Она выждала несколько минут – растягивавшихся надолго и проходивших внезапно. Так сдвигается время перед боем: снаружи подталкивает, изнутри тянет. Приятное чувство.
– Ты как там внизу, Рини? – спросила она. Задержка с ответом через шлюз была немногим меньше, чем при переговорах с Каллисто.
– Такое впечатление, что держу дьявола за яйца, – отозвалась Рини. – Но… да, на вид все хорошо.
Перед стартом Бобби осмотрела торпеду. Самая маленькая и самая быстрая, какую ей удалось найти, черная, угловатая, немногим длиннее ее ноги. Рини свела к минимуму и без того скупой дизайн: сократила массу на традиционную боеголовку, выигрывая лишние миллисекунды при разгоне. Вместо подрыва маленького термояда датчик дистанции при расчетном сближении должен был обесточить изоляцию, отрезавшую антиматерию от остальной вселенной, а дальше все сделает физика. Делом Бобби было обеспечить нужное сближение.
Она проверила курс. «Белая ворона» находилась точно там, где Бобби хотелось ее видеть.
– Сейчас выдерну чеку, – сказала Бобби. – Если нужно кое-куда сбегать, самое время.
Рини коротко, невесело хмыкнула.
– Я ссусь с той минуты, как ты изложила свой план, кэп. Удивительно, как у меня еще пузырь не схлопнулся.
– Уже немного осталось, – сказала Бобби и переключилась обратно на направленный луч. – Статус?
– Ждем приказа, – доложила Джиллиан.
Вот он, момент. Тот самый. Сейчас Бобби еще могла отвернуть. Вывести «Белую ворону» на расчетный курс, приказать своим людям рассеяться по ветру, сбросить антиматерию в гравитационный колодец Юпитера и любоваться фейерверком. Не много было в ее жизни решающих моментов, которые она узнавала на месте. Обычно они выглядели такими постфактум.
– На выход, «Предштормовой», – сказала Бобби.
– Есть, – ответила Джиллиан, и единственный слог упал резко и жестко, как сброшенный камень.
Бобби глубоко вдохнула и выдохнула. Там, на Каллисто, ожил «Предштормовой», вырвался из укрытия и сквозь разреженную атмосферу спутника рванул к звездам. Команду словно божьей ладонью втиснуло в амортизаторы. А ей оставалось только сидеть, слушая открытые каналы, и ждать, пока кто-то заметит выхлоп дюз там, где ему быть не положено.
Тревожный сигнал прорезал гомон голосов. Военные приказывали расступиться. Густо населенная система Юпитера, где в объеме меньше медленной зоны теснились дюжины лун и миллионы людей, стала полем битвы. Бобби запустила двигатель «Белой вороны» – пусть думают, что она спешит убраться с дороги. Телу было тепло и легко. «Буря» на ее тактическом экране сдвинулась именно туда, куда они рассчитывали, вышла на предсказанный вектор, рванулась в атаку. Переключившись на визуальный обзор, Бобби увидела что-то вроде мелкой косточки, темной на фоне пламени собственных дюз.
Дисплей показал быстро движущиеся объекты – «Предштормовой» уже выпустил торпеды. И точки вспышек: ОТО «Бури» расстреливали их сквозь дыры в кожеобшивке. Узкий «слепой» конус сдвигался по экрану. Скоро захватит ее. Очень скоро.
– Держись, Рини, – сказала она. – Будет трясти.
– Я уже заждалась.
Тень конуса упала на «Белую ворону», и Бобби резко развернула кораблик, дав полное ускорение. Амортизатор ударил ее по спине. Медицинская система брони выбросила сигнал ошибки: это скакнуло ее кровяное давление – и погасила его, когда давление стабилизировалось. Целей на тактическом экране было больше, чем Бобби успевала отследить. Джиллиан Хьюстон метала в «Бурю» все, чем располагал «Предштормовой», и «Буря», отстреливаясь, тоже не жалела патронов. Но никаких признаков работы генератора магнитного поля не появилось, значит, пока их рискованная игра окупается. Бобби продвинула «Белую ворону» вперед, сужая зазор между собой и врагом. Перегрузка была жесткая. Ее скафандр в ритме работы сердца обтягивал руки и ноги, выталкивая кровь обратно, не давая ей застояться. И все равно по краям поля зрения наползала темнота. Голоса по рации она слышала как музыку из соседней комнаты. Она пряталась в центре слепого пятна «Бури». Самое безопасное место среди жаркой перестрелки – и все равно не слишком безопасное.
Она переключилась на внутреннюю связь, и остальная вселенная замолчала.
– Готовность к пуску.
Бобби была почти убеждена, что услышала выдавленный сквозь зубы ответ Рини. Она проверила свою тягу. Семь g. Бывало у нее и больше семи. Но возраст брал свое.
Она не только ощутила удар – она его услышала, звук передался по корпусу корабля и скафандра. Низкий глухой лязг, словно кто-то стукнул по неудачно отлитому колоколу..
– Кажется, в нас попали, – сказала она. – Как у тебя?
Рини молчала. Бобби, борясь с перегрузкой, переключилась на сетевой дисплей. Бронескафандр Рини оставался на связи, но все показатели выбрасывали ошибку. Море красного там, где должно быть зеленое. Бобби снова выкрикнула ее имя, хотя уже знала, что ответа не будет.
До шлюза надо было спуститься палубой ниже и еще на дюжину метров по лифтовой шахте. Если отключить тягу, «Ворона» может вывалиться из слепого пятна и ее порвут ОТО «Бури». Если разбита торпеда…
Будь она разбита, они уже стали бы быстро расходящимся облаком плазмы. Что бы там ни случилось, антиматерия уцелела. А значит, оставалась надежда. А где есть надежда, там нет покоя. Бобби подчинила себе автоматику бронескафандра, проверила герметичность и показатели – несколько медицинских параметров светились желтым, но красного не было нигде – и отстегнулась от амортизатора. Броня, едва она встала на ноги, заскулила под собственным весом, а плечи попытались выскочить из суставов. Кровь хлынула вниз, в ноги, скафандр стиснул бедра, выталкивая ее обратно. Тошнота чуть не свалила с ног. Бобби сделала первые восемь шагов к лифту. Она справится. Должна.
С палубы внизу поднималось басовитое ворчание. Работали маневровые. Это не к добру. Она доплелась до лифта, и легкое падение тяжести, когда кабина двинулась вниз, показалось ей каплей воды для умирающего от жажды. Но это кончилось, как только лифт остановился. В шлюзе была каша. Обе двери открылись, выпустив атмосферу в пространство. Переборка смялась под ударом снаряда ОТО. Рваные дыры зияли там, где зверская кинетическая энергия протолкнула внутрь наружную обшивку. Торпеду Бобби увидела в дальнем углу, там, где переборка сходилась с полом, и рядом с ней лежало тело Рини. Бобби подошла и опустилась на колени, напрягая искусственную мускулатуру силового скафандра.
Рини умерла быстро. Возможно, даже не узнала, что умирает. Ее броня – такая же большей частью черная, как у Бобби, – еще силилась сохранить жизнь, которой уже не осталось. Пять дыр в спине и в плече слишком быстро выпустили кровь, выжатую из тела перегрузкой. Бобби отодвинула Рини. Поплакать над ней можно будет потом.
Рини заслонила торпеду от самых тяжелых повреждений, и маленький двигатель уцелел. Белое пятно треснувшей под осколком керамики виднелось рядом с дюзовым конусом. Бобби попыталась приподнять корпус, чтобы оценить тяжесть повреждения, но не сумела. С перегрузкой не справлялась даже силовая броня. Спина болела, одно ребро, сместившееся от непосильной нагрузки, так и не встало на место. Больно было дышать.
«Белая ворона» выбросила новое тревожное предупреждение. В маневровых осталось меньше трети реактивной массы, и корабль запрашивал разрешение переключиться на резерв. Бобби оценила проблему в считаные секунды. Снаряды ОТО порвали секцию наружной обшивки. На большом корабле это не имело бы значения, но у маленькой «Белой вороны» сместился центр тяжести. Маневровые работали, удерживая ее от разворота, и будут работать, пока не иссякнут.
Она приказала кораблю связаться по лучу с «Предштормовым».
– Нуждаюсь в хороших новостях, капитан. – Голос Джиллиан влажно хрипел – у них тоже сказывалась перегрузка.
– Рини нет. Корабль и торпеда повреждены. Заставьте «Бурю» остановиться. Я справлюсь, но не под высокой тягой.
Ответа пришлось ждать секунду.
– Как? – спросила Джиллиан, но ее заглушил прорвавшийся с другого канала голос Алекса:
