Другие, их много меньше, они знакомы со мной ближе, знают, что я на многое способна, но при этом считают, что не способна сама, без чьего-то руководства и опеки. Такие воспринимают меня маленькой, заблудившейся в жизни девочкой, которую нужно крепко держать за руку и вести за собой. При этом хорошо бы и глаза завязать, чтобы не задавала лишних вопросов вроде «куда ведет эта тропинка?», «почему она узкая?», «мы движемся вверх или вниз?». Мои наставники сначала долго и серьезно учат меня, как делать каждый шаг, а потом презирают за то, что поступаю только по их подсказке. Иногда они даже сами не понимают, что крепко берут за руку, не позволяя шагнуть хоть чуть в сторону, но при этом требуют самостоятельности и корят за ее отсутствие. Откуда возьмется самостоятельность у человека с завязанными глазами, вынужденного на каждом шагу спрашивать, туда ли он ставит ногу? Только если шагнуть, забыв об осторожности, пусть и в пропасть.
Но если я только заношу ногу, чтобы сделать такой шаг, раздаются крики:
– Остановись! Ты не знаешь, куда идти!
Я инвалид, мои ноги переставляют, мои руки передвигают, мне подсказывают слова и действия, поступки и мысли. Нет, я не инвалид, а марионетка, вынужденная каждую минуту поступать по воле моих кукловодов. Когда понимаешь это, становится страшно. Получается, что я ни на что не способна сама по себе? Я не способна играть без подсказки сначала Наташи Лайтесс, потом Полы Страсберг, не способна сама понять роль, сама произнести реплику, сама почувствовать, что именно должна выразить в сцене.
Постоянная опека породила жуткую зависимость в постоянном наставлении и похвале. Если я не слышу одобрения Полы или Ли, подтверждения, что произнесла фразу без запинки с нужной интонацией и сделала нужный жест, я теряюсь. Глупо, потому что при одной мысли, что сделаю что-то не так, неправильно, собьюсь или сфальшивлю, я тут же запинаюсь, забываю текст и фальшивлю или вообще останавливаюсь.
Все считают, что я не способна выучить даже маленький текст и произнести его без ошибок, но это не так. Просто я жду этих ошибок, жду запинки, жду, что забуду. Если чего-то боишься или ждешь, оно обязательно происходит. Почему ни Наташа, ни Пола никогда не внушали мне, что я все смогу сама, без поддержки, что я взрослая женщина и вполне способна, отрепетировав сцену заранее, больше не обращаться взглядом к наставницам во время съемки?
Простите, Док, я снова принялась говорить на тему, о которой уже рассуждала. Я не так глупа и забывчива, все прекрасно помню, что говорила и делала, просто я не уверена в себе, а потому иногда повторяюсь, хожу и хожу по кругу.
Мне кажется, что если бы мои наставники поняли то, что я поняла сама о себе, они бы работали со мной иначе.
Да, я начала рассказывать Вам о трех типах отношения ко мне. Первые – это люди, считающие меня глупой блондинкой, вторые думают, что я неглупа, но ни на что не годна сама по себе. Но есть третьи, их очень-очень мало, так мало…
Это те, кто считает, что я пусть не все, но многое могу сама. Сама, понимаете, без опеки, без ежеминутного присмотра и наставлений, что я на что-то гожусь без подсказки, могу думать, выражать свои мысли, играть роли, писать стихи, жить, наконец!
Эти люди тоже делятся на две группы. Одни знают меня очень мало, потому что встречали редко, но успели поверить в мои способности и не успели разочароваться. Другие знают обо мне все, но все равно верят в меня. Док, у меня на глазах слезы, потому что один из таких людей, самых дорогих мне, это Вы. Это не комплимент. Знаете, чем Вы поразили меня с первой же встречи, хотя и совершенно не представляла, как будут развиваться наши отношения дальше? Помните, Вы спокойно спросили, что случилось? И я вдруг почувствовала, что Вы спрашиваете не из вежливости, увидев одиноко стоящую на берегу несчастную женщину, а потому что Вам действительно не все равно, брошусь я вниз или нет.
Док, я помню наш диалог.
– Что случилось?
– Я потерялась…
– В городе?
– Нет, в жизни…
– Это серьезно.
Куда уж серьезнее. Я не знала, кто Вы, да и сейчас толком не знаю. Но Вы в тот первый вечер поверили в то, что я, Мэрилин Монро, глупая блондинка, способна разобраться в своих проблемах сама, и не просто разобраться, а выпутаться из них. Очень хочется думать, что Вы все же читаете мои магнитофонные записи, а не просто складываете рисунки в мусорную корзину.
Но даже если это так, я все равно буду думать, что Вам небезразлично мое состояние, если Вы уже столько времени встречались со мной и забирали то, что я приношу. Конечно, это все куда нужнее мне, чем Вам, да и денег Вы не берете… Если честно, то была мысль, что записи можно будет использовать в корыстных целях (видите, я откровенна), но какая разница, я ничего не скрываю, используйте, если понадобится. На моем имени так много людей делают деньги… Я уже привыкла.
Док, есть еще один человек, который любит меня такой, какая я есть, и верит в меня. Которому не нужен грим, правильно произнесенная фраза во время съемки, до него не нужно тянуться, вставая на цыпочки, чтобы соответствовать интеллектуальному уровню, ему не нужны мои деньги, моя поддержка в качестве музы, ему не нужно мое имя, не нужна слава Блондинки… Джо Ди Маджио нужна только я сама, я Норма Джин, даже основательно растолстевшая, ни на что не способная, безвестная и всеми презираемая. Джо нужна я, и какая же я дура, что не поняла этого раньше!
Да, он бил меня, мешал сниматься, не позволял фривольные сцены на площадке, но Джо любил меня всегда. Поверьте, мои слова не благодарность за то, что он вытащил меня из каменного мешка психушки, это благодарность за его всегдашнюю любовь ко мне. С Джо бывает скучно и не о чем говорить? А разве есть о чем говорить с Артуром? То есть мне есть, но он не желал опускаться до моего уровня и презрительно встречал все попытки подняться до его. Разве легче со Страсбергами, которых я люблю и уважаю?
Конечно, Джо Ди Маджио несопоставим с Д.К. и его братом Р.К., но для братьев я тоже всего лишь эпизод в жизни, а для Джо единственная.
Дура! Дура! Дура! И Фрэнк с его безумной страстью мне тоже не нужен! Мне нужен Ди Маджио, хотя бывают минуты, когда я совсем в этом не уверена.
Снова запуталась. Ну почему я путаюсь, как только пытаюсь разобраться в себе и окружающем мире?!
Джим Догерти сказал бы:
– Детка, живи проще.
Джимми прав, но у меня не получается… Мир такой сложный, в нем слишком тяжело жить просто, особенно если все время приходится играть какие-то роли. Я имею в виду не только роли на съемочной площадке, но и в жизни.
(Пленка № 8 либо стерта, либо намеренно испорчена, восстановлению не подлежит. На бобине нацарапано: «Фрэнки» и инициалы «Д.К.» и «Б.К.», это позволяет предположить, что записи касались Фрэнка Синатры и братьев Кеннеди. Возможно, запись стер сам Генри Уолтер, ведь хранить откровения Мэрилин Монро, близко знавшей Синатру и Кеннеди, действительно опасно. Пленка могла быть испорчена позже. – Прим. пер.)
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
