Мышь вздрогнул, выронив чашку.
Она, в последний раз сидя в кресле напротив, пила этот самый кофе и кусала губы, подбирая слова. Она могла догадаться про направления ударов. Ее опыта было достаточно, чтобы понять, что на самом деле происходит. Она была умна и умела искать информацию.
Карабина!
Стокер вскочил и заметался по кабинету. Хвост сек по ногам и мебели, оставляя синяки на живой плоти и царапины на коже дивана. Он включил запись на повтор.
Вот ее своеобразное произношение отдельных звуков. Вот ее подбор слов. Вот ее построение фраз. Он был прав все это время: предатель был ему близок и хорошо знаком. Но он даже не подозревал, насколько дорог!
Грудь сжало стальным обручем, и лидер повалился на ковер, задыхаясь. Сердце бешено застучало, не в первый раз за последние годы отказываясь работать как надо. Монитор на левом запястье взвыл, направляя сигнал личной команде медиков. А старик лежал, уткнувшись лбом в толстый, пушистый ковер, и из последних сил пытался содрать с руки этот проклятый передатчик, отключить его, отозвать помощь!
Не нужно ему врачей! Не нужно ему лекарств! Пусть сердце и дальше сжимается, а кровь больше не бежит к мозгу!
Она предала его! Она! Та, на которую была такая обида, но которую он любил и которой верил! Вот почему не мог он вычислить предателя: на нее он не мог даже подумать!
Дверь распахнулась, в кабинет ворвались Линк и несколько санитаров. Стокера перевернули, распахнули рубашку.
«Нет! Оставьте!»
На грудь резко надавили, а потом поток воздуха толкнулся в легкие.
«Я не хочу!»
Линк что-то проорал в рацию, глаза резануло ярким светом, на грудь снова резко надавили, едва не ломая ребра, на лицо легла маска, подающая кислород.
«Не хочу жить, раз она предала!»
Рядом уронили носилки, тело подхватили и переложили на них. Снова болезненный толчок — и волна кислорода хлынула в легкие. Носилки подняли, резко толкнули — и вот перед глазами замелькали лампы и потолок. Команда медиков мчалась куда-то, пытаясь успеть запустить остановившееся сердце. Где-то на краю уплывающего сознания он слышал крики и отрывистые команды.
«Блядь, оставьте! Дайте сдохнуть!»
Лифт. Снова удары в грудь, перед глазами мелькнуло лицо бледного, как полотно, Линка.
«Я так хочу покоя!»
Его втолкнули в помещение, наполненное приборами и медицинским персоналом любой квалификации.
«Откачают же, суки! Не хочу!»
Грудь полоснуло молнией, еще крепкое тело судорожно дернулось, но уставшее, одинокое сердце не захотело биться.
«Отпустите! Меня больше ничего здесь не держит!»
Снова разряд.
«Тэсс! Забери меня! Спаси!..»
Бух!.. Бух!.. Бух!..
«Не вздумай, проклятое, не смей!»
Укол в вену, мгновенно спутавший сознание.
«Даже собственное сердце предало! Одни предатели вокруг!»
Лидер, обреченно поняв, что снова дышит, отключился.
Его лучшие агенты следили за ней и Троттлом.
Он не решался ставить «жучки» в их доме, понимая, что подобное вторжение может быть замечено, но отдал распоряжение прослушивать машину, незаметно считать контакты с телефона и проанализировать, какие запросы отправляются с их компьютеров. Эти двое были очень осторожны, и какое-то время ничего не получалось узнать. Стокер даже с надеждой думал о том, что ошибся, и подруга не предавала его. Но однажды в машине упомянула второй телефон…
Ну конечно! Она была слишком умна, чтобы выходить на опасные контакты с основного номера!
Дождавшись удобного момента, его люди буквально за полчаса перерыли весь дом и нашли спрятанный под половицей в кладовке аппарат. Быстро считав с него данные, агенты Стокера, не оставив ни следа, покинули жилище. А Лидер наконец получил неоспоримые доказательства предательства Карабины и заодно базу тех, кто представлял опасность миру, который он строил.
Он сидел в рабочем кресле, вновь и вновь перебирая список контактов, просматривая звонки. Всех их — в лагеря! Он уже подписал соответствующий приказ, а Скаббард ждал распоряжения начать аресты. Но что делать с Карабиной? Ее в лагерь не отправишь: муж и его друзья не допустят. Да и Огонек вряд ли поймет, если мать его жены арестуют и осудят. За измену родине приговор один — казнь. А что будет, вынеси он смертный приговор марсианскому генералу? Однозначно, ее попытаются освободить, могут погибнуть невинные. Боевая тройка ее мужа — все еще опасные бойцы. И к ним вполне может присоединиться его мальчик, поддавшись эмоциям. Троттл однозначно знал о том, что она совершила и, судя по всему, поддерживал. А что знал он, наверняка знали и Винни с Модо. Однако доказательств их вины у него нет. Огоньку Стокер верил, последнему из всех после предательства Карабины: тот бы пришел к нему поговорить откровенно. Нельзя арестовывать и судить Карабину, это риск слишком большого резонанса и жертв!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Но как ему быть?
Простить ее? Позвать на разговор, сказать, что все знает? Годы взяли свое, но что-то подсказывало: она соберет семью, друзей и скроется, начав партизанскую войну. В то, что она может понять и принять его сторону, он не верил. Да и ее зять будет рваться между двух огней — семьей жены, дядей и им, тем, кто любит его как отец.
Просто забыть о предательстве? Но где гарантия, что она не попробует снова мешать его планам? Он бы хотел — как бы хотел! — сделать вид, что всех этих доказательств не было! Предпочел бы не пережить сердечный приступ, последовавший за пониманием того, чей голос слышит! Но его откачали. И теперь ему приходится принимать это сложное решение.
Вздохнув и спрятав лицо в ладонях, Стокер осознал, что у него лишь один выход. Хрипло застонав, понял: чтобы не допустить крови, придется убить Карабину.
Плечи старика вздрогнули и затряслись.
И Троттла — тоже. И не просто оттого, что он знает о предательстве жены, а оттого, что его старый друг будет мстить. Ему хватит харизмы и стратегических навыков, чтобы собрать тех, кто захочет поддержать его. И тогда на Марсе снова начнется война. Стокер был готов поспорить, что звонок — и половина тех, кто записан в телефоне марсианки, откликнутся на призыв о восстании. А Лидер просто не мог допустить новых жертв и междоусобиц.
Даже листа и ручки не нужно, чтобы посчитать, что два — меньше чем целая планета.
Он должен послать того, кто не испугается и сможет сделать все аккуратно и чисто. Стокер задумался на минуту, а потом набрал сообщение своему доверенному старшему телохранителю, прося зайти. Тот сможет решить эту непростую задачу, капитан Дрэгстер профессионал и придумает — как. Для старика важно только, чтоб все случилось быстро. А заодно убедится в безоговорочной преданности Дрэга — он давно присматривался к парню…
А Винни и Модо? Доказательств их вины нет. Он может приказать искать их, но, быть может, принесенных жертв будет достаточно, чтоб они остановились? Без своего лидера они не будут действовать. У них дети, они должны задуматься о том, к чему приведет их сопротивление. Да и смерть такого количества мышей вызовет вопросы. Нужно только так обставить ликвидацию, чтобы друзья поняли намек и оставили попытки поднять бунт.
На сердце чуть полегчало: его расчет подсказывал, что можно обойтись без лишних жертв. И можно даже позволить себе поверить в то, что они не участвовали в предательстве. Старик отчаянно не хотел терять иллюзию, в которой, сидя у маленького домика, он ждал в гости родных и друзей. И пусть двое из них теперь не смогут навестить его, он же может мечтать, что остальные будут с ним! Когда-нибудь, когда на Марсе станет безопасно и вырастут цветы.
Принимая решения, Стокер не любил откладывать их, поэтому к приходу Дрэга приказ об уничтожении предателей уже был составлен. В этой бумаге, несущей смерть его близким, он лично знал каждую букву, отвечал за каждую запятую и до конца дней будет помнить его слово в слово. Чувствуя, как снова сжимает сердце боль, он поставил твердый росчерк и передал документ на исполнение, кивнув, чтоб его оставили.
