пазухи маленький туристический топорик, пытаясь на меня наброситься. К счастью, с первого удара он до меня не дотянулся.
Хорошо, что я, во избежание обвинений в получении взяток, вел приемы в присутствии двух свидетелей: штатного помощника и местного волонтера, а потому втроем нам удалось скрутить дебошира и вызвать милицию.
Выяснив его адрес и взяв слово, что он разведется с женой (уходя – уходи) и начнет новую жизнь (тогда все будут живы и здоровы), я попросил милицию отпустить моего расстроенного избирателя, не составлять протокол и не заводить никаких уголовных дел. Так и сделали.
Ельцинские университеты
Попытаемся объективно осмыслить, в каком общественно-политическом состоянии находился политик новой революционной волны Борис Николаевич Ельцин на момент выборов народных депутатов СССР в 1989 году.
С одной стороны, это лишь один из 2250 разношерстных народных депутатов, с другой – могучий, дерзкий политик с удивительной харизмой и большим потенциалом, но при этом обладающий несколькими немаловажными но.
Во-первых, Борис Ельцин – это, прежде всего, коммунист-бунтарь, высокопоставленный партийный функционер, вступивший в конфликт с руководством КПСС по вопросам партийного и хозяйственного строительства. До определенного момента он не представлял себя вне КПСС, после конфликта с Горбачёвым и отставки со всех партийных постов настойчиво обращался в ЦК с просьбой о партийной реабилитации (о борьбе за многопартийность и демократию речь тогда вообще еще не шла). Хотя надо признать, что все мы вышли из того агонизирующего, быстро загнивающего коммунистического прошлого, и большинство были именно в таком полурасхристанном состоянии.
Во-вторых, он – хоть и крещеный, но, по сути, атеист, за плечами – скандальный снос дома Ипатьева в 1977 году, в котором большевики расстреляли царскую семью, – в общем, религию особенно не жаловал. При этом надо честно признаться, что тогда почти все мы еще не знали дороги к храму.
В-третьих, Борис Николаевич был человеком в силу ряда причин не представляющим себе, что такое настоящие рыночные отношения, и не сделавший свой однозначный выбор в их пользу. Ельцин в 1989 году оставался сторонником более справедливого социалистического распределения материальных благ, особенно не задумываясь, как эти блага можно эффективно создавать.
Вот примерно такой противоречивый, но многообещающий портрет Бориса Ельцина можно было бы нарисовать на начало выборного 1989 года.
Возможно, что именно поэтому в МДГ, первой в советской истории легальной парламентской оппозиции, влиятельное либерально-демократическое крыло (Сахаров, Афанасьев, Попов, Собчак, Старовойтова и др.) не оценило потенциал Ельцина по достоинству и поначалу отнеслось к нему довольно настороженно, как к партийному функционеру.
Члены МДГ не дали ему возможности, как он того заслуживал и хотел, стать единоличным лидером этого мощного объединения более трехсот народных депутатов, которые часто обеспечивали солидарное голосование по некоторым вопросам. Они прямо говорили, что он еще «не дорос». От каждого из них он отставал по какой-то из составляющих оппозиционного лидера, но в совокупности своих качеств был сильнее всех.
Ельцин, несмотря на свои организаторские способности, стал лишь одним из пяти равных между собой сопредседателей МДГ, каждый из которых тянул одеяло на себя. Такая ситуация и раздрай в рядах оппозиции многих и лично меня не устраивали – я был сторонником демократического единоначалия, конкретных действий и сильной власти Бориса Ельцина.
Я хорошо знал всех сопредседателей МДГ – они были симпатичными людьми, интеллигентными теоретиками, а я, как и Борис Николаевич, был практиком, как тогда говорили, из «директорского корпуса». Поэтому без особых колебаний выступил на его стороне, стараясь обеспечить Ельцину (как мог, конечно) сначала необходимое лидерство среди коллег по оппозиции. Легче было измениться самому Борису Николаевичу, нежели передать его огромный потенциал, организационный опыт, необыкновенную харизму другим сопредседателям МДГ.
Я понимал: чтобы стать общепризнанным демократическим лидером, Борису Ельцину надо много работать над собой и своим имиджем, стать ближе не только к демократии и рынку, но и церкви. Необходимо было не только «стать», но и уметь это показать… Поработать в этом направлении предстояло и десяткам людей – «свите», которая делала и всегда будет делать «короля».
Самому же Борису Ельцину, чтобы стать последовательным демократом-реформатором и рыночником, предстояла огромная работа, собственная внутренняя мучительная революция.
Из этой необходимости и складывались элементы различных программ, действий и предложений, – того, что я называю «ельцинские университеты», над чем активно работал сам Борис Николаевич и многие помогающие будущему президенту люди.
Не только Ельцину, но и многим другим руководителям тысячелетней Руси приходилось заново учиться. Достаточно вспомнить Петра I. Он вовремя понял, что страна находится в глубочайшем, как сейчас говорят, системном кризисе. Объехал несколько европейских стран, в которых учился по многу месяцев и перенимал элементы зарождающегося капитализма, административной и военной реформы, научного и технического прогресса… Его учебные поездки в Европу в корне изменили российскую историю. Но Петр I был помазанником божьим, он был посажен на престол на всю оставшуюся жизнь и мог особенно не торопиться, – месяцами и годами учиться за рубежом, десятилетиями заниматься реформированием огромной страны.
У Бориса Ельцина необходимость серьезно учиться была, а такой возможности, как у Петра I, не было – время для него было спрессовано до предела; максимум, на что можно было рассчитывать, – это хорошо подготовленная недельная «учебная» поездка за рубеж, из чего и приходилось исходить ему и организаторам.
Открытие Америки
Еще задолго до выборов народных депутатов СССР я неоднократно бывал в командировках за границей. Знание французского языка, постоянное изучение других языков, внедрение новой техники на ЗИЛе и работа в Государственном комитете СССР по науке и технике, изучение мировой истории, литературы, географии во многом способствовали тому, что я многое узнал о реальной, а не выдуманной жизни за рубежом. Одним словом, имел возможность сравнивать различные социально-экономические системы, их недостатки и преимущества.
Перед вторым туром выборов неожиданно для самого себя я выиграл призовую поездку в Соединенные Штаты. Фондом социальных инноваций (президент – Геннадий Алференко) был объявлен конкурс на лучшую статью по современной экономике СССР и ее перспективам. Я написал такую развернутую серию новаторских статей, сформулировав концепцию будущей налоговой системы и путей перехода к рыночной экономике. Статьи были опубликованы в самых массовых и читаемых в то время газетах, включая «Социалистическую индустрию», где активную помощь оказывала мне молодая журналистка Людмила Телень, сегодняшний первый заместитель исполнительного директора Ельцин-Центра. Так я вошел в число четырех победителей конкурса. Премией для нас была поездка в США. В течение недели мы жили по двое в разных американских семьях. Я тогда поставил перед собой задачу разобраться и понять, почему так динамично развивается американская экономика, почему в США такой высокий уровень жизни и почему мы так безнадежно отстаем.
В США я впервые не в теории, а на практике столкнулся с мощной, по-настоящему конкурентной рыночной экономикой. Я убедился в том, что зарегистрировать фирму в США очень просто, но мошенничать опасно. Что под хороший бизнес-план можно быстро получить дешевый кредит. Что существует масса льгот для малого бизнеса. Что государство очень активно, но деликатно регулирует американскую экономику и т. д.
Именно тогда я понял, что мои предвыборные лозунги и программные выступления были достаточно наивны. На фоне той реальной рыночной действительности мои предложения были лишь первым, совсем предварительным, но необходимым этапом перехода к серьезному рынку. Нашей стране предстояло преодолеть очень длинный и тернистый путь.
В США я познакомился с Павлом Вощановым – будущим пресс-секретарем президента России, а тогда талантливым известным журналистом, экономическим обозревателем «Комсомольской правды», который также являлся одним из четырех победителей экономического конкурса. Тогда же мы решили сделать всё возможное, чтобы Ельцин посетил Соединенные Штаты и лично убедился в перспективах непривычной для нас рыночной экономики.
Надо было сразу показать ему линию горизонта, страну – лидера современного капитализма (хотя и говорят, что линия горизонта недостижима – по мере движения она всё время отдаляется). Кроме того, в это время Ельцин находился в своего рода «информационной блокаде» – официальные средства массовой информации слова ему не давали. Такая поездка, кроме всего прочего, открыла бы для Ельцина широкую аудиторию как в США, так и в СССР.
Хочу сразу оговориться, что на фоне хронического обострения взаимоотношений с США описание важной поездки Ельцина в эту страну может восприниматься по-разному, а это, в свою
