интересную жидкость, пока вы все развлекались. Как и револьвер. Ты не стал бы возражать? Деметрий говорил, что ему для меня ничего не жалко.
– Боже… ты не в себе… Это же наши… твои дети! Как ты могла?
Деметрий приблизился к Антонию, стараясь двигаться медленнее.
– Все верно.
Ее голос был ровный и холодный, и только глаза горели недобрым огнем.
– А ты и правда решил, что я отдам своих детей тебе и этой потаскушке?
Она покачала головой.
– Ты очень плохо поступил со мной, Антоний. Вспомни, что ты сказал когда-то у церковного алтаря. Ну же, вспоминай… Не можешь? Что ж… Я подскажу. «Пока смерть не разлучит вас…». Так звучала эта фраза. Ты только вслушайся в эти слова. В них довольно глубокий смысл.
Она хохотнула.
– София… – он с трудом выговорил ее имя. Сейчас оно причиняло ему невероятные страдания.
– Ты оказался самым мерзким мужем, которого можно только вообразить, мой дорогой.
– Я… я позову кого-нибудь, – заикаясь, проговорила Марина, отступая к двери.
– Ступай, моя милая, – ласково отозвалась София. – В твоем состоянии умнее лечь в постель, но как знаешь.
Лестница вновь гулко зазвучала.
Деметрий сделал еще один шаг.
– София, может еще не поздно… Прошу тебя, дай мне Веру, я осмотрю ее.
Она чуть взмахнула оружием, пятясь назад, пока не приблизилась вплотную к большому окну, встав вровень с ним.
– Мне очень жаль, что мы утратили наше взаимопонимание, – произнесла она с горечью, обращаясь к мужу. – Ведь я пожертвовала всем ради тебя… Мне страшно надоела вся эта болтовня, дорогой. И знаешь, если нас не смогла объединить жизнь, пусть это сделает смерть!
Деметрий понял, что она собирается сделать.
– София, не надо! – вырвался у него крик и одновременно раздался громкий выстрел.
Антоний замер, широко открыв глаза. Он хотел что-то сказать, недоуменно глядя на кровь, льющуюся из груди, но тут же весь обмяк и рухнул, как подкошенный.
Мужчина упал, широко раскинув руки, глядя куда-то вбок. На лице так и застыло удивленное выражение. Деметрий наклонился к нему, приложив пальцы к шее. Но пульс не прощупывался. Антоний был мертв.
– Не вздумай помогать ему, – прошипела София. – Иначе, клянусь, застрелю и тебя. Мне уже совершенно все равно. И отойди подальше. Ты действуешь мне на нервы.
Деметрий послушался, но продолжал говорить, как можно спокойнее, надеясь образумить сестру.
– София, все кончено. Он больше не обидит тебя. Послушай. Только вообрази: мы станем жить вместе… дети, ты, я, Марина… я ведь хотел сказать тебе, но не успел. У нас появится замечательный большой дом, огромный благоухающий сад. По утрам мы будем завтракать на открытом воздухе, а вечером сидеть под звездами и говорить… говорить… о будущем. У нас все будет хорошо. Поверь мне. Только остановись! Вспомни, кем мы с тобой были все это время. Я люблю тебя, как и прежде, и ничто не заставит меня отречься от тебя.
Она слушала его, чуть склонив голову. В ее глазах появилось мечтательное выражение.
– Неплохо сказано. О, как мне хочется поверить в это, – она переступила с ноги на ногу. – Только моя семья уже ждет меня, и мне не хотелось бы заставлять их долго ждать. Они могут начать беспокоиться.
София изо всех сил толкнула створки окна, отчего одна из них громко ударилась о стену.
Стекло раскололось, взрываясь осколками, засыпая пол, впиваясь в тело женщины, прижавшей к себе ребенка. Красный ручеек заскользил по ее щеке, собираясь на подбородке, стекал на грудь и плечи. Ледяной ветер ворвался в комнату, взметнул листы бумаги, что лежали на столе.
– Не надо, остановись!
Деметрий бросился вперед, но сестра опередила его. Прозвучал второй выстрел, словно щелчок кнута. Боль обожгла Деметрия. Он упал на холодный пол.
– Прости, я предупреждала, – донесся до него женский голос. Она рассмеялась.
Он приподнялся на руках, глядя прямо ей в лицо. Ведь знал, что она выстрелит, и все равно не мог смотреть на нее с ненавистью. София вновь усмехнулась.
– А ведь это ты был тогда там, на обрыве, ангелом, о котором отец прожужжал мне уши. Я знала это. Чувствовала. Мы с тобой всегда были особенными, ведь так? Могли бы сделать куда больше, но к чему пришли? Оглянись…
Стекло захрустело под ее ногами. София встала в оконном проеме во весь рост.
– Ты спас меня тогда. Быть может, повторишь свой фокус опять? Удиви меня, брат.
Раздался ее смех. Дрожащий, оглушительный, он пронесся над ним, как погребальный колокольный звон.
В эту секунду Деметрий будто переместился во времени.
Пугающие образы из прошлого вспыхнули в голове. Дурманящий запах трав… сердитый рев океана… девочка на краю бездны… ее стремительный бег… поворот… и отчаянный крик…
– Не надо!!!
Но она отшвырнула револьвер и откинулась назад, продолжая смеяться. В то мгновение, когда тело Софии неизбежно полетело вниз, увлекая за собой ребенка, Деметрий протянул руку в сторону окна.
«Что, если я не смогу?» – пронеслась лихорадочная жуткая мысль.
Всю силу своего существа он швырнул в черный мрак пляшущих снежинок, что зиял теперь в стене.
Он представил, как время замедляется, а пространство становится плотным. Таким, что позволит преодолеть земное притяжение и предотвратить неизбежное. Ужас и невыносимая боль объяли его. Будто душа стремительно покинула его, оставив слабую оболочку.
Лезвия сотен ножей разом вонзились в него. Клокочущий хрип вырвался из горла. Обжигающая боль от застрявшей в бедре пули показалась совсем незначительной по сравнению с той, что настигла сейчас.
Краем глаза Деметрий заметил малышку Веру, лежавшую у разбитого окна. Он успел… Успел выхватить ее из рук обезумевшей матери в последний миг. Но где-то у подножия маяка упало женское тело.
О, Боже… он словно услышал хруст костей. Ощутил физически ее смерть, когда сознание покинуло ее и наступила полная темнота.
В этот кошмарный миг часть его самого погибла вместе с сестрой, с последним вздохом, сорвавшимся с ее губ.
Что за страшное бремя выпало ему.
Его сестра.
София…
Он уже плохо слышал и видел. Все вокруг помутнело. Деметрий держался из последних сил, чтобы не провалиться в огромную темную бездну, что влекла его. Снова гул… поспешные шаги…
Кто-то зовет его.
В комнату ворвалась запыхавшаяся Марина. Причитая, она уставилась на лежащие тела. Казалось, ее вот-вот стошнит. Деметрий выкрикнул, задыхаясь:
– Скорее! Неси ее ко мне! Если еще не слишком поздно…
Холод полз по его телу все выше: от кончиков пальцев на ногах к коленям, животу и груди. Он вдруг понял, что с ним происходит.
Странное онемение охватило его почти целиком. Вены так и вздулись на нем от чудовищного напряжения. Марина подхватила ребенка, на полусогнутых ногах, кинулась к мужу протягивая малышку. В ее глазах плескался ужас.
– Что ты намерен делать?
– Ради Бога, молчи! Молчи и слушай…
Вьяра
Низкий вибрирующий звук был очень неприятный, но, казалось, от него невозможно скрыться. Голова раскалывалась от боли, словно внутри кто-то перетряхивал острые иглы.
Анна приоткрыла глаза с трудом.
Физически переносить
