Но все ли необходимое лично для нас свершилось?
Вне холма тоже царила зима, но злая; мы покинули Файдкамен, так что больше никто не заботился о нас: не добавлял света, не присмирял ветра, поэтому мы с Ирен съежились, как птички, от холода.
— Что тебе нужно, чтобы создать портал? — спросила я у ведьмы; сама я о технике создания порталов знаю только в общих чертах — во-первых, на лекциях по общей магии нас подробностями не радовали, во-вторых, созданием порталов традиционно занимаются друиды и демонологи, а не фейриологи.
— Только время, — ответила Ирен.
— Сколько?
— Минут двадцать.
Я с подозрением посмотрела на растрепанную ведьму. Насколько я знаю, на создание портала у обычного, средней руки портальщика уходит, по меньшей мере, час, и только мастера могут справиться за десять-пятнадцать минут. Либо Ирен мастер-портальщик, либо она очень самоуверенная, и во втором случае может так статься, что мы переместимся частями или окажемся в жерле вулкана.
— Ты, главное, не торопись с расчетами, — дрожащим голосом попросила я.
— Да какие тут расчеты! — фыркнула Ирен. — Я по-быстрому пробью нам выход, и только.
Ведьма огляделась кое-как, прикрывая глаза рукой от валившего снега, выбрала местечко под раскидистым деревом и направилась туда. Дианн последовала за ученицей и заботливо сняла с ее спины тяжелый мешок с ингредиентами.
Мы же со Скендером встали под соседним деревом. Мои ноги тонули в снегу, я ничего не видела и жуть, как мерзла — зуб на зуб не попадал. Не околею ли я тут от холода за эти двадцать минут?
Скендер оттеснил меня к самому стволу дерева и, упершись руками в ствол, загородил от ветра своим телом. Дрожать и мерзнуть я не перестала, но, по крайней мере, так меня не доставал пронзительный резкий ветер.
— Вот и все, — сказала я.
— Все, — повторил Скендер.
— Как жаль, что я не успела изучить феномен твоей силы, — проговорила я, глядя в красивое, но, увы, совершенно бесстрастное лицо сидхе. — Больше всего на свете я хотела бы помочь тебе найти свой путь — достойный путь, а не изгнание.
— И ты помогла. Мои силы возросли.
— Верно, — улыбнулась я, но улыбка вышла невеселой из-за предстоящего расставания. — Да и купание в озере келпи пошло тебе на пользу. Вон какой красивый ты стал…
— Помнишь, что я предсказал тебе?
— Конечно, помню… Мы с тобой много раз обсуждали эту тему и сошлись в мысли, что от напророченной смерти меня с вероятностью в девяносто процентов спасет сильный друид, возможно, мой дядя. Иначе я бы домой не торопилась — не очень-то хочется умирать такой молодой.
— Забудь о пророчестве, — сказал Скендер. — Можешь возвращаться домой безо всяких опасений.
Я удивленно воззрилась на сидхе.
— То есть… это… как?
— Я не чувствую тебя больше.
— Что это значит?
— Все это время, Магари, я чувствовал связь между нами. Это сложно объяснить… так было с каждым, кому я когда-либо что-то предсказывал. Все, кому я что-то предрекал, подпадали под мое влияние так или иначе, и избавлялись от него только после смерти. С тобой иначе… ты жива, но я больше не чувствую связи с тобой. Это может значить только одно: смерть больше не довлеет надо тобой, мое пророчество не имеет больше силы.
— О, Богиня милостивая… Когда ты это почувствовал, Скендер?
— Когда ты пришла в себя после моего удара.
— Так-так… что же это может значить? Это как-то связано с Хаосом, который я недавно устроила?
— Это неважно, Магари.
— Как же мне надоело это слово! — рассердилась я. — Все для тебя неважно, о чем не спроси!
— Важна твоя жизнь, — сухо ответил Скендер. — Знаю, что ты, как фейриолог, не можешь уйти, не получив ответы на вопросы, но так надо. Подумай об этом всем позже. Сейчас думай только о переходе.
Я протестующе фыркнула.
— Все складывается удачно, — продолжил наседать сидхе. — Холм тебя отпустил, ведьма создает портал, пророчество не имеет больше силы.
— Ты уверен в последнем?
— Уверен.
— А я вот не уверена. Ни в том, что пророчество не имеет больше силы, ни в том, что должна вернуться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Я не понимаю тебя, Магари. Ты всем заявляла, что хочешь скорее вернуться домой, а когда настал подходящий момент, засомневалась.
— Я и раньше сомневалась, — призналась я. — Мне многие говорили в Файдкамене: оставайся здесь, зачем тебе домой? А я самоуверенно отвечала, что обязательно вернусь домой. Знаешь, что самое смешное? Не хотела я возвращаться и не хочу.
— Как это — не хочешь? — поразился Скендер.
— Знаю, знаю, звучит абсурдно… особенно после того, что я говорила Элидиру и после того, как мы сбежали из холма. Но попробуй меня понять. В Вегрии ждут моего возвращения, и не только моя семья. Перед Самайном важные люди из Министерства по делам фейри провели с нами, приглашенными в холмы, беседу. Нам сказали, что мы обязаны вернуться из холмов, чтобы люди перестали мечтать о них. Им нужен пример молодых людей, которые сидхе и вечной жизни в холмах предпочли обычную жизнь. Я и сама понимаю, как важен такой пример, и убеждаю себя, что вернуться — это правильно. Но я не хочу возвращаться, вот в чем дело… Здесь, у вас, я обрела уверенность в себе, силу, вкус к жизни, а там, дома, я слыла чудачкой и синим чулком. Не будь у меня дяди-друида, я бы никогда не смогла найти работу в Кэнтоне, потому что там и без меня хватает фейриологов. Мой жених-гоблин тянет и тянет время с предложением, хотя встречаться больше года считается неприличным! А мой дядя? Я понятия не имею, что у него на уме! Вот так обстоят дела, Скендер… Вот что ждет меня дома.
— Это магия волшебной страны, — произнес Скендер задумчиво. — Она все же подействовала на тебя. Дом кажется тебе плохим и скучным, семья — чужой, жених — гоблином. Но когда ты вернешься, осознаешь, что это была просто лживая иллюзия.
— Какой же ты дурак! — в сердцах вскричала я. — Не действует на меня ваша магия! Я сама так хочу! Хочу остаться… с тобой. — Вздохнув прерывисто, я осмелилась закончить признание: — Я могла бы не называть других причин, почему хочу остаться, ведь ты — главная причина. В последнее время я только и думаю, что о тебе, и фейрилогия здесь ни при чем. То, что между нами… мне кажется… оно взаимно, и… хватит уже молчать об этом и делать вид, что ничего не происходит… Этот портал, он как решающий момент, момент выбора, и я не хочу больше себя обманывать…
Скендер покачал головой, и я замолкла. Сидхе склонился ниже, припал лбом к стволу над моей головой и вздохнул горестно.
— Ты как свет, Магари, теплый и манящий… — с болью сказал он. — Но если ты останешься со мной, этот свет пропадет. Сама моя суть тебя погубит. Ты погаснешь рано или поздно, и тогда я себя возненавижу. Даже сидхе чахнут рядом со мной, что уж говорить о тебе…
Сидхе оттолкнулся от ствола, а я осталась на месте; слезы скатывались по щекам. Между мной и Скендером давно уже витало чувство, воспеваемое поэтами и отрицаемое прагматиками, но мы старались его не замечать; пусть себе витает тихонечко, авось пропадет само собой, незаметно — так же, как и родилось. Но я больше не хочу притворяться слепой, притворяться, что ничего особенного не чувствую.
— Скажи, чтобы я осталась, — попросила я, всхлипнув. — Пожалуйста, скажи. Не поступай, как надо, поступай, как хочешь. Ты же хочешь, чтобы я осталась, чтобы мы были вместе…
— Как ты не понимаешь! — вскричал он. — Я смерть! Я не смогу расслабиться с тобой никогда! Я всегда буду бояться тебе навредить! Хочешь мне добра — уходи, пока есть возможность!
— Ты не смерть, ты нечто другое! Дай мне время, и я узнаю, что именно!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Я отнял у тебя уже пять лет жизни, и больше отнимать не хочу. Опомнись! Ты человек, так живи с людьми. Не уподобляйся тем, кто меняет настоящую жизнь на призрачное счастье в холмах, не лепи из меня благородный идеал.
К нам подошла Дианн; ее белыми космами нагло игрался ветер. Глянув на нас, она нетипично для себя смущенно проговорила:
