как какому? Колорадскому, конечно! Которого буржуи к нам закинули, чтоб еду советского народа уничтожить. Но не тут-то было! Мы, бойцы, мичуринско-лысенковского фронта, пропитание людское обеспечим! Так что можете им так и передать… Шучу, конечно. В общем, этот гибрид наша кафедра вывела.
Я выдавила себе в рот немного пюре.
— Ну как?
— Довольно вкусно. На пюре из батата похоже.
— Это не батат, — сказал учёный, помрачнев. — А чай теперь попробуйте.
Подстаканник ужасно нагрелся. Ума не приложу, зачем их делают металлическими?..
— Ну что? Сладкий?
— Да, довольно-таки.
— Вот! — сказал профессор, торжествуя. — А сахара-то мы не добавляли! Этот сорт вывел НИИ АтомСельХозПищеСнаб. С помощью ионизирующего излучения они заставили кусты чая мутировать таким образом, чтобы он стал сладким сам собой. Представляете, какая экономия?! Теперь народу нужно в два раза меньше сахара, так что высвободившийся остаток можно направить на помощь Египту.
— У нас тоже проводятся такие эксперименты, — поддержала разговор я. — Например, при помощи радиации выведена порода кур с дополнительными конечностями.
— Да вы там вообще чем попало питаетесь! — Буркнул профессор. — Куры с дополнительными… Ишь ты! Уроды пернатые… Вот ведь что придумают буржуи!.. Пичкают народ всякой дрянью — и только лишь ради наживы! Да у вас там вообще, говорят, всё настолько радиоактивное, что приходится лунит глотать в таблетках или пить с ним лимонад.
— Это просто профилактика.
— Профилактика! О, нет, мэм! Это издевательство над телом. Угнетение трудового человека. Лунит должен защищать человека снаружи, а не изнутри. Из него надо делать короба для двигателей в машинах, а не таблетки.
— Но такая машина была бы слишком тяжёлой, угловатой и некрасивой. Её никто не купит…
— А у нас её с руками оторвут.
— Вы бы тоже поели, — сказала я, не желая ввязываться в спор.
— Да спасибо, я сыт! Нынче с утра кровь сдавал. После этого кормёжка полагается. Так что я пока что завтрак перевариваю.
— Вы тут любите кровь сдавать, да? — глупо ляпнула я, вспомнив, что Дейтерий говорил мне.
— Ну как «любим»… Надо — значит, надо. Просто нашу кафедру обязали сдать пять килограмм крови, двадцать килограмм макулатуры и пятнадцать килограмм металлолома. А у вас, что, так не делают?
— Не делают…
— Отсталый вы народ!.. Не обижайтесь. Я, мэм, конечно, не лично про вас говорю. А другие — нагонят… Ну что, вы доели? Идёмте!
Мы вышли. Прогулялись мимо памятника Сталину по Сталинскому проспекту. Прошли набережной Сталина до площади Четвёртой Сталинской пятилетки. Не могу сказать, чтобы Москва мне не понравилась: она была величественной, очень впечатляющей, дорогой и явно стоившей огромного труда. И всё же для меня эти проспекты были слишком широкими, небоскрёбы — слишком великанскими, античные колонны и триумфальные арки — слишком многочисленными. Я была как в кабинете у директора. Даже в белизне гранитных набережных, в идеальной чистоте гладкой дороги, в ровном ряде деревьев, высаженных на клумбе по краю здания, — всюду мне чудилось что-то холодное, что-то опасно-чужое. Впрочем, дело было наверняка в политике, а не в архитектуре.
Мы уже направлялись в обратную сторону, когда в одном месте мой взгляд зацепился за прозрачный стенд с развернутой газетой. Рядом была пара человек, её читавших. Разумеется, я не поняла ни названия издания, ни одного слова в нём, но кое-что всё же заставило меня остановиться. При одной из статей было несколько фотографий, в первой из которых я узнала человека, чьё лицо было на карточках, висевших в «моей квартире».
— Товарищ Изотопов, не переведёте ли вы мне, что пишут в этой газете? — попросила я своего спутника. Признаваться в том, что вроде как имею отношение к одному из изображённых, сочла излишним. — Хоть бы просто заголовки. Хочу знать, что в мире творится.
Мы приблизились к стенду. Профессор прочёл:
— «План по роботостроению будет выполнен досрочно». «На борьбу за урожай». «США распространяют ложные сведения о якобы желании советского руководства нанести удар по Южному Вьетнаму». «Страдания народа Северной Кореи». «Расстрел безоружной демонстрации в ФРГ». «Рабочим в странах НАТО недоступен даже кофе». «Поповские прихвостни не унимаются: нелепые слухи о воображаемых летающих объектах над Кремлём». «Новый Мавзолей будет лучше прежнего». «Американским солдатам вживляют устройство контроля над памятью». «Доллар скоро рухнет». «Расстрелять как бешеных собак!».
Последний заголовок был как раз около интересующих меня фотографий.
— Это что за собаки такие? — спросила я.
— Да та самая шайка из МинГорноПрома. Саботажники, вредители. План по железу сорвали. Вот это сам министр, — Изотопов указал на фотографию моего «квартирохозяина». — А те восемь — его заместители.
— Понятно… А что у вас такое пишут, будто верующие каким-то летающим над Кремлём штукам поклоняются, что ли?
— А! — Профессор рукою махнул. — Ерунда! Эти слухи про неопознанные летающие объекты уже с самого начала года ходят. Чего только ни придумаю враги, чтобы в народе посеять панику! Откуда тут что прилетит?! У нас, что, ПВО нет? Пауэрса сбили и других собьём спокойно. Ну, религиозники за это ухватились, говорят, не самолёты там, а ангелы спускаются с небес… Ну, в общем, чушь. На Луне колхозы строим, а всё ещё верим при этом во всякую чертовщину.
— Да уж… — Пробормотала я, вновь не желая участвовать в споре. — В наше время, конечно, странно было бы, чтобы что-нибудь летало незамеченным…
Я задрала голову, чтобы представить, как будто там Пауэрс, ангелы или ещё кто-нибудь… Но тут же закричала от испуга. Прямо над нами кружил непонятный летательный аппарат. Белый, в виде яйца, он как будто бы интересовался именно нами и выбирал подходящий момент, чтоб напасть… В голове тут же всплыл образ Элвиса, убегающего от подобной штуки, и контрабасиста, поднимаемого в воздух…
— Мэм, не бойтесь, — сказал Изотопов. — Всё нормально. Это атомолёт МГБ. Они теперь за всеми иностранцами следят. Бояться нечего.
65. Я еду домой
В три часа пополудни за мной на квартиру прибыл сам Николай Сидорович на атомобиле. Он выдал мне билет и паспорт на имя Эвелины Нолан — да, тот самый, с печатями о выезде и въезде, видимо, разысканный МГБ-шниками в нашем номере! Также он привёз коробочку с экраном для Совершенного. А ещё мне дали на дорогу триста долларов. Триста долларов, прикиньте! Вот деньжищи! Отродясь мне на карманные расходы так не давали! Это ж получается, две тысячи гамбургеров в Макдональдс можно купить. Целый зал билетов на концерт! Или даже старую машинку… Только прав у меня нету.
В получении всех этих вещей с меня взяли расписку. Отдельно я расписалась в листе инструктажа по использованию тайной коробки: на людях не вытаскивать из
