Белль-Ланкастерская система обучения, или метод взаимного обучения – название учебной системы, на основании которой лучшие ученики под наблюдением учителя обучают слабейших, так что является возможность обучать очень большое число учеников одновременно, даже в одной и той же учебной комнате, при помощи одного учителя. Первые попытки «взаимного обучения» предпринимались довольно давно. Но разработкой и приведением в систему этого способа обучения занялись только под конец XVIII столетия англичане Эндрю Белль и Джозеф Ланкастер. Оба они, совершенно независимо друг от друга пришли к одной и той же мысли. Их системы обучения были сходны между собой по существу. При взаимном обучении учеников разделяют на множество маленьких классов, и для каждого из них назначается один из учеников, добившийся наибольших успехов, который и передает своему классу все необходимые знания, предварительно приобретенные им у учителя. Помощники учителей называются мониторами; класс, состоящий обыкновенно из десяти учеников, или сидит на одной скамье, или, по системе Белля, стоит полукругом перед монитором. Самые опытные или наиболее надежные в нравственном отношении ученики становятся, в свою очередь, старшими помощниками учителя и имеют надзор над младшими мониторами и их классами. Другие помощники наблюдают за внешним порядком. Все обучение совершается в точно определенные сроки и в строгой последовательности. При помощи строго проводимой системы наград и наказаний, отчасти телесных, отчасти затрагивающих в ученике чувство чести, в массе детей поддерживается надлежащая дисциплина. Предметы, которые преподавались вышеописанным образом, были чтение, письмо, счисление и Закон Божий. Распространению Беллевой системы обучения в Англии, Валлисе, Шотландии и Ирландии много способствовало основанное в 1811 г. клерикальной партией «Национальное общество для содействий воспитанию бедных детей в правилах господствующей церкви».
В то же самое время между диссентерами встретили большое сочувствие школы, которые с 1798 г. начал устраивать Ланкастер; для поддержки их учреждено было в 1814 г. «Британское общество для воспитания детей всех исповеданий». Из Англии Ланкастерская система обучения распространилась в других частях света, а также в европейских государствах, как: во Франции, России, Дании, Италии, и менее всего привилась она в Германии. У метода взаимного обучения нашлись свои панегиристы и свои порицатели. В числе первых следует упомянуть о Цереннере, а в числе последних – о Дистервеге. Безусловного одобрения принцип взаимного обучения заслуживает для тех школ, в которых один учитель обучает большое число учеников различного возраста, но в применении этого принципа должно быть допущено более свободы, чем это делалось до сих пор. В новейшее время из Ланкастерской системы удержан только принцип помощи, оказываемой учителю лучшими учениками.
Мы решили не изобретать велосипеда, и приняли всю систему в целом, исключив, правда, наказания розгой для нерадивых и неуспевающих… Правда, мысли про розги, особенно применительно к заднице некоторых выдающихся Великих Учителей, посещали меня довольно часто, а порой приходят и сейчас… Но я предпочитаю так и хранить их в себе…
Ребят и взрослых мы разбили на классы, с теми же помощниками учителя и мониторами, младшими мониторами и так далее. Результат? К весне могли читать и уверенно считать на счетах все. С письмом было немного хуже, но в качестве основных занятий двое ребят уже занимались только оформлением, составлением и перепиской из «Березовой Энциклопедии» справочников по металлургии, земледелию, пчеловодству. Позже они же занялись печатанием книг. О том, как на острове, в Академии, появилось книгопечатание – позже. Из учащихся было сформировано несколько групп. Самые большие – Стража, под управлением Федора Автономова, мечтавшего «там» стать офицером, но вряд ли бы эту мечту осуществившим. Здесь он стал бессменным командиром Стражи, выпустившим много отличных бойцов, моей правой рукой по поддержанию порядка. Или это я был его правой рукой? Неважно. Другая группа – гномы – наши металлурги, производственники, чьими руками ковалось все: от оружия до предметов бытового обихода – на первых порах, а позже они руководили постройкой настоящих заводов. Были «портнихи», «рыбаки», «охотники», «геологи», «биологи», «физики», «медики» и конечно же «музыканты», где царил наш несравненный Финкель.
Глава 27
Скипидарная бомба, мать Кузьмы и сопровождающие ее лица
Учителя говорили про маленького Андрюшеньку: «Не гений, не гений… Да, таки этот мальчик пороха не изобретет…»
Они были совершенно правы – Сахаров изобрел водородную бомбу.
На землю тихо ложился пушистый снежок, прикрывая осеннее безобразие голых веток, присыпая роскошь пестрого ковра листьев, укрывающих стылую землю. На берегах озера оставались ледяные закраины, увеличивающиеся с каждым утром, и чтобы отчалить на рыбалку или на каменный промысел, приходилось пешнями расчищать проход к воде, а в холодную воду лезть не хотелось никому. Но что поделаешь, наше разросшееся племя требовало покушать и желательно – повкуснее – каждый божий день. Совет решил до тех пор, пока есть возможность – кормить народ свежей добычей, и лишь, если кончатся охота и рыбалка за отсутствием природных условий – переходить к «соцнакоплениям», надежно упрятанным в погребах и ямах, в наземных хранилищах на столбах. Перенесли только занятия в классах, на темное время суток, чтобы использовать светлое время для хозяйственной работы, которая тоже была для бывших первобытных хорошей школой, а для нас – школой совершенствования умений.
На производственной террасе рядом с печами с утра, несмотря на снег, возились гномы. Игорь вспомнил, и сумел убедить Фалина, что можно попытаться получить высокоуглеродистую сталь, если в горшках из огнеупорной глины смешать железо, железную руду с древесным углем при «продолжительном отжигании без доступа воздуха. Таким способом получался булат невысокого качества, но он был дешевым и пригодным для массового производства[17].
Игорь клялся и божился что совершенно точно помнит рецепт. Теперь на производственной площадке совершалось колдовство получения металла. Высокоуглеродистая сталь – булат была мечтой и идеей-фикс наших мальчишек. Частенько можно было слышать, как кто-нибудь из них объяснял восхищенному рабочими качествами наших топоров и ножей из бронзы новичку, что «Это, мол – отстой и фигня, точить замучаешься. Железо – мягкое, бронза – хрупкая… вот был бы булат…» На законный вопрос: «А что такое-де, этот „волшебный булат“ – следовал исчерпывающий ответ – «Это – ва-а-аще!!!».
