– Хе-хе-хе! Везунчик! Так ведь, какие наши годы? Мы, почитай, умирать никогда не торопимся, – на окаймленных сетью многочисленных морщин глазах неожиданного пожилого союзника выступили слезы. Он со страстью обнимал Артема и успокаивающе похлопывал его ладонями по спине. – Я ж так всем и отвечаю, ежели о здоровье спрашивают, – не дождетесь! Хе-хе-хе! А ты все-таки сталкером стал! Я это знал с первой встречи, только не стал тебе тогда об этом говорить. Чтобы, значит, с пути намеченного не сбить. Это ведь не мы ее выбираем, это она, Зона, нас к себе призывает!
– Квашня! Михалыч, так ведь если бы ты не заговорил, я бы и не узнал тебя в этой бородище. Я в шоке!
– Ага, звезда в шоке! Хе-хе-хе! А я ведь тебе жизнью-то обязан, паря. Сам же тогда «барбарис» брать не стал, когда Сиплый погиб, Царство ему небесное… Я же после этого сознание потерял. Наверное, часа три там провалялся. В себя пришел, смотрю – один, вокруг только тела монстров. А еще повезло в том, что свита у телепата, благодаря Нафане твоему, здорово поуменьшилась. Мне удалось гранатами оставшихся закидать. Одна телепату прямо под ноги закатилась, так его аж пополам разорвало.
– А как же рев зверя, который я слышал после взрывов?..
– А! Так это раненый злыдень орал. Я его потом видел, он так и топтался в округе, да тела сородичей своих рвал. Все упивался трапезой. Мясцом-то я его надолго обеспечил. Хе-хе! Как в себя пришел, огляделся – никого. Нет, думаю, на тот свет попасть не удалось. Автомат рядом, бок болит – там такого не бывает. Зачем там оружие нужно? И никогда не слыхал, чтобы там болели. Хе-хе! Правда, кто бы об этом смог рассказать? Столкнувшийся, поди, навеки в молчанку играет. Нам-то их отсюда не слыхать, ну, ежели только во сне когда… Потом бок осмотрел, а на нем только шрамы остались. Вот, думаю, диво, так диво! Чё за на фиг? И тут вспомнил о «барбарисе». Вот он-то лечебную работу на себя и взял! Хе-хе! Ну что, ты, Везунчик, так и считаешь до сих пор, что мистика Зоны – это сказки?
– Нет, Михалыч, больше не считаю. Да и Везунчиком меня давненько никто не называл. После всех этих перипетий, что со мной за последнее время произошли, Неудачником, разве что… Но сейчас начинаю сомневаться в том, что у везения существует предел. Много интересных совпадений слились в одну беспредельную полосу удач! Теперь вот и тебя встретил!
– Ну, вот видишь, как все красиво складывается! Что же огорчаться? Только бывает иногда, как накатит грусть-печаль и давит на сердце. Как это… Ностальгия, кажись, называется. Память, она же такая, всегда о тех, кого давно нет, напоминает. Вот даже Нафаню твоего недавно жалел…
– Погоди, Михалыч, не грусти так сильно! Вот же он, Нафаня! Только изменился немного.
Квашня опешил и недоверчиво посмотрел в указанном Артемом направлении, где, искрясь и сверкая разрядами, висел в воздухе фантом. Тот же, в подтверждение слов друга, интенсивнее заиграл переливами, а затем посреди светящегося образования появилось вдруг знакомое улыбающееся лицо. Одна из вибрирующих граней, словно рука, вытянулась в приветствии вверх и покачалась из стороны в сторону.
– Хе-хе! Привет, дружище, и тебе! – Квашня помахал в ответ. – Ну, вот, видишь, как все хорошо складывается! А ты говоришь «неудачник». Хех! Везунчик ты и есть! Правильное тогда погоняло к тебе пристало, самое что ни на есть правильное…
Глава 4
Встреча на встрече
Пять лет после Судного дня, север Центральной части ПадиСтранно устроен мир… Только что вокруг него сжималось кольцо облавы, и вдруг он лежит, раскинув руки, на чем-то мягком, в тепле и покое… А вот боль, притупленная дозой препарата, никуда не уходит: зудит плечо и ломит грудь от страшнейшего удара. Словно вес целого танка пришлось выдержать, а он не просто проехал через, он еще и развернуться несколько раз поверху сумел… Но все равно здесь лучше, чем на крыше сарая, и гораздо тише. Крики загонщиков слышны едва-едва, а по потолку гуляет отсвет множества факелов.
«По потолку?!»
Окончательно придя в себя, Везунчик вздрогнул и тут же застонал от пронзившей все тело боли. Через силу повернул голову и огляделся: просторная комната, парчовые, слегка раздвинутые шторы на окне; ворсистое ковровое покрытие по всему полу; широкая кровать, застеленная бельем пастельных тонов; в углу массивный комод с множеством выдвижных ящиков; рядом трюмо, заставленное баночками с косметическими средствами, а в зеркале отражаются два расширенных глаза…
«Женщина в окне!» – мелькнула догадка.
Осторожно, чтобы не дать девушке закричать, привлекая внимание облавы, Страж щелкнул креплениями шлема и откинул его. После этого медленно повернулся и, борясь с болью и тошнотой, со скрежетом в зубах приподнялся.
Приятной наружности брюнетка с прической каре присела в углу, почти закутавшись в оконную занавесь, и, прикусив от страха нижнюю губу, не моргая, смотрела на внезапно появившегося из ниоткуда прямо посреди комнаты незнакомца в странном костюме, похожем на скафандр.
– Прошу вас, не бойтесь меня… – через силу выдавил Везунчик. – Я не насильник и не убийца, просто скрываюсь от ложных обвинений… К сожалению, меня подставили.
– А к-как вы… как п-попали сюда?
«Боже, какой приятный голос…» Где-то под сердцем шевельнулись давно забытые ощущения. И личико девушки показалось несколько знакомым. Тепло неги пробежалось по спине, но тут же исчезло, перебитое с новой силой накатившей болью.
– М-м-м… Я вам все объясню, хорошо? Но чуточку попозже…
– Вы… вы ранены?! – воскликнула она, увидев кровь на груди сталкера.
– Д-да, и мне нужна помощь. Только, пожалуйста, закройте дверь и зашторьте окно. Не хочу, чтобы еще и вам сделали плохо. И… простите меня… Мне больше некуда было деваться.
– Хорошо. Только вы отвернитесь, мне нужно одеться.
Везунчик молча кивнул и покорно опустил голову. Взгляд уловил разорванный в нескольких местах на груди верхний слой комбинезона. Разгрузка вообще представляла собой лохмотья камуфлированной ткани. Из остатков одного кармана вываливалась расколотая оранжевая коробка индивидуальной аптечки. И все это оказалось сплошь залито кровью…
Совсем рядом колыхнулся воздух, с металлическим стуком колец на карнизе закрыли обзор в окне тяжелые шторы. Следом щелкнула задвижка на двери, и послышалось шуршание ткани.
– Я все, – уже бодрее проговорила девушка. – Вы двигаться можете?
– Могу. Наверное…
Сталкер сильнее сжал зубы и, шатаясь, с дрожанием в ногах поднялся.
– Садитесь вот сюда! – она указала на глубокое кожаное кресло.
– Так ведь замараю же…
– Ничего, отмоете. Потом. Не мне же за вами грязь отмывать!
Улыбающаяся хозяйка начала шутить, и это радовало. Значит, точно не сдаст незнакомца рыщущему по округе воинству. Страж вымученно, но как можно приветливее улыбнулся в ответ. Представилось вдруг – с какими недоуменными лицами сейчас исследуют злополучный сарай и прилегающую территорию все участвующие в облаве. Ну как так, а?! Вот только был, и вдруг испарился! Мля-а-а…
– Только это… вы оделись, а я начну раздеваться, ничего?
– Если не испугаете хилым видом, то ничего.
Девушка не выдержала и, лукаво глядя на Везунчика, прыснула в ладошку. Тот хохотнул в ответ, но тут же охнул, схватившись за больную грудь, и зашатался. Видя, что хозяйка дернулась помочь ему, успокоил:
– Сейчас, сейчас, я сам, не волнуйтесь… Сначала вот эти застежки, потом эти молнии, и вот тут крючки…
Резкая смена положения тела, волной наплывшая на глаза темнота, жар и пульсация крови в висках, куда-то вместе со светом одинокой керосиновой лампы уходящая от сознания боль…
Удара от падения сталкер уже не почувствовал, сознание тоже решило оставить его.
* * *
Странно знакомое отверстие – с затемнением по мере отдаления боковых стенок и нарезанными по спирали канавками. Калибр примерно сорок пятый…
