— Я вас сейчас прибью, рожи неумытые! Обоих!
— Подождите же, не кипятитесь, — урезонил я спорщиков. Сами же видите – еще не даны народу Моисееву скрижали завета в Синайской пустыне, еще не родился Иисус, которого, кстати, обитавшие здесь раскольники, называли Исусом…
— Тогда кому молиться? И как?
— А вы не подумали – зачем?
— То есть как это – зачем? Если не молиться правильно, не возносить хвалу Богу, то у тебя ничего хорошего не будет. Вот – неусердны мы в посте и молитве были, нам воздаяние за грехи, испытание неверующим, как вы, ну и этим… нехристям – тоже испытание… — не очень уверенно промолвил Федя.
— Оно конечно так, отец Антоний, — как бы согласился я с Рябчиком. — А скажи мне, услышит Он эти молитвы? А если услышит – то разве Он обязан все ваши просьбы исполнять? Представь, сколько Ему приходится слушать от всех живущих в наше время? И в основном только – дай, Дай! ДАЙ! Я тебе – свечку, а ты мне – дай, Дай! ДАЙ! Че за торг, в натуре, пацаны?
Я дурашливо вытянул пальцы веером, и посмотрел на компанию «богословов». Народ в свою очередь неуверенно уставился на меня.
— А вы, Дмитрий Сергеевич, неужели неверующий? — неуверенно как-то произнесла Лена.
— Почему же. Знаете поговорку – в окопах атеистов нет? Ну вот. Я верую. В Творца. Во Всевышнего, если хотите. Думаю, что как Его ни назови – все равно правильно будет. Каждому народу, на мой взгляд, Он явился и дал учение такое, какое эти люди понять могут. Только вот не надо утверждать, что правильней намаз пять раз, чем в церковь один раз… Думаю также что, молиться, конечно надо, но не молить Бога о чем-то пусть и насущном, уж очень потребительски получается, а славить Творца, и благодарить Его за бесценный дар – нашу жизнь, за свободу творить и познавать окружающее. Ну и заповеди, конечно. Вы заметили, что десять заповедей – одинаковы у всех, даже язычников? Просто имеются разночтения. А объяснений – тьма. Мне же кажется, что самая правильная вера и молитва – те, что в душе творятся, и не выставляются напоказ. Нам воздается по делам нашим, а дела – следствие нашей веры. Если мы будем верить действительно искренне и исполнять заветы не ради загробного воздаяния и боязни греха, а из моральных принципов – все будет хорошо и правильно. Вот старообрядцы хорошо говорили – Бога в душе, а не на доске иметь надо. Где-то я с ними согласен. Чтобы каждый мог пообщаться с Творцом наедине – давайте отведем это место, поставим простой крест, как символ Творца, и каждый у кого есть потребность – может прийти сюда, пообщаться наедине или со всеми вместе, думаю, что Бог вас услышит. А на досках можно вырезать и поставить под крестом десять заповедей, те, с которыми согласны все:
1. Я Господь, Бог твой, да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.
2. Не делай себе кумира, не поклоняйся богам ложным.
3. Не произноси имени Господа Бога твоего напрасно.
4. Шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмый, суббота – Господу Богу.
5. Почитай отца твоего и мать твою.
6. Не убивай.
7. Не прелюбодействуй.
8. Не кради.
9. Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
10. Не желай… ничего, что у ближнего твоего.
Крест, вырезанный из дуба, пропитанный смолами и скипидаром, стоял посередине площадки через три дня. Чтобы отмечать переходы в природе от сезона к сезону, постановили пышно праздновать дни весеннего и зимнего равноденствия, солнцестояния. Весеннее равноденствие назначили еще и днем, посвященным пробуждению Матери-Природы, женским днем, короче говоря. Попробуй, отбери у девчат 8 марта! В следующем году девушки в день весеннего равноденствия 20 марта несказанно удивили нас – утром, на рассвете, Эльвира подняла весь лагерь, без исключения, и погнала на Крестовую гору – такое название получила возвышенность у нас. Под управлением Елки, девчата исполнила а-капелла «Аве Мария» Шуберта, и только Роман тихонько сопровождал по собственному почину на пределе слышимости мотив голосом скрипки. Впечатление, создающееся женскими сильными голосами, несущимися навстречу поднимающемуся из-за кромки леса солнцу, необыкновенное. Так и пошли постепенно накапливаться наши самобытные духовные традиции. Назвать это религией я бы не отважился. Мысль была – дать возможность каждому выразить свою душу в молитве, если она необходима, и воспитывать в людях не попрошаек, пусть даже у богов, а сильных цельных и целеустремленных личностей, нацеленных на труд и познание. Результат это дало для меня несколько даже неожиданный – ритуалы на Крестовой горе легко заняли в душах новичков места традиционных религий. Впрочем, люди кроманьонцев вольны были и отдавать дань традиционным верованиям. В то время верили, согласно нашим наблюдениям, в духов природы и животных, отдавали дань умершим, ритуалам на удачную охоту, поклонялись женским духам, духам удачи… Делали даже изображения этих духов, которые в зависимости от ситуации, могли и наказать, и поощрить, например – смазать жиром губы. Ладкина «Венера», продемонстрированная Лене Матниязовой при первой встрече, поместилась в женском доме на почетное место у очага, как принесшая племени удачу, сытость и уверенность в завтрашнем дне, одевалась в красивые одежды, шитые тонкой нитью, и по воскресеньям в обязательном порядке вместе с женщинами посещала баню…
Племя Мамонта почитало Отца-Мамонта, дающего силу, храбрость и наделяющего пищей, и Мать-Мамонтиху, наделяющую женщин племени плодовитостью. Только непонятна логика – что же они так с тотемными родителями-то – бац, камнем по голове и – в яму, а потом – на шашлык. Гм.
Глава 26
Первый раз в первый класс…
Все прожекты зело исправны быть должны, дабы казну зряшно не засорять и отечеству ущерба не чинить. Кто прожекты станет абы как ляпать, того чина лишу и кнутом драть велю.
Петр I Великий
Мы с Эльвирой изрядно, вместе с активной частью учеников, поломали головы над тем, каким образом с наилучшим качеством обучить такую орду учеников. Естественно, наше учебное заведение решили назвать Академией, помня о роще, где занимался со своими учениками Аристотель. По крайней мере, деревьев на острове – не то, что на рощу, на хороший лес наберется. Один тис наш чего стоит!
Мы, применительно, к текущему времени, обладали огромным количеством знаний. Но чтобы передать их и закрепить, нужна была система. Нужна была система именно обучения, чтобы не повторять пройденное, чтобы все без исключения научились считать, писать, читать, все остальное – по желанию и возможностям каждого. Поэтому приняли решение организовать систему обучения по Белль-Ланкастерской системе, по три-четыре часа в день, со всеми. Помните Грибоедова, «Горе от ума», когда с пренебрежением говорят «о взаимных ланкартачных обученьях»? Со школьных лет у того, кто может быть случайно запомнил эти строчки, осталось скорее всего, как о какой-то модной в то время и отжившей системе то ли педагогики, то ли еще чего… А зря, между прочим. Для нас, например, система Белль-Ланкастера была выходом из положения. Позволю немного рассказать об этом достижении педагогической мысли, ныне незаслуженно забытом.
