Хотя и говорят часто, что каждый человек имеет свою цену, все, кто знал надзирателя Вебера, считали его неподкупным. Но, как оказалось, он был всего лишь человеком.
Вскоре после того, как Кромвеля заперли в одиночной камере, располагавшейся на два уровня ниже главного тюремного здания, Вебер посетил бандита-банкира. Он приказал охраннику отпереть стальную дверь, вошел в камеру и сел на небольшой складной стул, который принес с собой.
— Мистер Кромвель, — вежливо обратился Вебер, — добро пожаловать в Сан-Квентин.
Кромвель поднялся со своей койки и кивнул.
— Возможно, я должен сказать, что благодарен за ваше гостеприимство, но это было бы ложью.
— Как я понимаю, вы пробудете с нами недолго.
— До тех пор, пока вопрос обо мне не решится в федеральном суде, — сказал Кромвель. — Это сказал тебе Бронсон из детективного агентства Ван Дорна?
Вебер кивнул.
— Он сказал, что ждет инструкций из департамента криминальных расследований в Вашингтоне.
— Тебе известно, почему меня арестовали?
— Мне сказали, что вы тот самый пресловутый бандит Мясник.
— Тебе известен мой статус в обществе? — спросил Кромвель.
— Известен, — ответил Вебер. — Вы владеете банком и являетесь филантропом, вызывающим восхищение.
— Неужели ты думаешь, что такой человек может грабить банки и убивать десятки людей?
Вебер заерзал на стуле.
— Должен признаться, что пришел к несколько иной мысли.
Кромвель постарался подойти к сути дела.
— Если я дам честное слово, что не совершал никаких преступлений, что правительство Соединенных Штатов выдвигает против меня фальшивые обвинения, чтобы отнять мой банк, ты сможешь выпустить меня на свободу?
Вебер задумался на мгновенье, затем отрицательно покачал головой.
— Прошу прощенья, мистер Кромвель, у меня нет полномочий, чтобы освободить вас.
— Даже несмотря на то что еще нет формальных обвинений?
— Меня уверяли, что обвинения уже оформляются, пока мы разговариваем.
— Если я пообещаю тебе, что не собираюсь бежать, но должен немедленно связаться со своими адвокатами в городе и получить у мирового судьи документы, необходимые для освобождения, позволишь ли ты мне покинуть тюрьму?
— Я сделал бы это, если бы мог, — сказал Вебер. — Но, как надзиратель, я не могу разрешить вам покинуть тюрьму раньше, чем мне в руки передадут документы об освобождении. К тому же агенты Ван Дорна патрулируют перед тюремными стенами, чтобы не допустить вашего бегства.
Кромвель осмотрел бетонную камеру без окон со стальной дверью.
— Какой-нибудь заключенный совершил побег из камеры одиночного заключения?
— Нет, в истории Сан-Квентина подобного не было.
Кромвель выдержал паузу, расставляя свою ловушку.
— Предположим, всего лишь предположим, надзиратель, что ты сам доставишь меня в Сан-Франциско?
Вебер с интересом посмотрел на него.
— Что у вас на уме?
— Доставишь меня в офис окружного прокурора Хорвата, а ровно через час посыльный доставит тебе домой пятьдесят тысяч долларов наличными.
Надзиратель размышлял над предложением Кромвеля несколько секунд. Он знал, что это не пустые слова. Банкир стоил много миллионов долларов, а предлагались наличные, которые не оставят следа, даже если повсюду начнут рыскать следователи. Пятьдесят тысяч долларов — огромная сумма. Он может спрятать деньги до ухода на пенсию. Вебер быстро прикинул: денег больше чем достаточно, чтобы купить себе ранчо, не уступающее никакому другому в штате. От такого предложения не смог бы отказаться даже самый честный человек.
Наконец Вебер поднялся со стула, подошел к стальной двери и тихо постучал три раза. Дверь открылась, вошел охранник в форме.
— Надень колпак на лицо заключенного и отведи его в офис за моим домом. Я буду ждать там.
Затем повернулся и вышел.
Спустя десять минут охранник втолкнул Кромвеля в офис Вебера.
— Сними с него колпак и оковы, — потребовал Вебер.
Когда оковы с ног и рук Кромвеля были сняты, а с его лица — колпак, охранника сразу отпустили.
— Я могу положиться на слово джентльмена, что моя компенсация прибудет через час после того, как я безопасно доставлю вас к ступеням городского зала суда?
Кромвель торжественно кивнул.
— Можешь быть уверен, деньги будут у тебя сегодня днем.
— Пока всё хорошо.
Вебер встал и вышел. Вернулся он с женским платьем, шляпкой, сумочкой и шалью.
— Наденьте это. Вы невысоки, и размер у вас приблизительно такой же, как у моей жены. Вы переоденетесь и будете как она, когда мы поедем через ворота. Опустите голову, и охрана не обратит на вас никакого внимания. Мы с ней часто ездим в окрестности и в город.
— А как быть с агентами Ван Дорна, патрулирующими у стен?
Вебер едва заметно улыбнулся.
— Я последний человек, которого они могут заподозрить в нечестной игре.
Кромвель взглянул на одежду и рассмеялся.
— Нашли что-нибудь смешное? — спросил Вебер.
— Нет, — ответил Кромвель. — Всё происходит так, как будто я уже был здесь раньше.
Кромвель натянул одежду жены надзирателя, обмотал шаль вокруг шеи и опустил шляпу так низко, чтобы она закрывала бороду, которая щетинилась на подбородке.
— Готов, как всегда, — сообщил он.
Вебер провел его из дверей офиса через двор к гаражу, где стоял Форд надзирателя. Кромвель легко пролез над двигателем и сел назад. Машина поехала по гравию к внутренним воротам и миновала их, надзиратель помахал рукой. Главные ворота были уже другой историей. Здесь к надзирателю подошли два охранника, чтобы он лично распорядился открыть ворота.
— Мы с Шари поедем в город купить подарок ко дню рождения ее сестры, — безмятежно сказал он.
Охранник с левой стороны от машины отдал честь надзирателю, как положено, и помахал ему рукой. Охранник с правой стороны смотрел на Кромвеля, который сделал вид, что ищет что-то в сумочке. Охранник согнул ногу, чтобы заглянуть под шляпку, но Вебер уловил это движение и крикнул:
— Перестань таращить глаза и открывай ворота!
Охранник выпрямился и махнул механику на башне, управлявшему механизмом, открывающим массивные стальные двери. Как только они разошлись на ширину, достаточную, чтобы проехал Форд, Вебер резко тронулся с места. Автомобиль прыгнул вперед и вскоре запыхтел по дороге к пристани, чтобы погрузиться на борт парома, идущего в Сан-Франциско.
Глава 36
— Он что? — кричал Белл по телефону.
— Что случилось? — спросил Бронсон, входя в офис, как раз когда Белл повесил трубку.
