— Мы не можем пойти на риск и посадить Кромвеля в окружную тюрьму, — сказал Белл. — Он прав, говоря, что его друзья придут ему на помощь в течение часа. Доставьте его за залив в тюрьму Сан-Квентин. Мы продержим его в изоляции до тех пор, пока не будем готовы выдвинуть формальные обвинения.
— Каждый репортер из каждой газеты в городе будет готов написать статью об этом событии, — сказал Бронсон.
— Прямо отсюда они отправят статьи по телеграфу через всю страну, — с усмешкой сказал Белл. — Сейчас мы все должны следить за тем, чтобы он не ускользнул. Кромвель попытается подкупить любого охранника, который появится около него.
— Я знаю надзирателя в Сан-Квентине, — сказал Бронсон. — Он кристально честный человек. Кромвель напрасно будет стараться подкупить его и организовать побег.
— Не думай, что он не попытается.
Белл смотрел на Кромвеля, которого поднимали в машину.
— Наденьте капюшон ему на голову, чтобы никто не смог узнать его. Заставь надзирателя поклясться под присягой, что он будет хранить тайну; заставь его посадить Кромвеля в одиночную камеру, отдельно от остальных заключенных, и запереть там. Передадим надзирателю все необходимые бумаги утром.
— А как быть с Маргарет? Сомневаюсь, что судья, запустивший руку в карман Кромвеля, подпишет ордер на ее арест.
— Возбуди ходатайство, — наставлял Белл. — Надави на нее. Как только она узнает, что ее брат взят под стражу и она может оказаться с ним рядом, гарантирую, Маргарет соберет всю наличность, которую сможет, и попытается помочь ему. Тогда она попадет прямо нам в руки.
Перед тем как отправиться в офис Бронсона, Белл зашел на телеграф и послал длинную телеграмму Ван Дорну, сообщая ему о поимке пресловутого бандита Мясника. Он также просил, чтобы полковник Денздер добился максимальной помощи от федерального правительства.
В одном Кромвель оказался прав: Маргарет вышла из полицейского департамента менее чем через тридцать минут после того, как ее доставили туда два агента Ван Дорна. Когда она прибыла, адвокаты Кромвеля были уже готовы внести залог. Даже ее шофер был под рукой, чтобы доставить ее домой; он ожидал в «роллс-ройсе» перед департаментом, припарковавшись в зоне, куда въезд машинам был запрещен. Мировой судья каким-то чудесным образом оказался на месте, чтобы подписать все необходимые документы об освобождении. Репортеру, который случайно оказался там по делу ночной кражи со взломом, показалось, что арест Маргарет и се почти мгновенное освобождение были инсценировкой.
Между тем Бронсон и его агенты ехали в машине скорой помощи к парому, чтобы отправить Кромвеля за залив, в округ Марин. Прибыв в док, они направились в тюрьму Сан-Квентин. Как утверждал Бронсон, надзиратель принял активное участие в работе и даже возгордился тем, что в его тюрьме будет находиться бандит Мясник, пока Белл и Бронсон смогут оформить все бумаги и предъявить ему обвинение.
Белл, выйдя с телеграфа, направился в банк Кромвеля. Он поднялся на лифте в главный офис и подошел к письменному столу Марион.
— Надень шляпку, — сказал он серьезным топом без предисловия. — Ты свободна в течение оставшейся части дня.
Она колебалась, совершенно выведенная из равновесия его внезапным появлением после трех дней отсутствия. Ее вновь переполняло влечение к нему. Она видела, что спорить с ним бесполезно, но сказала:
— Я не могу уйти просто так. Я потеряю работу.
— Ты уже ее потеряла. Твой босс за решеткой.
Он обошел вокруг письменного стола и выдвинул ее стул, чтобы она смогла встать.
Она медленно поднялась на ноги и уставилась на него, совершенно ошеломленная.
— Что ты сказал?
— Представление окончено. Я задержал Кромвеля до тех пор, пока мы не получим ордер на его арест и документы, необходимые для предъявления ему обвинения.
Она, двигаясь как в тумане, достала из шкафчика за своим письменным столом шляпку и сумочку и застыла в нерешительности, не зная, что делать дальше. Она нервно уставилась в пол, не веря своим ушам. Марион никогда не думала, что Яков Кромвель, несмотря на все его преступления, может оказаться уязвимым.
Белл уже видел раньше, как у нее краснели щеки, и его всегда поражала эта застенчивая реакция. Он взял шляпку у нее из рук и надел ее ей на голову набекрень.
— Мне так нравится, — сказал он, смеясь.
— Ну, а мне нет, — ответила она с раздражением в голосе, поправляя шляпку. — Куда ты поведешь меня?
— На побережье, где мы сможем гулять по песку и говорить о последних событиях столько времени, сколько потребуется.
— Мы поедем в твоем сказочном автомобиле?
Ее удивило болезненное выражение, появившееся у него на лице.
— Боюсь, мы вообще не сможем отправиться на нем куда-нибудь в ближайшее время.
Глава 35
Строительство тюрьмы Сан-Квентин началось в день взятия Бастилии, 14 июля 1852 года. Почему позднее ее назвали по имени заключенного, сидевшего за убийство, которого звали Мигель Квентин, можно только гадать. Слово «Сан» по-испански обозначает святого. Квентин не был святым, но его имя сохранилось, тюрьма стала называться Сан-Квентин.
В старейшей тюрьме штата в Калифорнии в 1893 году состоялась первая казнь через повешение. Повесили Хосе Габриеля за убийство пожилой пары, на которую он работал. В тюрьме сидели и женщины, но в отдельном здании. К 1906 году более ста заключенных умерли за тюремными стенами: причинами их смерти стали убийства, совершенные заключенными, самоубийства и болезни. Их хоронили на тюремном кладбище.
Ричард Вебер, надзиратель, был гибким, как гимнаст, и энергичным, преданным своей работе человеком. Он был тяжеловесным, но крепким, как скала. Его лицо не покидала вечная усмешка, едва заметная в уголках 176. Строгий блюститель дисциплины, противник реформ, он заставлял заключенных работать: производить продукцию, возделывать сады и посещать общеобразовательные курсы. Заключенным выдавалась компенсация, хоть и незначительная; сокращались сроки тюремного заключения по приговору — все это обеспечило ему репутацию строгого, но справедливого надзирателя.
Бронсон был весьма близок к истине, называя Вебера неподкупным. Он славился как человек, никогда не берущий взяток. Благочестивый католик, Вебер вместе с женой вырастил восьмерых детей. Его зарплата как начальника крупнейшей в штате тюрьмы была достаточной, но на дополнительные приятные вещи и развлечения почти ничего не оставалось. Его мечта когда-нибудь уйти на пенсию и поселиться на ранчо в долине Сан-Джоаквина оставалась только мечтой.
