«Единая Россия» с районным «Мемориалом». В связи с юбилеем вручили грамоту «за весомый вклад в культурную жизнь района Сокол» (других слов не знают). Этих грамот у меня полно, а вот премий – ни Нобеля, ни Шнобеля – нет даже Кюхельбекера. «Так было мне и кюхельбекерно, и тошно» (эпиграмма Пушкина).
15 марта – вечер в МЕОЦе, у еврейской общественности – человек 30 или более. До выступления в кабинете какой-то детской Академии пообщался с Эллой Мендельсон и Юлией Корольковой, выпили немного вина, и я выступил не как серьезный писатель, а как какой-то баечник, рассказывая смешные истории и читая стихи.
18 марта – совсем другой коленкор: в связи с горлом поехал в многофункциональный центр и за деньги – почти 4 тыс. Два слова о международных делах. Русская весна перешла в сирийское лето. А что потом? Африканская осень и арктическая зима?
19 марта – Ще выступала в кафе «Жан-Жак» на Маросейке и с успехом представила книгу «Жила-была женщина».
22 марта – итак, горло, нос, зубы, претензии к глазам и ногам, ну, и прочие «штучки», и это на фоне книги «Эмиграция-2». Ездил к Марии и обрисовал ситуацию: Ще набрала 325 страниц, а дальше не может из-за глаз. Может быть, дальнейшее наберут в издательстве. Мария: нет проблем. Еще Мария сказала, что первая «Эмиграция» идет хорошо и они подумывают о втором тираже.
28 марта – отвез флешку и рукопись для набора, на что ушло 10 минут общения с издательницей. И книга запустилась? А затем за апрельским «Алефом» – Джек Алтаузен и Михаил Голодный, поэты-трубачи революции. Джек Алтаузен (он же Яков Моисеевич) – оболганный и забытый поэт. А у него есть замечательные строки:
Вчера был бой.
От сабель было серо,
Кривой комбриг махал нам рукавом.
Я зарубил в канаве офицера,
А у него в кармане боковом
Нашел я книжку в желтом переплете –
Ее писал какой-то Карамзин.
Две ласточки сидят на пулемете,
И на кустах лежит мой карабин.
Журбенко! Брось
Напрасно ложкой звякать.
Цветет крыжовник, зреет бузина.
Давай читать, давай читать и плакать
Над этой книжкою Карамзина…
(1928)
31 марта – в Некрасовке в рамках «Некрасовских пятниц» был мой творческий вечер, который вел Сергей Зенкевич. Собралось 22 человека, в том числе устроительница Гумилевских вечеров Ольга Медведко-Лукницкая. Прошло на ура. Два букета бордовых роз, по 9 роз каждый. Как кто-то отметил: очень живо, артистично, умело тонируя голос. И вообще, наговорили кучу восхитительных слов. Восторги есть, а приглашений на ТВ нет: не замечают, там свои говоруны…
1 апреля – печальное известие: умер Евгений Евтушенко. В последнее время выглядел ужасно – все шло к концу. Но он сражался на литературном фронте до конца. В какой-то степени я продолжаю (и конкурирую?) с Евтушенко с его антологией «Строфы века». Только у него упор сделан на подборку стихов, а у меня – на биографию, на жизнь и проблемы поэта, а стихи идут как иллюстрация.
6 апреля – на второй полосе книжного обозрения «Экслибрис» («НГ») большое интервью «Мы все тут ненормальные. Юрий Безелянский о революционерах и безумцах, писательских скачках и горстке пыли». Вроде бы маленькое признание…
7 апреля – а это из другой оперы: вместе с Ще начали тур де зубы. У Ще выдирали плохие зубы и у меня, молодая абхазка Илона по новой технологии: раскачала – и нет зубов. Ну, и деньги: 10 тысяч на двоих. То розы дарят, то зубы выдергивают – и это называется «жизнь».
В газетах мелькают отрывки из разных блогов. Одна из блогеров Татьяна Смиронова советует: «Не путайте: родина и государство – две большие разницы. Так что это государство сделало с моей родиной? Почему мне все время стыдно за это государство?!»
8 апреля – отвлечение от зубной эпопеи – приезжал брат Боря с Сережей и подарками к 85-летию. Выпили сухое «Шаврон руж», и, конечно, Боря заговорил о политике и восхвалил правителя. Ще в ответ взвилась, я помалкивал: «Только не надо доходить до Крыма!» Боря явил собою пример, как отравлен народ пропагандистскими клише, напичкан патриотизмом и пафосом. Но, слава Богу, расстались вполне мирно, уставшие от гостей, включили ТВ, а там некий Кауфман пел «Вернись в Сорренто!». Я тут же предложил другой вариант: «Вернись в Мытищи! – Ни за какие тыщи!..» А еще занимался архивом и безжалостно выбрасывал артистов: ясно, что никто не издаст. Кстати, отец Сергея Мартинсона по национальности швед. Эх, дополнить бы «5-й пункт, или Коктейль “Россия”»! А издать «Погоду и слово»! Напрасные мечтания: кто будет издавать и кто читать? Это не детективы и не кулинария! Я по другой части…
13 апреля – в «Экслибрисе» отчет о вечере «Человек без интернета» с подзаголовком: «“Некрасовские пятницы” чествовали Юрия Безелянского».
Симпатичный отчет с ехидной концовкой по поводу премии Нобеля: «Реакции со стороны шведских академиков пока не последовало…» Увы, и в том же «Экслибрисе» известие об уходе Кирилла Ковальджи, 87 лет. Он всегда восхищался моими книгами и дарил свои. А еще зубные удовольствия: слепок и прочее. Короче, радости и печали…
15 апреля – приключения с желудком, ох уж эти физиологизмы. Пришел в себя и хотел заняться «Эмиграцией-3» и не мог найти папку с материалами, все перерыл – нет, исчезла, испарилась. «С горя» пришла идея: начать книгу с Владимира Печерина, и засел за черновик.
18 апреля – поздравил О.Ю. с 63-летием. Она твердо мне заявила, что не испытывает одиночества и никто ей не нужен (включая отца?). Изучает историю первых христиан… Без комментариев.
20 апреля – получил майский номер «Алефа» – «Ровесники из 1932 года», там же «Узелки на память» и 100 долл. Ще ездила на Никитскую за набором. Все при деле.
2 мая – заголовок в дневнике «Первомай, зубы, плохое самочувствие». В районе Сокола почти безлюдно, ни музыки, ни песен, ни улыбок, ни праздничного смеха. Судя по репортажу на Красной площади, разрешенные патриоты несли транспаранты, главный: «За достойную работу, зарплату, жизнь!» И никаких намеков на революцию и необходимость смены чекистско-олигархического режима. Лишь в программах «Эхо Москвы» звучал мотив: надоело – надоело нервничать и кричать, надоело жить и умирать, надоело!.. В Кремлевском дворце шла развлекуха – праздничный концерт с пучеглазым Киркоровым и старым безголосым Лещенко. Тысячи идиотов-патриотов изнывали в восторге. Холопы,
