если двойник попробует напасть, убей его!
Ободрившись, Бабемба поднял копье, но торопливо опустил.
— Этого нельзя делать, глупец! — закричал старик колдуну. — Он тоже поднял копье. Кроме того, все вы должны стоять позади меня, а находитесь передо мной. Священное питье опьянило меня. Я околдован! Спасите!
Я понял, что шутка зашла слишком далеко: воины зароптали и натянули луки. К счастью, в эту минуту взошло солнце.
— О Бабемба, мы дарим тебе магический щит, который позволяет раздваиваться. Отныне труд твой уменьшится наполовину, а твое удовольствие удвоится, ибо при взгляде на этот щит у тебя появится двойник. Щит имеет еще одну особенность. Смотри!
Я поднял зеркало и, пользуясь им как гелиографом[304], пустил зайчик прямо в глаза воинам мазиту, сидевшим перед нами длинным полукругом. Клянусь честью, они побежали со всех ног!
— Удивительно! — воскликнул старый Бабемба. — Могу ли я, белый господин, научиться делать то же самое?
— Конечно, — заверил я. — Попробуй. Держи щит вот так, пока я буду говорить заклинание. — Я пробормотал несколько ничего не значащих слов, потом снова направил зеркало на мазиту. — Смотри, смотри! Ты попал им в глаза. Ты сам могущественный чародей. Они бегут, бегут! — (Воины на самом деле помчались прочь.) — Есть ли среди твоих соплеменников те, которых ты не любишь?
— Таких немало. — Бабемба скривился. — Особенно не люблю колдуна, который чуть не выпил весь священный напиток.
— Хорошо. Со временем я покажу тебе, как с помощью этого волшебного щита прожечь в нем дыру. Нет, не сейчас. Пусть этот солнечный пересмешник отдохнет. Смотри… — Я перевернул зеркало и положил его на стол. — Теперь ты ничего не видишь?
— Ничего, кроме дерева, — ответил Бабемба, глядя на раму.
Тогда я набросил на зеркало полотенце и, чтобы переменить разговор, предложил Бабембе сесть и выпить с нами «священного напитка».
Старик с большой осторожностью сел на складной стул, воткнул огромное копье наконечником в землю и взял кружку с кофе. Однако не свою. Бабемба так смешно сидел на стуле, с копьем между колен, что легкомысленный Стивен забыл об опасности положения. Сомерса душил смех, и после неудачной попытки его подавить он с грохотом поставил свою чашку на стол и убежал в палатку, где разразился неприлично громким хохотом. Сбитый с толку Сэм вручил кружку Стивена Бабембе. Вскоре Сомерс вышел из палатки и, чтобы сгладить впечатление, взял кружку Бабембы и залпом выпил почти весь кофе.
Сэм, заметив свою ошибку, сказал:
— Простите, мистер Сомерс, мне очень жаль, но вышла путаница. Вы выпили кофе из кружки, которую только что вылизал этот вонючий дикарь.
Фраза имела мгновенный и чудовищный результат — Стивену стало дурно.
— Что это с белым господином? — удивился Бабемба. — А, теперь я вижу, что вы действительно меня обманываете. Вы дали мне горячую мвави, которая вызывает тошноту у невиновных, а замышляющих зло убивает.
— Прекратите валять дурака! — прошептал я Стивену, пиная его в голень. — Из-за вас нам глотки перережут. — Потом, собравшись с духом, я обратился к Бабембе: — О нет, вождь! Белый господин — жрец священного напитка, и то, что ты видишь, — религиозный обряд.
— Вот оно что! — воскликнул Бабемба. — Но я надеюсь, этот обряд не переходит на других?
— Нет, — ответил я, предлагая ему сдобные булки. — Теперь скажи мне, вождь Бабемба, зачем ты вышел против нас с пятью сотнями вооруженных людей?
— Чтобы убить вас, белый господин… Ох, как горяч ваш священный напиток! Горяч да вкусен! Говоришь, обряд не переходит на других? Ибо я чувствую…
— Ешь булку, — сказал я Бабембе. — А зачем тебе убивать нас? Пожалуйста, говори правду, или я прочту ее в магическом щите, который отражает человека изнутри, так же как и снаружи. — Я поднял салфетку и посмотрел в зеркало.
— Если ты, белый господин, способен читать мои мысли, то зачем утруждаешь меня, заставляя высказывать их? — весьма резонно спросил Бабемба, набив рот сдобой. — Однако я изложу их тебе, ибо этот блестящий предмет может солгать. Бауси, король нашего племени, велел перебить вас, так как слышал, что вы работорговцы и идете сюда с ружьями, чтобы взять в плен мазиту, отвести их к Черной воде[305] и продать. Мазиту посадят на большие лодки, которые плывут сами собой, и увезут в рабство. Об этом Бауси сообщили арабские посланцы. Мы знаем, что это правда, так как вчера с вами было много невольников. Завидев наши копья, все они разбежались не более часа назад.
Я внимательно посмотрел в зеркало и спокойно проговорил:
— Магический щит рассказывает иную историю. Он утверждает, что ваш король Бауси приказал провести нас к нему с почестями, чтобы мы могли переговорить с ним. Между прочим, у нас есть для него скромные дары.
Я попал в цель. Бабемба чрезвычайно смутился.
— Верно… — пробормотал он, запинаясь, — То есть… я хочу сказать, что король позволил мне поступить по своему усмотрению. Я посоветуюсь с колдуном.
— Раз так, дело улажено, — отозвался я. — Ведь ты, человек благородный, не поднимешь руку на тех, с кем только что разделил священный напиток. Если же ты поступишь иначе, то сам проживешь недолго, — сухо прибавил я. — Одно тайное слово, и этот напиток обратится внутри тебя в мвави наихудшего сорта.
— О да, белый господин, все улажено! — воскликнул Бабемба. — Не произноси тайного слова. Я провожу тебя к королю, и ты переговоришь с ним. Клянусь своей головой и духом своего отца, что не причиню вам вреда. С твоего позволения, я позову сюда великого колдуна Имбоцви и подтвержу наш договор в его присутствии. Кроме того, я покажу ему магическое зеркало.
Джерри отправился за Имбоцви, и вскоре явился этот мерзкий субъект неопределенного возраста, горбатый, словно Панч[306], худой и косоглазый. Нарядился Имбоцви, как и подобает туземному колдуну, — он весь был увешан лоскутами змеиной кожи, рыбьими пузырями и
