала, погрузившись в воспоминания.
– Рональд был очень обаятельным человеком. Но мой отец в нем не ошибся. Очень скоро я поняла это. Как бы старомодно это ни звучало, но он разбил мне сердце. Да, именно так – разбил мне сердце. Я постоянно боялась… того, что может произойти дальше.
Мистер Саттерсуэйт, всегда живо интересовавшийся подробностями жизни других людей, сочувственно прищелкнул языком.
– Может быть, это звучит кощунственно, мистер Саттерсуэйт, но я испытала чувство облегчения, когда он умер, заболев пневмонией. Не то чтобы мне совсем не было жалко Рональда – я любила его до самого конца. Но у меня больше не оставалось иллюзий на его счет. И к тому же Эгг…
Ее голос заметно смягчился.
– В младенчестве она была очень забавной. Настоящий колобок. Пыталась встать и тут же опрокидывалась, словно куриное яйцо. Отсюда и пошло это нелепое прозвище…
Снова последовала пауза.
– Некоторые книги, которые я прочитала за последние несколько лет, принесли мне немалое утешение. Я поняла, что зачастую люди просто бессильны изменить себя. Это своего рода дефект. Иногда он случается у ребенка, воспитанию которого уделяется большое внимание. В отрочестве Рональд воровал в школе деньги – хотя совершенно не нуждался в них. Теперь я понимаю, что он ничего не мог с собой поделать… У него был врожденный дефект…
