Нет, то был не Ланселот. Такого чувства Питер никогда не испытывал прежде. Никогда в прошлой жизни он так не страшился потери.
Ему удалось немного унять страх, но все же он остался где-то неглубоко.
Гвинифра покачала головой.
— Не знаю, что и сказать, Ланс. Не сейчас. Подожди несколько дней. Это непростой шаг.., из-за него мы оба можем погибнуть. Все зависит от Артуса.
Поразительно! Она говорила о том, что они оба могли пасть от руки Dux Bellorum, а голос ее звучал так обыденно, просто.
Она встала. Питер поймал ее за руку. Она задержалась на миг, крепко сжала руку Питера и вырвала свою.
Она вышла из комнаты, даже не подумав одеться, и не оглянулась, словно боялась, что ее постигает участь жены Лота.
Бесконечное число минут спустя к двери Ланселота подошел оруженосец Гвин. Артус срочно требовал присутствия сенатора в Совете. Туманный предутренний свет брезжил за окном. Питер встал, словно зомби, оделся и поплелся вниз по лестнице. Ему предстояло сохранять хорошую мину при плохой игре, учтиво улыбаться. «Девять дней в этой дыре», — тупо подумал он.
Глава 39
Марк Бланделл сидел в тесных покоях Медраута и перечитывал записку, которую желчный старикашка Мирлин незаметно сунул ему на пиру. «Приходи в палату друидов рядом с базиликой неподалеку от дворца в полночь». — вот что было написано в записке. «Интересно, на каком языке написана записка? — гадал Бланделл. — Ведь это может быть древневаллийский, бриттский или даже латынь. Если Медрауту знакома латынь, то и я, наверное, мог бы определить, на каком языке читаю?» Марк мысленно переписал записку. Предложение потеряло всякий смысл. «Нет, видимо это не латынь. Порядок слов в этом случае не имел бы значения».
Бланделл принялся расхаживать по комнатушке в ожидании цимбалы, возвестившей бы о приходе полночи. Стражник, как правило, ночью особо не усердствовал, бил в цимбалу не слишком громко. Марк боялся — уж не пропустил ли он полночь.
На пиру он явно переел, и теперь пытался подсчитать, сколько же жиров и холестерина впихнул в себя.
Наконец он услышал отдаленный звон. Наверняка пробило полночь. Марк вышел, добрался до лестницы, спустился, повернул налево и быстро миновал часовню. Он помнил: здесь ее называли «ларарий». Он только на миг задержался здесь — остановился, чтобы осенить себя крестом, убедившись, что его никто не видит. Затем он пересек большой зал — почти такой же большой, как триклиний. Тут разместилось с десяток воинов, уже изрядно поднабравшихся. Они играли в кости.
Миновав несколько золоченых дверей, украшенных обсидианом и перламутром, Марк вошел в базилику — тронный зал. Артуса здесь не оказалось. На самом деле, и днем Артус не так уж много времени проводил в тронном зале, верша суд, — так по крайней мере сказал Марку Рабириус Гальбиниус Гальба, насквозь пропитанный римским духом бритт, с которым Бланделл свел знакомство во время экспедиции в Харлек. Как бы то ни было, трон охранял отряд гвардейцев. Вид у них был самый устрашающий, что не укрылось от Марка, хотя глаза у него слипались в столь поздний час.
Базилику освещал единственный, но очень яркий светильник, отбрасывавший зловещие тени на стену позади трона. Сердце у Бланделла ушло в пятки. У него, правда, с собой была записка от Мирддина, которой он мог бы объяснить свой приход сюда, и все же ему было здорово не по себе, и тронный зал Марк миновал крадучись. Гвардейцы же не обратили на него никакого внимания.
Наконец он скользнул в противоположную дверь и поднялся по лестнице в покои Мирддина. На пиру Мед-раут показал записку королеве Моргаузе, и та любезно поведала ему, как пройти в покои друида.
Седобородый старик нетерпеливо поджидал Марка. Он показался ему похожим на американского поэта Уолта Уитмена.
— Запаздываешь, — проворчал Мирддин. — Я же просил прийти ровно в полночь.
Марк бросил взгляд на запястье и страшно разозлился на себя за то, что никак не отвыкнет от этой привычки.
Но когда он вновь посмотрел на Мирддина, оказалось, что старик широко улыбается.
— Прости, старина, — сказал он. — Но я должен был увериться, что это действительно ты.
Марк выпучил глаза. «Неужели.., неужели я наконец нашел его?» — А-а-а? Питер? — осторожно спросил он, и вздрогнул так, что прикусил щеку.
— Марк? — ответил Мирддин вопросом на вопрос и облегченно вздохнул.
Бланделл протянул руку.
— Мы встречаемся на ступени, — произнес он, радостно улыбаясь.
— И расстаемся в квадрате, — произнес Мирддин, пожимая Марку руку, при этом выразительно надавив на сустав среднего пальца Бланделла. Физик ответил взаимностью.
— Слава Богу, это ты, Марк, — сказал «друид». — Я боялся, что это.., ну, ты знаешь, кто.
— Селли?
— Она самая. Хвала небесам, я оказался в теле истинного эксцентрика.., никто не заметил ничего необычного, потому что сам Мирддин весьма чудаковат!
— Ты нашел ее? — требовательно спросил Марк. Голос выдал его чрезвычайное волнение. Мирддин опечалился.
— Нашел, дружище, и тебе это вряд ли понравится. Марк, я успел пронаблюдать за всеми без исключения в Камелоте, и только один человек годится для того, чтобы в него вселилась эта сучка-террористка.
— Кто?
— Тот, кого бы тебе и в голову не пришло заподозрить через полторы сотни лет. Тот, кому под силу в одиночку изменить историю во зло или во благо.
— Кто же это?
Марк гадал, долго ли Питер намерен тянуть с ответом. Ему припомнился эпизод из телефильма. Герой умирал, а другой герой-шпион, как и первый, спрашивал, кто его убил. «Жаль… — прохрипел умирающий… — я не успею.., назвать тебе.., его имени». После этих слов герой скончался.
Мирддин глубоко вздохнул.
— Марк, Селли Корвин живет в теле Артуса.
— Артуса?
— Это он, — подтвердил Мирддин. — И ты понимаешь, что ты должен сделать, Марк.
— Я? Но почему не ты?
Марк прекрасно понимал, что Питер, будучи военным, лучше него разбирается в том, что нужно сделать, чтобы изгнать из этого мира душу Селли.
— Закон Сохранения Реальности, Марк. Порой нужно о нем вспоминать. Марк, мы же отлично знаем, что случилось с Артуром — Артусом в конце концов, верно?
— Он был убит, — отозвался Марк, напряженно вспоминая все, что ему было известно. Научные статьи, жутковатые видеофильмы…
Мирддин мрачно проговорил:
— Он был убит Мордредом. Медраутом, Марк. Бланделл шаркнул подошвами, оттянул тугой ворот сикамбрийской туники. В гардеробе Медраута совсем не было удобных вещей (ни римских тог, ни шотландских килтов). Марк чувствовал себя препаршиво, наряжаясь в одежду Медраута. Тут жало, там кололо… В конце концов он сделал вывод, что Медраут — человек подавленный, притесняемый.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
