— А ты постарайся. Вдруг окажется, что какой-то из взятых школяров не подходит? Или умер? Или… ну не мне тебя учить.
— Ничего не обещаю, но попробую. Зачем тебе это?
— Первое — материал хороший. Податливый, но прочный. Нечасто такое попадается. Если выживет, то далеко пойдет. А нам свои глаза и уши у егерей не помешают.
— Вам — вольпам? Или нам — людям?
— Нам — разумным существам. Беспокоящимся о своем будущем.
— А второе?
— Второе? Мне кажется, именно этого хочет от меня Судьба. Даже больше — я практически в этом уверен.
Еще темнее.
* * *
Вода тонкой струйкой льется мне на лицо, плещет по засохшим губам. Что? Я всё еще в логове Шела? Но это же было уже… так давно, что всё картины тех дней покрылись в моей памяти дымкой забвения. Я вообще не уверен, что это было со мной. Но вот ведь только что Руз и крыса по кличке Шило держали меня за руки, а Сар бил меня по лицу наотмашь широкими, как лопаты, ладонями. Но откуда я знаю их имена? Я же их первый раз видел…
— Хорош воду переводить, он уже очнулся!
Я открыл глаза и увидел нависающего надо мной невысокого, но коренастого лысого бородача в кольчужном доспехе и, нанесёнными синей краской, узорами на лице. Еще несколько людей — оружных, доспешных и с такими же разрисованными физиономиями — стояли поодаль. Я приподнялся и покрутил головой, уже примерно представляя, что сейчас увижу. Корабль. Не очень большой, видал я и покрупнее, да и не разбираюсь я в кораблях ничуть, но в этом была какая-то стать, подобная той, которая с первого взгляда выдает хорошую лошадь. Хищный вытянутый силуэт, окованный бронзой таран под носом — я б догадался, что передо мной не торговец, даже если бы не ряд щитов по борту и оскалённая драконья пасть на носу. Сколько на корабле людей, я не заметил, но направленные на меня взгляды ощущал во множестве — и не сказать, что добрые.
Норманны. Но — пираты — это очевидно. Если они в мире с Мезой и тамошним конунгом — очень хорошо. Если нет… тогда не стоит торопиться о своем недавнем знакомстве рассказывать. Верги я нигде не заметил, и это мне не понравилось.
Бородач, видимо, решил, что дал мне достаточно времени прийти в себя.
— Егерь и бестия в лодке посреди моря! Кому расскажи — не поверят, и правильно сделают — я и сам глазам не верю. Мои ребята считают это плохим предзнаменованием, часть предлагает вас убить, часть — отпустить плыть дальше и почти никто не предлагает дать вам перед этим хотя бы бочонка воды. Бестию, — он кивнул за спину, — я уже выслушал, она утверждает, что ты — егерь, но не может объяснить, почему вы оба живы. Ну, то есть, почти живы. Теперь я хочу выслушать тебя.
Очнувшись, пояс свой с вшитыми в него камнями я уже общупал — как я полагаю — незаметно.
— Ты — норманн, — прохрипел я. Воды бы глотнуть. Глянул с сожалением на мех в руке одного из воинов, вздохнул и отвел взгляд.
— Допустим.
— Ты знаешь Эйнара Рауфельдарсона? — уф, выговорил. Скажи кто заранее, что мне удастся не просто произнести вслух это имя, но еще и произнести в таком состоянии — посмеялся бы только.
Странное выражение мелькнуло в глазах нордлинга.
— Может быть, и знаю, — осторожно ответил он. Но я бы не сказал, что его отношение ко мне стало более враждебным — наоборот, интерес явный в его взгляде появился. Ладно, была — не была.
— Эйнар Акулья Кожа, — я сглотнул, покривившись от рези в глотке, — Оттару привет передает. Но только лично. Из рук в руки.
Бородач задумался. Кивнул.
— Оттар сам по себе, мы сами по себе. Так-то, оставшись с нами, в Орхуз ты однажды попадешь — если доживешь. Вот только я не беру пассажиров, так что… говорят, егеря в бою хороши?
— Еще никто не жаловался.
— Хо. Хо-хо. Значит так. Мы идем в Британию — подергать тамошних бестий за хвост. Дело хоть и прибыльное, но опасное, поэтому лишний меч мне не помешает. Не буду тебе рассказывать, на каких условиях я беру людей в команду — выбора у тебя все равно нет, либо ты идешь ко мне, либо — на дно. Но — кого попало я не беру. Каковы в бою бестии — мы знаем. А каков ты — сейчас узнаем. Сможешь меня удивить в бою — возьмем тебя и твою зверушку с собой. Нет, — развел руками, — не обессудь.
— Напиться дадите?
— Хрольф, дай ему.
Молодой — лет пятнадцать, не больше — парень в кожаном, с железными пластинами, доспехе, присел ко мне. Глянул с явным сочуствием, бросил короткий взгляд через плечо на отвлекшегося как раз — кричавшего что-то на своем языке в сторону корабля — бородача.
— Он левша, — быстро шепнул мне парень, протягивая мех.
Я это уже заметил, как и то, что топор у него нормально висит — под правую руку. И услышанная подсказка меня окончательно убедила — определенно, есть у норманна привычка противнику в разгар боя сюрприз являть, боевую руку меняя. Вообще, нехорошо это для бойца — привычку какую-то иметь — предсказуемым делает для того, кто об этой привычке осведомлен. Я улыбнулся пареньку в ответ одними глазами, кивнул, — «спасибо», — взял мех и припал к горлышку.
Клянусь, никогда в жизни я не пил ничего и вполовину такого же сладкого. Мне казалось, я пью из меха саму Жизнь в чистом виде, и она, искрясь, разливается по жилам, наполняя мышцы силой, а разум — ясностью. Встал, улыбнулся счастливо. Вернул мех владельцу. Посмотрел на норманна.
— Ну, так что, капитан, где удивляться будешь? На корабль пойдем или прямо здесь? — сделав полшага назад, поставил ногу на скамью и накрыл аккуратно ладонью рукоять меча. Думаю я, сражаться на маленькой качающейся лодке он привычен если и меньше, чем на ровном — так ненамного. Я, в принципе, тоже, но — не сейчас: колено все еще болело, и плохо сгибалось. Когда опора под ногами ненадежная, ногам выпадает работы больше, чем любой другой части тела. Потому-то я и выразил готовность провести бой хоть на табуретке: если он поймет, что никаких преимуществ бой в лодке ему не даёт, он выберет палубу — просто потому что там драться комфортнее.
— Хо, — усмехнулся, — пойдем-ка лучше на борт. Меня зовут Горм. Горм Ловец Ветра. А это, — повернулся, — мой Морской Конь, самый быстрый снеккар Германского Океана.
Поднимайся, — и ловко перекинул свое тело через высокий борт.
Я посмотрел на щиты, усмехнулся и взялся за верхнюю доску борта. Вот так — был егерь, стал пират. Ну, кто бы мог подумать?
Конец первой книги
Примечания
1
О сером речь, а серый — встречь.
2
Гладиус или гладий (лат. gladius) — римский короткий меч (до 60 сантиметров). Предположительно, был позаимствован (и усовершенствован) римлянами у древних жителей Пиренейского полуострова.
3
Лентнер — кожаные налатники, иногда с металлической пластиной на груди, к которой крепились цепи от меча, кинжала, шлема.
4
Мать ученья. От «Repititio est mater studiorium» — «повторение — мать учения».
5
Триарии (от лат. triarius) — в армии Древнего Рима — воины последней, третьей линии тяжёлой пехоты римского легиона. Состояли из ветеранов римского войска, составляли его резерв и имели самое лучшее вооружение.
6
3-4 метра.
7
Человеку свойственно ошибаться.
8
Бумага не краснеет.
9
Паллиата — комедия.
10
Не верь будущему.
11
Умному достаточно.
12
К зверям! — формула казни, означающей растерзание дикими зверями.
13
Бои гладиаторов на кораблях.
14
Порода лошадей.
15
Троеборье.
16
Старая сказка на новый лад. (Дословно — «подогретая капуста»).
17
Огонь небесный!
18
Обучая, учимся (лат). Луций Анней Сенека, письма Люцилю.
19
Страна Черного камня (чек.).
20
Желающего идти судьба ведет, не желающего — тащит. Изречение греческого философа-стоика Клеанфа, переведенное на латинский язык Луцием Аннеем Сенекой в его «Письмах».
21
Аристотель упомянул в «Истории животных», что у мухи восемь ног. Авторитет Аристотеля в античном мире был настолько высок, что несколько веков никому даже в голову не приходило проверять это утверждение. На самом деле у мухи, как и у любого насекомого — шесть ног. Впрочем, возможно, что Аристотель посчитал за «лишние» ноги дополнительную пару крыльев мухи, именуемых жужжальцами.
