Он всегда долго прогуливался, присматриваясь к месту. На этот раз уже издалека заметил подозрительную возню между деревьями. Только попытался сунуться в парк, как из-за дерева возник молодой человек известной выучки и голосом робота произнес:
– Временно закрытая зона.
Цигель с колотящимся сердцем быстро пересек улицу, углубился в переулки, присел на низкую ограду одного из домов, пытаясь прийти в себя.
Нет, все же он везунчик. Больше года не пользовался тайником.
Все же, что-то непонятное творилось в некогда всесильном ГРУ.
Впервые Цигель ощутил опасность совсем близко от себя.
В декабре девяностого все в Израиле занимались заведомом глупым гаданием: будет или не будет Садам обстреливать Израиль ракетами? У складов с противогазами выстраивались длинные очереди.
В одну из пятниц неожиданно приехал Берг и привез старуху на конец недели. Старухе, вероятно, было сто лет в обед, но она по-прежнему была бодра и остра на язычок, так, что надо было держать ухо востро.
Соскучилась по внукам и приехала их проведать, но старший был в армии, а младший тут же убежал играть в футбол.
– Ну, как ты считаешь, родственничек, будет нас обстреливать Саддам? – спросил Цигель Берга.
– Мне-то почем знать. Я ведь, как ты справедливо считаешь, простой жестянщик.
Берг явно торопился: приближался канун субботы.
В субботнее утро Цигель, как всегда, нежился в постели. В гостиной женщины пили чай, и, конечно же, Дина не обращала внимания ни на свою мать, ни на мать Цигеля, а отвечала только старухе, которую в семье почитали весьма мудрой.
Цигель напрягся, весь превратившись в слух: речь шла о нем.
– Все у нас в порядке, – говорила Дина, – он хорошо зарабатывает. Все, слава Богу, здоровы. Но меня просто снедает страх.
– Ну, чего ты боишься? Хватит. Набоялась там на всю жизнь.
– Меня не оставляет чувство, что за ним следят. Ведь он же на секретной работе.
– С чего ты взяла?
– Это случилось несколько лет назад. Мы были в Норвегии, в городе Бергене. В столовой гостиницы какой-то подозрительный тип от нас глаз не отрывал. Потом плыли на корабле. Спускаюсь с палубы, а он в салоне беседует с мужем. Меня как током ударило. С тех пор страх меня не оставляет.
– И ты ему рассказала.
– Конечно. Сказал: ты просто дура. Но я настояла, и мы тут же улетели домой.
– Думаешь, это – разбойники, с которыми его папа работал? От них можно ожидать всего. Ниточка-то осталась. У нас, в Бней-Браке, выходит газета «Модия», не знаю, как это перевести на русский.
– Сейчас, минуточку, – Дина побежала за словарем: это было любимым ее занятием.
– Осведомитель.
– Так в этой газете пишут, что с большой репатриацией сюда проникает много, как ты говоришь… осведомителей…
Это уже было сверх сил, и Цигель громко закашлялся. В салоне смолкли.
Он пошел в ванную, его всего трясло.
БЕРГ
В мире шифров, кодов и цифр. 1990
Берг уже привычно жил сразу в двух мирах – в мире Святого, благословенно имя Его, к которому неслись три каждодневные молитвы, чтение псалмов и текстов рабби Нахмана, и в мире, кажущемся виртуальным, заполненном потоками информации из разных источников – зрительными и числовыми. Число источников было огромным – от весьма чувствительных датчиков, разведывательных самолетов, беспилотных бипланов, разведывательных групп, работающих по всему прилегающему к Израилю пространству, подслушивания сетей связи. Беспрерывно поступал видеоматериал со спутников. И все это было лишь частью, буквально, потопа информации, который слепил, оглушал, был подобен салату, из которого надо было выуживать первичные плоды.
Именно в центре, куда поступала вся эта информация, ощущали реальность всей этой виртуальности, реальность, которая в каждый миг касалась существования государства и жизни каждого его жителя.
В помещении центра мигали сдвоенные по высоте экраны компьютеров. У каждого из них была своя клавиатура. На гигантских экранах по стенам светилась вся топография Ближнего Востока.
Очертания Израиля вызывали у некоторых операторов странный прилив казавшихся им религиозных, а, по сути, языческих чувств и образов. В их воображении это вытянутое очертание казалось пятой Бога.
Слушая эти рассуждения, Берг быстро ретировался в свою рабочую комнату, чтобы не присутствовать при таком богохульстве.
Берг усиленно работал над созданием будущего центра расшифровки разведывательных данных, поступающих в Армию обороны Израиля – ЦРРД. Разработка прототипа всеобъемлющей программы этого центра требовала не менее десяти лет, и это при быстроте, с которой Берг мог развязывать узлы программы. А ведь речь шла о двух главных проблемах будущей, по сути, электронной войны. Первая проблема была связана с определением точного места любого фрагмента аэрофотосъемки, расшифровки различных конфигураций разной величины, снимков со спутников и радаров. Все это надо было перевести в единую числовую координационную систему. Все это входило в компьютер, и необходимо было скрещивать всю информацию из разных источников, чтобы четко расположить ее и в пространстве и по времени поступления.
Второй, и, пожалуй, главнейшей проблемой была быстрота получения точной информации, ибо будущие войны будут требовать ее в реальном времени.
Даже Берг со своим гениальным проникновением в секреты информации должен был тратить несколько часов, чтобы свести видеоматериал из разных источников, профильтровать и извлечь необходимые данные о той или иной цели.
Берг имел постоянную связь с технологическими предприятиями, работающими на оборону. Они разрабатывали специальные алгоритмы для быстрой расшифровки поступающих данных.
Берг сосредоточился на разработке программы мгновенной расшифровки поступающих из всех источников данных, которые фиксировались сайтами. Их можно было быстро листать, как страницы справочника. Стоило возникнуть запросу по той или иной цели, как автоматически включалась система справок, дающих, насколько это возможно, исчерпывающую информацию по этому запросу.
Но главной целью Берга было создать такую систему, которая бы сама, без помощи оператора, наращивала собственные возможности. Опыт у него был еще по программе игры в шахматы с выбором множества вариантов.
Все это было направлено на будущее.
Но параллельно с этим Берг работал над новым усовершенствованным компьютерным разработчиком беспилотных летающих аппаратов БПЛА, небольших самолетов-разведчиков, передающих сведения о передвижении войск, более того, оснащенных сверхсовременной системой анализа боевой обстановки во время воздушного боя, которая сыграла решающую роль в Ливанской войне.
Вот эта сверхсовременная система анализа и была коньком Берга.
Эти аппараты в чем-то напоминали летучих мышей, которые когда-то поразили воображение Берга.
США первыми заблаговременно закупили большую партию таких самолетов. Речь шла о закупке их Финляндией, Бельгией, Францией, Швейцарией, Индией.
Берг молился у бетонной стены бункера, а на Берга с его системой анализа молились многие в разведывательных центрах Израиля.
Это были разработчики единственной надежной ракетной системы «Эрроу» – с высокой точностью указывающей место падения ракеты еще до ее пуска.
Это были создатели первого израильского спутника «Офек-1» («Горизонт»), запущенного в сентябре 1988 года и введшего Израиль в «космический клуб», в котором до этого были лишь США и Россия.
В эти дни был запущен «Офек-2», более усовершенствованный разведывательный спутник, пробывший сто дней в космосе.
Второго августа Саддам вторгся в Кувейт.
Видеоматериал в бункер поступал прямо с поля передвижения войск.
Девятого августа впервые была запущена антиракета «Хец». Над ней начали работать еще в 1987 году.
Сверхсовременная система анализа была необходима везде.
В эти дни разрабатывалась система ракетного обстрела «посылай и забудь». Летчик по компьютерной наводке посылал ракеты сразу в несколько целей.
Близилась эра «умных бомб».
Взорвавшийся «Скад», или Гром среди ясного неба. 1991
Грянула война в Персидском заливе.
В ночь с 16 на 17 января началась атака американских ВВС.
Через 24 часа «скады» Саддама нанесли первый удар по Израилю и Саудовской Аравии.
При первом залпе дикторы израильского радио выразили деланное недоумение: гром, что ли?
Весь Израиль сидел, надев противогазы, в комнатах, где окна были заклеены пленкой.
Днем жизнь протекала обычно, только у каждого можно было увидеть коробку с противогазом. Обстрел начинался ночью. Один из радиожурналистов поднаторел в произнесении сигнала тревоги – «Нахаш цефа», что в переводе на русский означало «гадюка».
И Берг, и Цигель работали по ночам, но все происходящее видел лишь Берг в бункере: по вспышке взлетающей ракеты он пытался вычислить место ее падения, но запаздывал. Только звонил домой, предупреждая о падении. Странно пасторальными были телевизионные картинки ночного Тель-Авива, когда, рассекая темно-синее небо, подобно яркому метеору, разбрасывающему золотые брызги, летела ракета.
