ее связывало с герцогом? Может быть, дон Франциско в той ехидной
«беседе» на охоте неспроста упоминал о
«кляче», имея в виду Анну?
«Когда кобылы не видят рядом своего жеребца, они ищут другого…» Кажется, герцог говорил что-то вроде этого.
После спектакля в королевском театре он не бывал в Пиментеле. Но разузнать что-либо об Анне можно было только там.
Вечер он провел в одинокой прогулке по пойме реки, бродил допоздна, выпил на сон грядущий любимый кофе с шоколадом, утром рано направился в Пиментель. Увы, там он встретится не с Анной, а с Гусейнали-беем. Там разразится драма, завершившаяся кровопролитием.
XXVII
Убийство Гусейнали-бея. Знакомство с Эспалатой. Встреча с Сервантесом
Орудж-бей не ожидал встретить главу персидской миссии. Да и не жаждал. Поначалу он думал, что Гусейнали-бей вернулся на родину, так как нигде не появлялся. Возвратившись с остендской баталии, он слышал, что посол еще здесь. Странно, однако, что посол не соизволил прийти на спектакль «Великой султанши», хотя и был приглашен. А может, потому, что в комедии упоминался и некий персидский посол, и он не желал фигурировать как прототип, сидящий в зале. Впрочем, откуда он мог заранее знать о действующих лицах?
Когда Орудж-бей подходил ко Дворцу, его соотечественник-посол выходил оттуда вместе с секретарем посольства Гасанали-беем и еще двумя кызылбашами.
Поравняшись с Орудж-беем, посол взялся за рукоятку меча и вскричал:
– Изменник! – И выхватил меч.
Орудж-бей, не ожидавший внезапного нападения, понял: быть беде, выхватил свою шпагу, посол ринулся на него в бешенстве, бывший секретарь отбивался, как мог; солнце било в глаза, и он попятился в тень за дворцом.
– Душу выну из тебя… сукин сын! – посол размахивал мечом, разражаясь непотребной бранью.
Подбежавшие дворцовые служители взирали на эту «корриду», не решаясь вмешиваться.
Когда разъяренный посол вновь ринулся вперед, Орудж-бей отскочил вправо, перебрал шпагу в левую руку и направил в горло противнику, посол сам нарвался на удар, и шпага пронзила ему горло, хлынула кровь. Пораженный отбросил меч и обеими руками, ухватился за горло, качнулся, сделал несколько шагов и рухнул на землю, тюрбан слетел с его головы. Гусейнали-бей захлебывался кровью и что-то пытался сказать своим спутникам, может быть: «убейте его!».
Орудж-бей ужаснулся от сделанного: убить человека, убить достойного сородича из рода Баят… Он не хотел… он никак не хотел…
Повернувшись, стал удаляться, слыша вдогонку проклятия на родном языке…
Гасанали пытался помочь раненому, но тот задыхался в крови, кровь, наверно, попала в дыхательные пути. Посол захрипел. Изо рта выступила красная пена… И все было кончено…
Орудж-бей шел куда глаза глядят и давился беззвучными слезами.
Убийство посла союзнической страны сулило неописуемый скандал, событие произошло на глазах у царедворцев, теперь можно было ожидать самого худшего…
Будь он рядовым кызылбашем, подданным чужой страны, никто не предъявил претензий к местным властям и испанской стороне, но речь шла о человеке, принявшем католичество и известным как подданный королевства под именем дон Хуан…
Теперь – прощайте, мечты о возвращении на родину. Теперь никого там не убедишь, что виновником трагедии был сам Гусейнали-бей.
Он ожидал визита дворцовой полиции. Но прошло несколько дней. «Пиментель» молчал. Потому он сам решил явиться с повинной и посетил святого отца дона Альваро.
Падре был в церкви, читал проповедь с кафедры редким прихожанам о раскаянии апостола Павла и возвращении на стезю служения Христу.
Дон Альваро заметил его и движением головы дал понять, чтобы неофит дождался его в комнате настоятеля.
Дверь была открыта, молодой капеллан наводил порядок, прибирался, при виде пришельца поклонился и вышел.
Он несколько раз бывал в этой комнате, дивился богатой библиотеке, перелистывал старинные экземпляры Библии, Евангелия… Увидев на полке с новыми изданиями свою книгу, он горько усмехнулся, теперь исповеди новообращенного христианина вряд ли ему помогут искупить смертный грех…
Дон Альваро не заставил его долго ждать.
Капеллан подал святому отцу перо и бумагу, начертав на ней что-то, падре вернул.
Другой капеллан принес тазик, воду, святой отец умылся, вытерся полотенцем и устремил взор на Орудж-бея, застывшего у стеллажа, перекрестился и промолвил:
– Да упасет Господь тебя от происков дьявола, сын мой.
– Премного благодарствую, святой, отец, – с этими словами гость подошел и облобызал перстень на руке падре и подол его красной мантии.
Дон Альваро медленно прошелся по комнате.
– Сын мой, произошло ужасное событие. Великий грех – убить среди бела дня почтенного человека.
Падре сокрушенно покачал головой и выдержал паузу.
– Клянусь всеми святыми, я не хотел убивать…
– Знаем и это, сын мой, знаем. – Падре сменил угасающую свечу, поставил новую, затеплил. – Смертоубийство, любом случае – грех. Тяжкий грех. Речь о наказании, которое мы должны определить. Но кто мы? Мы только Его – он показал рукой наверх, – слуги на этой земле… Христианин не должен проливать кровь мирного человека…
– Бог свидетель, – я не хотел этого. Все видели служители двора.
– Это так. Мы допросили людей. Но убит человек… Государь твой крестный отец. Без его величества мы ничего не можем предпринять, и только по его повелению можем созвать суд. Король же находится в Эскориале в связи с церемонией крестин наследника. Нам всем надлежит отправиться туда. Рассмотрим дело по возвращении. А тебе мой совет, сын мой, некоторое время не выходить из дома. Кто знает, что может произойти.
Падре уставился на гостя маленькими холодными глазами.
– Я последую вашему совету.
Поцеловав поданную руку и подол мантии падре, Орудж-бей распрощался.
Снова пришел в контору Николаса, – она была закрыта по-прежнему.
Поднялся по деревянной лестнице на второй этаж, постучался в двери квартиры. Никто не отозвался. Погодя из соседней квартиры выглянули в дверь старуха и, испуганно озираясь, прошептала, что сеньор несколько дней, как отлучился куда-то, а семью с детьми отправил к своей матери в село.
Странно, что не показывались и дон Диего, и дон Алонсо. Где они жили, точно не знал. Не знал и того, что и до них дотянулась рука «Эрмандады», и они дают показания…
Он вернулся к себе, посидел в патио, думая о своей участи. Ему стало не по себе, он почувствовал, что некая невидимая черная тень следует за ним по пятам. Надо было бежать подальше от королевского двора.
Вызвал слугу, сказал, что хочет переселиться, и поручил найти на окраине подходящее жилье. К вечеру слуга явился и сообщил, что подыскал комнату на втором этаже дома на улице Растро, возле госпиталя «Явление Христа»…
Тут же он взял извозчика, носильщика, переехал и сказал слуге, что впредь
