— Тшшш…цццц, — остановил он её. — Извини, извини…
— Что-то не так? Тебе не нравится целовать меня? — смотрела она на него огромными удивленными и уже расстроенными глазами, заставив его улыбаться.
— Нет… Уэнсдей. Я просто… В общем. Мне слишком нравится целовать тебя. Понимаешь? — посмотрел он на неё влюбленным взглядом. — В физиологическом смысле.
— Оу… — кивнула она, осознав, о чем он говорит, и непроизвольно смотрела ему между ног. И действительно, их поцелуи были особенными. Всегда столь чувственными, страстными и безумными, что не всегда можно было остановиться. Уже потом они поняли, насколько это бывает тяжело — справиться с эмоциями. Когда кровь кипела так сильно, что в животе всё стягивало тугим узлом. Это было невероятно. Уэнсдей никогда и не думала, что будет ощущать подобное к другому человеку, но, скорее всего, дело было в том, что Тайлер был человеком лишь наполовину…
Позвонив в дверь, она ждала, когда Донован откроет, но минут десять никто не выходил, пока Уэнсдей не принялась пинать дверь с такой силой, что косяк затрещал.
— Донован, откройте, я знаю, что Вы там, знаю, что Вы пьете!!! Откройте чертову дверь!!! — кричала она, срывая глотку, пока, наконец, на пороге не появился он. Заспанный, уничтоженный, раздавленный. Его взгляд был расплывчатым и затуманенным. Он еле стоял на ногах.
— Какого черта?! — промолвило помятое лицо, приглядываясь. — Господи… Это ты… Что тебе нужно, Аддамс? Оставь меня.
— Думаете, Тайлер был бы рад, что Вы так себя гробите? — спросила она с порога, уже следуя за ним внутрь дома.
— То же могу и про тебя сказать. У тебя все щеки в туши, и глаза, словно ты вообще не спала эти дни, — дерзко сказал он, взявшись за голову. — Что тебе нужно? Если поговорить о Тайлере, я не могу. Не стану.
— Как удобно. Ничего не напоминает? Закрыться от эмоций — лучший вариант, не так ли?! — вспылила она в гневе.
— Да что тебе нужно?! У меня никого не осталось. Никого, понимаешь?! — сказал он, вновь достав из шкафа виски. — И только это лечит меня.
— Что, если я могу вернуть его? — задала она вопрос, заставив его выплюнуть сделанный глоток.
— Что?! Не мели чушь. Уэнсдей, не надо так. Это невозможно. Оттуда не возвращаются, — указал он наверх пальцем, пытаясь вновь отпить едкое пойло, но она выбила бутылку из его рук, заставив её разбиться о пол.
— Твою мать! Спасибо, Аддамс! — покачал Донован головой, глядя на нее. — Ну что мне с тобой делать?!
— Вы даже не хотите попробовать? Ваш сын… Мой… Тайлер… Сейчас там. И Вы даже не хотите попытаться?! — нервно спросила она дрожащим голосом.
— Откуда ты вообще знаешь, что это возможно?! — спросил он, глядя на неё красными глазами. Ему уже хотелось выть от боли, а с учетом её назойливости и наглости, вообще повеситься.
— Не знаю. Но, раз я выжила после ножа Лорел. Значит, магия существует. Значит… Это возможно, — настойчиво сказала она, взглянув на него молящим взглядом. — Но мне нужна Ваша помощь.
— Какая ещё помощь, Аддамс, я не маг!
— Кхм, здравствуйте, Донован… Давно мы Вас не видели, Боже мой, — поймала его Мортиша от падения. — Аккуратнее. Заходите. Что-то случилось?!
Он всё ещё с трудом стоял на ногах, но после возгласов противной девчонки с черными волосами и её манипуляций направился в дом Тайлера.
— Дааа, хотел сказать спасибо Вам за дочь… Она пришла сегодня и сказала мне, что нужно жить дальше… Помогла бросить бутылку, — сказал он, и сзади него неожиданно появилась Уэнсдей.
— Уэнсдей… Это правда? — удивилась Мортиша. — Мы рады, что ты так думаешь, и что встала на истинный путь.
— Да, она задвинула такую речь, что кого угодно… Подняла бы… Из могилы, — покашлял он, вызвав у Мортиши недоумение, а у Уэнсдей — испанский стыд.
— Достаточно, — взяла она его под локоть, пытаясь увести обратно в машину.
— Я буду рад, если ты зайдешь ещё и завтра, — продолжался спектакль для родителей, чтобы они поскорее посчитали дочь нормальной и свалили из её дома.
— Да-да, зайду, уходите уже, — выгоняла она Донована, покачав головой и поджав колени. Актёром он был просто ужасным. Мортиша слегка покосилась в сторону уходящего бывшего шерифа, а затем посмотрела на Уэнсдей опечаленным взглядом. Ей было ужасно жаль Галпина старшего.
— Приехал Ксавье, дочь. Ждет в твоей комнате, — сообщила она спокойным тоном.
— Отлично, мама, спасибо, — направилась она к себе быстрее пули.
— Уэнсдей, — окрикнула её мама. — Если тебе и вправду лучше… Мы обдумаем вопрос с Донованом. Возможно, он сможет навещать тебя ежедневно, чтобы мы могли уехать домой. Если он, конечно, не будет больше пить… Пагсли и так предоставили слишком много вольностей.
— Да, мама, обдумайте, противный младший брат нуждается в большем контроле, — улыбнулась она своей привычной улыбкой.
— Cara mia… Ты улыбаешься… — прикрыла рот Мортиша бледной ладонью.
— Мы еще поговорим, мама. Я пошла к гостю, — сообщила Уэнсдей, следуя в свою комнату.
— Где оно, ты его привез?! — спросила она, как только зашла на порог, не наблюдая его в комнате и тревожно бегая по ней черными глазами.
— И тебе привет. Спасибо Ксавье, что помог… — сказал он наигранно и обиженно.
— Спасибо, Ксавье. Так где оно?! — нервно продолжила она.
— В машине. Где же ещё. Как я должен был протащить его перед твоими предками?! — возмутился он в шутку, глядя на неё своими огромными глазами.
— Нет… Нет. Ты правильно сделал. Мне ни к чему лишние вопросы, — отрезала она. — Давай занесем через задний двор вместе.
— Хорошо, — согласился он… — Что особенного в этом зеркале? Зачем тебе оно?
— Не могу сказать… — ответила она, не отводя взгляд. — Просто мне оно жизненно необходимо.
— Ладно, можешь не говорить, — сказал он, направившись к машине. Уэнсдей было неприятно от того, как она вела себя с ним. Но такова была её внутренняя суть. Он уже должен был привыкнуть, даже если был её другом. Проявлять любовь она могла только к Тайлеру…
— Поговорим? — спросил Ксавье, и Уэнсдей подумала, что будет подозрительно сразу выгонять его, и решила уделить ему хотя бы полчаса времени, когда они уже затащили зеркало внутрь.
— Хорошо, — согласилась она, и они присели на кровать.
— Что бы ты ни задумала, Уэнс… Умоляю, отыграй назад, — сказал он, глядя в её глаза.
— Не понимаю, о чем ты, Ксавье, — категорично отрезала она, всё отрицая.
— Я знаю тебя… И предупреждаю, что не дам тебя в обиду. Не допущу того, что ты собираешься сделать, что бы это ни было, — уверил Ксавье, положив перед ней ладонь. — Уэнс… Мы так долго дружим. Дай мне шанс, прошу тебя. Дай мне показать, каким я могу быть человеком. Для тебя.
— Я не понимаю, — нахмурилась она, глядя на его руку. — О каком шансе речь?
— Шанс на твоё доверие. Хотя бы объясни, что, черт возьми, происходит. Что за зеркало?! Есть ли шанс… — посмотрел он на её кольцо и замер. Он и не знал, что Тайлер сделал ей предложение. Не обращал внимания. Раньше. До этого самого момента.
— Я пойду, извини, — резко встал он с кровати и направился к двери. Внутри всё резко оборвалось. Ему стало так больно и неприятно, в том числе, потому что они не сказали ему.
— Ксавье, — окрикнула она его, но он даже не обернулся, и она чувствовала себя виноватой после этого.
Как только он ушел, она спустилась вниз и пожелала родителям спокойной ночи. Но всё это была лишь фикция для того, чтобы скорее остаться наедине с тем зеркалом. Поэтому стоило ей вернуться, руки потянулись снять с него скотч и старую ткань, чтобы поскорее…
— Тайлер, — провела она ладонью по стеклу. Зеркало вновь накрыл туман, отражение пропало, а затем…
— Родная… — ответил он, сидя на полу. — Наш дом… Наша спальня.
В его голосе слышалась небольшая радость за то, что он видел вокруг. Ведь именно этот дом был для него всем.
— Да, я принесла зеркало сюда, — ответила она, трогая руками гладкую поверхность. — Ты не представляешь, как я хотела увидеть тебя. Весь день. Как я хотела снова услышать твой голос.
