— Портал, того… готов. Пора!
— Иди, Магари, — сказал Скендер.
Я услышала в его голосе обреченность, и разозлилась. В очередной раз этот не в меру благородный сидхе решил лишить себя надежды на счастье… Как он не понимает, что с ним мне ничего не страшно, ни Элидир, ни все королевские риоры вместе взятые, ни сам Хаос! Но я не буду больше упорствовать — хватит! Итак все держалось на моем упрямстве. Раз он так хочет, я уйду.
Смахнув с лица соленую влагу, я пробралась по снегу к карге и пошла к Ирен.
Портал получился кособокий и плавающий, его прозрачные, чуть серебрящиеся границы, казалось, вот-вот падут под напором снега и ветра. Ирен сделала вид, что не замечает моих слез, поудобнее перехватила мешок в руках и предупредила:
— Портал нестабильный. Самой страшно в него прыгать, но выбора нет.
— Выбор есть всегда, — хмуро ответила я.
Ирен взяла меня за руку и посмотрела на каргу.
— Прощай, Дианн. Может, встретимся еще.
— Уходите уже, девки, — сдавленно проговорила карга, и, натужно улыбнувшись, дала напутствие: — Не озоруйте там, в мире людей! Люди они ж того, хилые и смертные!
— Прощай, Магари, — сказал мне Скендер; я даже не оглянулась на него. — Живи счастливо.
Я плотно сжала губы и шагнула вместе с Ирен в зыбь портала.
Глава 32
Инквизиторы непреклонны в своих суждениях о ведьмах: «Паразитки», «Паскудницы», «Дочери Зла». Как по мне, ведьмы бывают очень даже милы и полезны. Не познакомься я с Ирен, не смогла бы переместиться из Сада красоты, не сумела бы покинуть волшебную страну, и совершенно точно мне бы не удалось без проблем добраться до Кэнтона.
Портал, сотворенный Ирен, «выплюнул» нас в чей-то дом. Первое, что я заметила, это обмусоленные кости на дощатом полу; затем кто-то зубастый цапнул меня за ногу — не до крови, но крепко. Я ойкнула и дернула укушенной ногой — зубастый объект отбежал, коготки зацокали по полу.
Ирен уже поднялась, я за ней. Встав, я пьяно огляделась.
Маленькая гостиная, чесночный дух, онемевший от шока мужчина лет пятидесяти, маленькая собачка… Собачка рычала, но хвостик ее был поджат, а тельце дрожало от страха. Ах вот, кто меня укусил!
— Здравствуйте, — хрипло сказала я. — Извините, пожалуйста, мы нечаянно.
Мужчина не ответил, а собачка яростно тявкнула.
— Извините, пожалуйста, — повторила я. — Нас к вам занесло случайно. Вы не подскажете, куда именно нас занесло?
— Селенье Дубцы близ Кэнтона… — ответил хозяин дома.
— Здорово! — вскричала я радостно; маленькая собачка описалась. Почему-то именно меня она боялась больше, потому, видать, и тяпнула, пока я лежала на полу задом кверху.
— Близ Кэнтона? — огорчилась Ирен. — Самое пекло Инквизиции!
— Согласись, это лучше, чем жерло вулкана или море! Мы вообще не знали, куда нас выкинет! Представь, в поле, в ночь, в зиму? Да мы б замерзли насмерть за пятнадцать минут! Это ведь не волш…
— Язык придержи! — рявкнула ведьма, и улыбнулась мужчине. — Вы не бойтесь, рин хороший, мы вас не тронем. Если будете себя хорошо вести.
— А вы… вы… — осмелился спросить он, и, сглотнув, закончил вопрос: — ведьмы?
— Самые настоящие, — шире улыбнулась Ирен, и ее глаза полыхнули хищной желтизной.
Бедный хозяин дома рухнул в обморок, а его маленькая собачка улепетнула под кровать и начала облаивать нас уже оттуда. Пока я стояла, растерянная, Ирен подошла к столу, захватила с него краюху хлеба и вгрызлась в мякушку.
— О-о-о, Богиня, — проглотив кусок, протянула она, — человеческий хлеб! Сто лет не ела такой!
— Ирен… что дальше будем делать? И что будем делать, когда хозяин дома очнется?
Ведьма подмигнула мне и доела хлеб.
Не знаю, есть ли у нее план и хорош ли он, но аппетит у нее точно хороший!
Дома я оказалась через день; путь выдался недолгий, но чрезвычайно волнительный. Когда я постучала, Шапка залилась лаем. Ба открыла дверь и узнала меня в первое же мгновение, хотя я была одета в мужские поношенные вещи и волосы спрятала под шапкой.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Мага! — выдохнула бабушка.
— Ба!
Бабушкина крепкая рука ухватила меня за руку и дернула на себя. Я уткнулась в мягкое плечо и шмыгнула носом. Как же хорошо снова почувствовать тепло бабулиных объятий!
Шапка же никак не могла меня опознать: она крутилась возле моих ног, и, взбудораженная чужим мужским духом, шедшим от одежды, то рычала, то принюхивалась. Ба втащила меня домой и, захлопнув дверь ногой, обняла еще крепче.
— Мага, роднуля! Ну как ты? Почему в обносках?
— Не спрашивай… скучала по мне?
— Еще как!
Я посмотрела в полное лицо ба и вздохнула:
— Я тоже по тебе сильно скучала!
— Чего по мне скучать, по старухе? Вот по эльфам своим небось скучать будешь…
— По эльфам — точно нет!
Шапка узнала меня, наконец, и прыгнула, чтобы достать до лица. Я опустилась на колени и начала обнимать собачку — коротконогую, немолодую, беспородную, зато любимую. Она скулила и лизала меня в лицо теплым влажным языком.
— Шапочка, девочка моя! Ты тоже скучала?
Шапка подскакивала на задних лапах. Вдоволь поласкав собаку, я поднялась на ноги и попросила ба:
— Я жутко устала и перенервничала. Пожалуйста, не звони дяде сегодня, иначе он явится и утомит меня до смерти расспросами, а я итак выжата как лимон.
Если бабуля и удивилась такой просьбе, то вида не подала.
— Конечно! — ответила она. — Скорее сымай эти страшные тряпки и мойся! А я пока тебе пирожки вчерашние разогрею да чаю заварю нового.
— С чем пирожки?
— С луком и яйцом.
Ах, как хорошо дома!
Чуть позже я сидела вымытая, в любимой пижаме, на родной кухне, пила душистый чай и кушала пирожки. Ба умильно на меня смотрела, подливала чаю, самые большие пирожки поближе пододвигала, и спрашивала о самых важных вещах: хорошо ли меня кормили в холмах, сладко ли мне спалось, не обижал ли меня кто? Не желая тревожить бабулю, я отвечала, что кормили меня отменно, что спала я крепко да сладко, и что, конечно же, само собой разумеется, никто меня не обидел ни разу. Чтобы сразу снять все вопросы, я рассказала бабушке легенду о том, что собрала материала, которого на десяток диссертаций хватит, но весь он остался в холме, потому что у неблагих внезапно случился бунт и придворный маг решил срочно отправить меня домой, через незарегистрированный портал.
Однако все это бабушку не интересовала. Отмахнувшись от неинтересных подробностей, она спросила о главном:
— А жениха-то ты нашла, Мага?
Я отложила надкушенный пирожок и сердито взглянула на ба.
— Ты снова? У меня уже есть жених.
— Нет, ты мне правду скажи: неужто ни одного ушастого не присмотрела? Эльфы, говорят, поразительные красавцы! И бессмертные!
— Эльфы обычные, как люди, только с ушами, а вот сидхе — те роскошные и прекрасные, как боги.
— Ну? Выбрала себе сидхе?
— Что ты, бабуль? — горько протянула я. — Разве роскошным и прекрасным сидхе может понравиться человеческая девушка? Да к тому же я по их меркам слишком обычная, они на меня как на женщину и не смотрели.
— Дура! — бросила ба, и, поджав губы, отвернулась.
— Ты чего?
— Чего-чего… — проворчала рини Кинберг. — Дура ты, Мага, несмотря на все свое образование. Так и просидишь в девках, с учебниками обнявшись. Индюк никогда тебе предложение не сделает, да и не нравится мне пижон этот. Расфуфырится, хвост распушит, морду напыщенную сделает — противный! Я же тебя в холмы отпускала не просто так, а чтобы ты себе жениха сказочного отхватила, чтобы жила, как в мечтах, вечно молодая и вечно любимая!
Я вздохнула.
— Эх, бабушка… Даже будь я красавицей писаной, мне бы все равно не светила такая жизнь.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Разве в красоте дело? Я вот даже по молодости красавицей не была, а пять раз замуж выходила, и все мужья отборные были, сами бегали за мной. А я еще и нос воротила. Мужчин спроси, чего они в девушке видеть хотят, так они целый список составят, да такой строгий, что в него только мифическая дева впишется. Но на самом деле им нужна такая, чтобы с ней было хорошо, вот ее они и будут любить, и про список свой не вспомнят даже. А «хорошо» для всех разное. Я тебе зуб даю, что там, в холмах, ты всем была интересна, и уж несколько ушастых сидхе на тебя точно глаз положили. Потому что ты у нас, Мага, милашка хоть куда! Стройненькая, глазастенькая, улыбчивая…
