— Фардеклёр? — впилась взглядом в меня Франсуа.
— Он отговаривал меня не от дуэли, — я нашла в себе силы дерзко вздёрнуть подбородок, — он отговаривал меня сражаться вместо моего друга. Он первокурсник и не имеет никакого отношения к первородным семьям. Его бы просто избили. Я не могла этого допустить. Это недостойно ведьмы первородной семьи.
— Благородно, — кивнула директриса, — и вы выиграли дуэль.
Она не спрашивала, поэтому я слабо кивнула. Звон в голове усиливался, виски начало сжимать стальным обручем. Больно.
— Но мне придётся всё равно сообщить об этом главам ваших семей, чтобы не возникло недопониманий. Всё-таки вы двое — не рядовые ведьмы, — она покачала головой, — можете идти.
— Вы не накажете нас? — вырвалось у меня.
— Стоило бы, — она хмыкнула, — но вы выглядите так, будто по вам стадо чертей пробежалось. И я рада, Розэ, что вы раскрыли свои магические силы. Я же говорила, что вы из поздних.
— И правда, — я вымучила улыбку.
Леон помог мне подняться, фактически вздёрнул меня на ноги за подмышки и чуть ли не на руках понёс к выходу. Мыслями я уже пила зелье от боли и заворачивалась в одеяло. Меня начало бить ознобом.
— Розэ, — хрипло позвал Пейтон, когда мы оказались в коридоре, — стой.
— Что? — я устало обернулась и смерила его безразличным взглядом.
И почему я тогда, после гаданий, решила, что он может быть моим суженым? Тёмные волосы, грозные глаза и сидение на траве. Такой как он никогда бы не стал тем, кого мне приготовила Матерь-Ведьма в спутники жизни. Никогда. Он слишком гнилой внутри.
— Что ты сделала со мной? — его голос задрожал, он выглядел жалко.
— Осудила, — неожиданно твёрдо и властно сказала я, даже встала ровнее и посмотрела на него прямо и ясно, из-за чего он вздрогнул всем телом, — ты не достоин той силы, что подарили тебе Розы. Ни ты, ни твой род, коли вырастили такого ведьмака. А дурное семя не может дать здоровых всходов. Сила — не привилегия. А ты ею злоупотребил.
— Но как? — шелест.
— По праву древней крови, — сказала я.
Он побелел и отшатнулся, со страхом глядя на меня. А потом Пейтон Кроули медленно осел на пол и закрыл лицо ладонями. Его плечи задрожали. Я несколько секунд смотрела на него, а потом отвернулась, испытывая горечь. Жаль, как же жаль.
Его? Прежнюю себя? Не знаю.
Леон молча подхватил меня на руки и шагнул в изнанку. Я зажмурилась и уткнулась ему в шею. Это так тяжело, быть карающим мечом. Не переборщила ли я? Дать ли второй шанс, хотя бы его потомкам? Перевоспитаются, начнут ценить то, что имеют… Да, определённое, нужно…
Ладони налились силой, а сердце больно кольнуло. Но я упрямо сжала губы в линию и продолжила, полагаясь на свои инстинкты. Кожа на левой руке заледенела до самого локтя, правую же опалило огнём, а потом струна внутри тихо зазвенела, и я отпустила.
Дёрнулась от сильной боли в сердце, цепляясь за плечи Леона, и отключилась. Успела только понять, что у меня получилось. У потомков Пейтона Кроули будет шанс искупить ошибки и вернуть себе искру Роз.
Я снова была в этом странном пространстве и смотрела на Розу. На левой руке поблескивала масляно-чёрная перчатка до локтя, в то время как правая рука Розы была чиста и сияла светлой кожей. Ровно до локтя. Я смерила сестру серьёзным взглядом.
— Роза… — сказала я, и она вопросительно вскинула брови, — почему ты — Роза?
— Не понимаю? — растерялась она.
— Наше имя — Розэ-Мария, — ответила я, — если я — Розэ, то ты должна была стать Марией. Так почему — Роза? Это как-то глупо.
— Почему ты решила, что ты — Розэ? — она снова вскинула брови и улыбнулась, — это меня назвали именем розы, но ты считала, что это имя больше подходит тебе, милая.
Впервые я увидела, как неестественная её улыбка. Слишком милая, слишком сладкая, идеальная. Ненастоящая. Почему я не замечала? А нотки высокомерия в её голосе? Покровительства и насмешки, которые невольно проскальзывали полутонами?
— Да и стоит ли делить имя? — продолжала она, её голос лился патокой, — нас же было двое на одно тело. Два сознания. И никто не знал об этом, но нам же нужно было как-то жить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Я прикрыла глаза, вспоминая, желая этого как никогда. И воспоминания послушно выплыли из того чулана, куда я их когда-то забросила. Казалось, это было вечность назад. А на деле всего тринадцать лет. Всего, ха! Это больше половины моей жизни.
— Ты!.. — я резко распахнула глаза, вспомнив всё.
Совсем всё. Я вернула себе саму себя. Но…
— Ты!.. — повторила я, задыхаясь.
Мои воспоминания мягко опускались на пустующие полки сознания, туда, где они всегда должны были быть.
— Я, — хмыкнула Роза и ухмыльнулась.
Гадко и неприятно. Её масляное платье-тюрьма зашевелилось, словно живое. А это была тюрьма, сковывающая её всю, до самой шеи. Я сама когда-то наложила эти путы на неё. И не потому, что я пожадничала тогда. Наоборот, я…
Я отдала тогда очень многое. И всё из-за неё.
Глава 21. Третий дар
Розэ
Я помнила всё. Всю свою жизнь, начиная с раннего детства. Свою жизнь. Она была моей, это я — мамина Розмари и папина доченька. Не было никакой Розы, не было двух сознаний на одно тело. Я была одна у родителей, только я.
А она… Эта мерзкая тварь появилась, когда мне было пять. Тогда моя магия, слишком большая для одной маленькой девочки, пробудилась. И вместе с ней пришла она — Роза. Магия просыпалась медленно и незаметно, а она снилась мне по ночам. Она пугала меня.
Она была мной, но она была страшным монстром, который хотел меня сожрать. Она мучила и изводила меня, я слабела день ото дня, и никто не мог понять, что происходит. А я не могла сказать, объяснить… Каждый раз, когда пыталась, меня сковывало ужасом.
А потом я ослабла настолько, что Чудовище смогло окрепнуть и вырваться наружу. И вместе с ним вырвался огонь, опаляя всё вокруг. Она смеялась и обещала сжечь меня дотла, если я не позволю ей захватить власть над телом.
Я помнила, как всё вокруг затопило ледяной темнотой, помнила, как огонь отступил. Как темнота закрутилась водоворотом в моей груди, утягивая на глубину всё, что туда попадалось. Чудовище визжало и цеплялось за меня, утаскивая за собой.
Я не смогла выстоять, она оторвала часть меня и скрылась в масляной черноте, ставшей тюрьмой для неё и части меня. Моя темнота захлопнула дверь, становясь ловушкой, из которой не выбраться. А огонь… Он не ушёл. Но вынужден был уснуть. Ведь без кислорода, магической энергии, нет и пламени.
Я смутно помнила, как кто-то вытащил меня из пламени. Кажется, я даже видела моего спасителя. Лохматый и чумазый мальчик. Лицо было смазано и затенено, сквозь приоткрытые ресницы я видела, как он исчез, словно мираж.
А потом была пустота. Там, где был водоворот темноты осталась дыра, а вместо меня — лишь кукла без эмоций. Потом, позже, часть эмоций вернулась, но это было не то. Сейчас я понимала, почему папа редко навещал меня. Сложно общаться со стеной.
Но… Я копнула глубже, в те воспоминания, что не были моими. Это было ещё до моего рождения. Те самые воспоминания, что хранил сам мир. И которые можно было посмотреть на определённом энергетическом уровне. В личной темнице он был мне доступен, как и Розе.
Мы и правда были близнецами, я и Роза, в утробе матери. Но её тело перестало развиваться на состоянии зародыша, в отличие от моего. Я была сильнее, меня питала сила матери, такая же тёмная, как и моя. В какой-то момент зародыш Розы начал растворяться, и всё, что было у неё, стало моим.
Её огонь и её душа. Или это была моя душа, просто тёмная её часть? Роахи же разделили на две половины и забили пустующие места двух душ всяким энергетическим мусором. И каждый раз, когда зарождались запретные близнецы, это её несчастная душа пыталась соединиться обратно, как положено мирозданием.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Века попыток и страданий… Я чувствовала эхо боли, болела сама моя душа. И душонка Розы тоже сжималась от боли, я это знала. Но почему Ведьмы-Розы и местные колдуны и асары нарушили закон вселенной? Почему они смогли искалечить душу ведьмы, спасшей их всех, но не смогли освободить её душу от бремени безумного тела?
