по роже им, я дать могу.
— Попробуем обойтись в этот раз без этого, — улыбнулся он, — они сами пришли к нам, значит поняли, что худой мир, лучше хорошей войны. Этим мы и воспользуемся, выдвинув встречные требования.
— Что там насчёт жемчуга и ванили с перцем кстати? — вспомнил я, — совсем закрутился и забыл.
— О-о-о, — он счастливо зажмурился, — ваниль! Уходит сразу, сколько бы ни выставил и только поставщикам императорских и королевских домов. Представь, обычные купцы просто не могут получить к ней доступ, так как первым я предлагаю эту специю избранным партнёрам, которые забирают её в любом количестве, только скажи слово «продаю».
— Перца чили ты привёз больше всего, — продолжил он, — его я отдаю всем желающим по хорошей цене, не задирая цены. Лучше продам быстрее, пока не испортился.
— Жемчуг? — поинтересовался я.
— Продал весь, кроме той части, что ты попросил оставить для подарков, представителям одного эмира, — зажмурился он от счастья, — тамплиерам поручено довести золото за него и забрать товар.
— Вы продали весь жемчуг одному покупателю? — изумился я, — как такое возможно? Это же огромные деньги!
— В нашем мире возможно всё Витале, в нём есть люди гораздо богаче нас с тобой, — улыбнулся он мне. — Эмир владеет гаремом в размере тысячи жён и он решил сделать панно из жемчуга для своих женщин, да всё никак не мог найти достаточного его количества. Так что едва его представители узнали, сколько у меня есть, купили сразу, не торгуясь, гарантом выступили тамплиеры.
— Это очень круто сеньор Франческо! — поздравил его я, — а мы с вами переживали, как и где будем его хранить.
— Я сам чрезвычайно рад Витале, не говорил тебе, поскольку ещё не получил денег и не отдал товар, боялся сглазить.
— Вы же христианин сеньор Франческо, какие суеверия?! — изумился я.
— Поживёшь Витале с моё, узнаешь, — он покачал головой, — так что в общем и в целом, всё просто отлично. С остальными, привычными специями, что ты привёз из Индии, я не стал возиться вовсе, отдав их своим партнёрам, за долю в прибыли.
— Даже не собираюсь в это вмешиваться, — открестился я, — правило неизменно — я привожу, вы продаёте.
— Ладно, пора готовиться ко сну, — он потянулся на стуле, — Агнесс наверняка будет до полуночи сидеть, допивая шоколад с подругами, а я ещё подумаю, что предложить старым скрягам.
— Тогда спокойной ночи сеньор Франческо, — я поднялся со стула тоже, — завтра снова будет тяжёлый день. Который уже.
— Ты сам взвалил на себя эту ношу Витале, так что не ной, — хмыкнул он, и с поклоном головы ретировался наверх.
Я последовал к себе и с удивлением увидел три молящиеся попки, сидящие перед крестом, в голову моментально при виде них закрались мысли, очень далёкие от христианства.
— Девочки? — позвал я их, но те, сначала закончили молитву, только после этого повернулись ко мне, все с заплаканными глазами.
— Эй?! Чего случилось?! — удивился я, увидев слёзы.
— Сеньора Паола, когда узнала, что мы с вами делаем в постели, покраснела и сказала, что мы ужасно развратные и гореть нам в геенне огненной! Затем встала и ушла! — пожаловалась Иш-Чан.
— Так, а почему вы вообще ей что-то рассказали? — поинтересовался я, — я ваш господин и по совместительству исповедник. Все жалобы и всякие грязные мыслишки, только ко мне. Хе-хе.
— Сеньор Витале! — сразу раздались возмущённые голоса всех трёх, — вы нас вообще обманывали! Никто здесь не занимается подобным, что мы с вами вытворяем по ночам! Это богопротивно!
— Надеюсь, конкретикой вы с Паолой не поделились? — прищурился я.
— Не успели, — тяжело вздохнула вторая близняшка, — я только начала рассказывать, как мы ртом помогаем поднять ваше достоинство, как она возмутилась и ушла.
— В общем так, с Паолой я поговорю, — я покачал головой, — она неправа обозвав вас. Ну и главное, держите язык за зубами, сто раз вам говорил — только впитываете всё что слышите, ничего не рассказываете.
— Мы думали, что стали подругами! — проныла Ин Наишь.
— Ваш единственный друг, подруга, господин и священник в одном лице — только я, — я недовольно покачал головой, — сколько ещё нужно это повторять?
— Нисколько господин, — ушмаалька подошла ко мне ближе и в глазах загорелись бесята, — мы вынесли урок, но готовы понести наказание за то, что ослушались вас.
— Да и нас! Нас тоже нужно обязательно наказать! — тут же обрадовались сёстры.
Я потянул из штанов пояс, и девушки с весёлым писком бросились удирать от меня. Что-то им понравилась эта игра, которая задумывалась изначально вовсе не как развлечение.
Глава 32
Паолу я на следующий день нашёл в приюте, где она руководила подготовкой обеда, для оравы детей, которые при виде меня выпучивали глаза от страха. Учителя тут же их подняли с мест, заставили поклониться и произнести громко вслух.
— Добрый день сеньор Витале!
— Приятного аппетита дети, садитесь, — поздоровался я и перехватил молодую девушку, которая при виде меня покраснела словно маков цвет. С трудом мне удалось её увести в пустой кабинет.
— Паола, как ты могла! — сразу начал я с наезда.
— Что?! Это как вы могли сеньор Витале! — попыталась она возмутиться, — вы с ними, они с вами!! Так нельзя!
— Сеньора Паола, извольте выслушать меня, — мой голос похолодел.
Женщина сразу осеклась.
— Я доверил вам три чистые души, которые не знают ничего о мире, в котором оказались, а вы накинулись на них с обвинениями. Представляете, если бы вы оказались в их стране, они стали делиться с вами тем, что их заставляют делать жрецы, поклоняющиеся сатане, а вы вместо помощи, и поддержки, стали их клеймить язычниками и нехристями.
Её глаза моментально округлились от моих слов.
— Да, эти бедные дети с самого рождения были убеждены, что поклоняются хорошим богам, — горестно покивал я, — их обманывали, им лгали. И вот когда я, шаг за шагом возвращаю их в мир, где существует любовь к Христу, врываетесь вы и топчите грязными ногами всё, что я делал до этого. Вам не стыдно Паола? Подумайте, если бы я поступал так, как вы, клеймя всех язычниками и сатанистами, сколько бы человек пришло к истинной вере, там у них? А? Что вы молчите?
Женщина то белела, то краснела, затем рухнула на колени, протянув ко мне обе руки.
— Простите меня сеньор Витале! Я так
