изобретатель спал спокойно?..
12 октября – опять плохая лента и не хочется печатать дневник и исправлять буковки. А что новенького? Привезли 10 книг из дополнительного тиража 1-й Эмиграции и 20 книг – «Плеска чужой воды», 2-й Эмиграции. Для дарения и продажи. В магазине «Москва» в антикварном отделе сдал свой дневник, 90-е годы, для «антиреса», и поставил цену 620 ре. Неожиданно дали 100 долларов за сентябрьский «Алеф» – пустячок, а приятный, тем более последний… Занимаюсь 3-й книгой и делаю хронику двухтысячных лет (с 2000 г.) – бурная, огнедышащая, опасная, с наскоками на власть (правда, даю ссылки на источники – газеты, эфиры и прочее), кому-то это явно придется не по душе. Но хроника нужна, хотя бы как фон, на котором проходили писательские судьбы… Самочувствие? Неважнец. Еще горло мучает. А тут в голову пришла мысль, что я по возрасту нахожусь между двумя знаменитостями: Львом Толстым и Бернардом Шоу (кстати, Лев Николаевич тоже вел дневник, а в последние годы прятал его от Софьи Андреевны). Ну, и Шоу – мастер флирта, «милый лжец», он не гонялся за счастьем, не искал иллюзий и считал, что «счастье и красота – побочные продукты». Вспомним и эпиграмму на литератора Михаила Евдокимова:
Левидов от ума большого
Стал сочинять подобно Шоу.
Но то, что хорошо у Шоу,
То у других нехорошоу.
И очень жаль, что вторая книга о западных писателях так и не была издана, рукопись лежит, кое-что опубликовано в газетах и журналах, в том числе «Ночь нежна» Скотта Фицджеральда (а Скотти с ночью лежит где-то в ящике с подданной рукописью). Впрочем, как и том русской классики, советских писателей, художников и т. д. Контора пишет, рукописи складируются. Такова се ля ви…
26 октября – мучает горло, но операцию решительно отвергаю. Снова радикулитные боли и хожу с обвязанным платком. Отказался выступить в Платоновской библиотеке, делать «Узелки» для электронной версии «Алефа». Но закончил хронику 2000-х – 55 стр. Оформили получение 10 тысяч на 50-летие свадьбы, но при этом отказались идти в соццентр Сокола слушать казенные поздравления и пить чай с конфетами среди старых, полуживых людей (прости меня, Господи!).
Сегодня с утра: минус 3. Закончилась роскошная золотая неделя, в парке все было в золотой желтизне, а сейчас почти все голо. Зима на пороге…
2 ноября – презентация в магазине «Москва» на Тверской (лет 5 там не выступал или больше?). В магазине теперь сделан помост, на нем столик, куда усаживается автор и куда я взобрался с большими предосторожностями. Собравшиеся более 20 человек слушали внимательно и купили более 20 книг «Дым» и «Плеск» по 690 ре. Какой-то Александр из Томска купил две книги – 1380 ре, и попросил подписать фотоснимок из интернета. Кто-то пришел на презентацию со старыми книгами «Вера, Надежда…» и «Поцелуй от Версаче», и просили поставить автограф. Трогательно… Вечер длился 1.20, вела Екатерина Леонидовна Мосина, с которой до начала попили чай, и вот тут я от конфет не отказался, «Мишка косолапый» и «Красный мак» напомнили о советских старых временах…
3 ноября – с Ще скромно отметили 50-летие. Не печатали, не набирали. Немного прошлись и вкусно ели. И совсем немного коньяку «Зирочка». И поехали на 51-й год…
4 ноября – 3-я книга об Эмиграции в основном закончена. Теперь осталась доводка, огранка, исправления и дополнения. Переделывал тексты о Галиче и Некрасове.
5 ноября – выступление в Доме книги на Новом Арбате, и тоже в новых декорациях со сценой и со ступеньками, которых ужасно боюсь. Рядом кафе, и соответственно слушателей человек 50, не меньше. Был почти в кураже и подписал книг 15. Цена «Плеска чужой воды» выше, чем в «Москве», – 790 ре. Среди купивших какая-то лучезарная китайская студентка. Значит, и в Китай полетят книги?..
9 ноября – на машине повезли в студию РЕН-ТВ. Отвечал на какие-то вопросы для различных программ – об Уэллсе и бунте машин, о Брюсове календаре, о Марине Мнишек и т. д. И только не спросили о «Капитане Бладе» Рафаэля Сабатини, ради которого и пригласили в студию. Причуды ТВ…
12 ноября – светская жизнь продолжается, а с учетом возраста не жизнь, а вихрь. На этот раз кафе «Бризол» напротив Консерватории. Новая аренда Комраковой. И там Светлана устроила нам с Ще чествование с шампанским, цветами и прочими подношениями. Кричали даже «Горько», а Кузьмичева отчебучила танго. Все было мило. И мысль, а что было бы, если бы я был не писателем, а простым забубенным пенсионером? НИЧЕГО! Ни поздравлений, ни слов, ни цветов, ни шампанского, и Людочка не прислала бы из Нью-Йорка конвертик с денежкой. А так книги и немножко популярности и уважения, конечно, хотелось бы больше, что-то вроде Букера-Пукера, но довольствуюсь грамотой от какой-то организации ГБУК «за профессиональное мастерство, талант, душевную щедрость, энтузиазм, открытость…» и еще за что-то. Грамота за выступление перед школьниками в библиотеке им. Хикмета?.. И подпись гендиректора Шапкиной. Спасибо, товарищ Шапкина, но лучше деньгами…
19 ноября – вчера, 18-го, завершил книгу «Огни эмиграции». Моих неполных машинописных страниц – 524. Одна из последних отпечаток – 100 лет Октябрьской революции. Завершение трехтомника при плохо печатающих машинках, ужасных лентах, плохих глазах, при прочих болячках и дикой усталости, короче, летописец Пимен с радикулитом, дальний-дальний родственник Карамзина и Ключевского. А за окном серый ноябрьский день, с дождичком, и почти раздетыми бесстыдными деревьями. Осенний стриптиз. Марина Цветаева в одном из стихотворений писала, что ей явился лик на склоне ноября, «По-диккенсовски – тусклый и туманный, / Знобящий грудь, как зимние моря…». А можно вспомнить и строки Геннадия Красникова:
Холодом тоски повеяло
В ожидании зимы,
Кроме вечности – все временно
На земле и даже мы…
Как жаль, что не смог уговорить ни одного издателя, чтобы издать книгу «Погода и слово». Все было на мази, да сняли министра погоды, а других спонсоров не нашлось.
27 ноября – в 13 часов поехал на Никитскую сдавать 3-ю книгу об эмиграции: флешку с набором Ще (стр. 70) и папки с моим машинописным текстом: 70-е, 80-е, 90-е и двухтысячные годы, плюс концовка книги. «На прежних условиях?» – «Да». Ориентир: сделать к концу мая, к ярмарке на Красной площади. Вроде бы здорово! Но омрачило сообщение, что 22 ноября в Лондоне умер Дмитрий Хворостовский, тоже
