Главным здесь был сухой желтолицый коротышка, единственный из всех одетый не в белое, а в обычный штатский костюм. Сдвинув брови, он слушал своего помощника. Тот нагнулся к самому уху начальника и вполголоса докладывал что-то, нервно переступая с ноги на ногу и хрустя своими сверкающими сапогами. До слуха Гальтона долетали обрывки фраз и отдельные слова:
— …В тридцать четвертом секторе… Согласно плану «Проникновение»… Думал, опять какой-нибудь мальчишка… Сработали четко… Старались не шуметь…
Желтолицый не перебивал, но хмурился всё сильней и всё чаще постукивал карандашом по столу.
— Ясно, — отрывисто сказал он наконец и рявкнул на охранников. — Что вылупились, медбратья хреновы? Ты и ты — остаться. Остальные, марш по постам!
Четверо верзил, которых коротышка почему-то назвал «медбратьями», вышли. Двое оставшихся встали возле задержанных — слева и справа.
— Товарищ заведующий, у косоглазого взяли мешок.
Помощник поставил на стол рюкзак Айзенкопфа. Дергая тощим лицом, старший принялся доставать оттуда разные предметы, один страннее другого: стальные трубки, алюминиевые коробочки, какие-то винты, спирали, бутылочки.
— Черт-те что, — сказал начальник, повертев некую штуку, похожую на согнутый велосипедный насос. И брезгливо спросил. — Кто такие?
— Не могу знать, товарищ заведующий!
— Не тебя спрашиваю. Вы кто такие? — оказывается, «заведующий» обращался к арестованным. — Что это за хлам?
— Мы вместо Киселевых. Новенькие, из 47-го. Заблудились, — ответил Гальтон — просто чтобы потянуть время.
Один из телефонов на столе зазвонил.
Трубку взял помощник, послушал и с виноватым видом доложил заведующему:
— Это Сырников. Объект интересуется, почему шум в парке.
— Дай. — Коротышка сказал в телефон. — Сырников, скажи ему, медведь из лесу забрел… Нет, скажи, никто косолапого не тронул, шерстинки не упало. Вежливо выпроводили… Ну давай. Если что — рапортуй.
Он яростно почесал свою желтую щеку.
— Какие Киселевы?
— Это у которых мальчишка нарушил правило номер один, — объяснил помощник. — Самолет через ограду запустил. Я докладывал. Но замена прибудет только на следующей неделе. Муж, жена, двое детей. Это не они.
— Спасибо, — саркастически оскалился заведующий. — А то я без тебя бы не догадался… Погоди-ка! — Карандаш треснул у него в пальцах, разломившись пополам. — Лысый и баба по приметам совпадают с данными ориентировки от 5 мая! Там был еще третий — пожилой, бородатый. Про косоглазого в ориентировке ничего нет. В любом случае нужно доложить. Что у них там творится? Хрень какая-то! Из Института не звонят. Инструкций не поступает. Ну-ка, соедини с товарищем Картусовым!
— Так ведь нет его! Я и днем пробовал, и вечером.
— Значит, с приемной соедини! Скажи, у нас ЧП!
Пока начальники препирались, а «медбратья» слушали их разговор, Айзенкопф, стоявший справа от Норда, коснулся его руки. Кисть Гальтона кольнуло что-то острое.
Булавка!
Доктор быстро взял ее, ощупал. Булавка была непростая, с крючком на конце. Оказывается, запасливый биохимик не все полезные техсредства держал в рюкзаке. Сам Айзенкопф, надо полагать, свои наручники уже расстегнул.
Пальцы у доктора Норда были ловкие. Просунуть крючок в скважину он сумел с первой же попытки. Чтоб не было слышно щелчка, громко закашлялся.
Есть! Руки свободны.
И момент как раз образовался исключительно удобный. Помощник стоял спиной, набирая телефонный номер, заведующий строчил что-то на листке — должно быть, пункты доклада начальству. Охранники напряженно ждали. Наверное, им нечасто доводилось быть свидетелями важного объяснения в высших сферах.
Не стоило расходовать драгоценные секунды, чтоб освободить от наручников и княжну. Управиться с охраной можно вдвоем. Тем более что ни у кого из белых комбинезонов не видно оружия.
— Go![113] — скомандовал Норд и бросился на левого «медбрата».
Курт был наготове — он напал на правого.
Неожиданное нападение со стороны объекта, вроде бы не представляющего опасности, способно застать врасплох даже профессионала самого высокого класса. Каменный кулак Гальтона с размаха и разбега обрушился на висок охранника. Такой удар свалил бы с ног и быка. Айзенкопф поступил со своим подопечным еще свирепей: врезал раскрытой дугой наручника по лицу, вцепился в виски и с хрустом вывернул голову, ломая шейные позвонки.
Зоя не была предупреждена об атаке, но повела себя так, словно действовала по заранее согласованному плану. Нагнувшись, она налетела на помощника сзади и боднула его головой в спину. Тот обрушился на стол, уронил телефон, да еще сбил со стула своего начальника.
— Коротышка — мой! — крикнул Гальтон.
Перепрыгнул через стол, упал на заведующего и хорошим хуком отправил его в нокаут. А биохимик управился с помощником. Одной рукой схватил за горло, другой за лоб, дернул назад. Снова раздался тошнотворный хруст.
— Готово. — Айзенкопф выпустил мертвое тело. — А ваш охранник, Норд, всего лишь оглушен. Нечисто работаете. Сейчас я его добью.
— Лучше снимите с меня наручники, кровопийца. — Княжна стояла спиной, вытягивая скованные руки. — И наденьте их на парня. Он нам может понадобиться в качестве «языка».
— Зачем? Есть вот этот.
Биохимик сковал руки желтолицему и усадил его на стул. Шишковатая голова заведующего свесилась на сторону. На оглушенного «медбрата» наручники надел Гальтон и оттащил беднягу подальше, в угол — чтоб Айзенкопф обращал на него поменьше внимания.
— Может, в ваших бездонных карманах и нашатырь найдется? — обратилась княжна к Курту. — Очень хочется поговорить с товарищем заведующим.
— Обойдемся без нашатыря.
Две звонкие оплеухи заставили коротышку вскинуться и заморгать глазами.
Гальтон сел перед ним прямо на стол. Немец встал сбоку, красноречиво держа кулак на весу. В кулаке были зажаты измазанные кровью наручники.
— Отвечать на вопросы будете? — вежливо спросил доктор.
Пленник покосился на страшного азиата, кивнул.
— Тогда первый вопрос. Кто содержится в господском доме?
— Объект, — не сразу выдавил из себя желтолицый.
— Кто он?
— Пациент Спецсектора.
Айзенкопф левой рукой взял неразговорчивого «языка» за шею.
— Я врежу ему, чтоб отвечал как следует?
— Он ответит как следует. Кто это — «пациент»?
Пожевав губами, чекист неохотно сказал:
— Сами увидите. Вы ведь явились за ним. Без него, поди, не уйдете? — Курт взмахнул рукой, человечек сжался. — Не надо! Не мое дело, кто он на самом деле. Мое дело — обеспечивать уход и охрану. Любопытство у нас не в почете. Следим за здоровьем. Докладываем товарищу Громову. Он каждый день по несколько раз телефонирует… Сегодня, правда, почему-то не звонил.
— У меня вопрос, — вмешался биохимик. — Как организована охрана Заповедника? И не крути мне, а то…
— В Спецсекторе — медбратья и два дежурных врача. Медбратья охраняют парк, врачи все время находятся с пациентом… В поселке персонала нет, только контингент…
Зоя перебила:
— Что это за люди?
— Контингент? Зеки. Специально подобраны. Живут, как в раю, с семьями. Но дают подписку соблюдать правила проживания. Нарушения случаются редко.
— Как с мальчиком Киселевых? Он забрался в парк, и вы депортировали всю семью? Что значит «депортировали»? Убили, да?
Айзенкопф раздраженно воскликнул:
— Отстаньте вы с вашей лирикой, Норд! Некогда отвлекаться! Надо дело сделать и вовремя убраться! — Он тряхнул заведующего за ворот. — Рассказывай дальше про систему охраны. Кто караулит выезд из поселка?
— Там контрольный пункт. Казарма, в ней взвод особого назначения.
— А блокпост и патрули на опушке леса?
— Внешняя охрана. У нее допуска на территорию нет.
— Кто в Заповеднике самый главный? Ты?
— …Да, я.
— И все три кольца охраны подчиняются тебе?
Заведующий колебался. Похоже, хотел соврать, но не решился.
— По инструкции я не имею права покидать Спецсектор. Ни при каких обстоятельствах. Я даже за пределы парка не выхожу. За контингент и за режим в поселке отвечает мой заместитель. — Он покосился на бездыханного помощника. — Но я назначаю дневной пароль, который является пропуском через все зоны.
— И ты мне его сейчас скажешь, правда?
Айзенкопф задушевно положил руку на плечо «языку». Тот содрогнулся, но промолчал. Его глаза смотрели в одну точку — на портрет основателя ЧК товарища Дзержинского,[114] словно заведующий надеялся одолжить у Железного Феликса стойкости. Под портретом, на фоне щита и меча алел девиз: «У чекиста должны быть чистые руки, холодная голова и горячее сердце».
Биохимик сделал знак, чтоб Гальтон и Зоя не вмешивались.
