— Ууууф, — выдохнул он, глядя на это прекрасное зрелище. — Это что-то не от мира сего…
— Раздевайся, — притянула она его к себе с серьезным видом. Ей тоже не терпелось раздеть его и увидеть перед собой полностью уязвимого, теплого, безмятежного. Один раз у них уже был интимный момент, но до такого не доходило. Лишь легкие прикосновения, не более того. Она помогла ему стащить джинсы, и он осмелился коснуться её пальцами сквозь почти прозрачную ткань. Фейерверк новых чувств заставил жалеть, что она не сделала этого раньше. Касания его рук, запах его тела, шепот, проникающий в самые потайные уголки её души, создавали квинтэссенцию безоговорочного желания, которое невозможно было просто подавить. Он был внутри неё, в её крови, в её сердце. Мужская рука потянулась к тумбочке. Естественно, там были презервативы. Они ведь думали об этом уже давно. Три месяца на свободе, но ещё тогда в комнате для свиданий ощущали друг к другу тягу. Однако не позволяли себе даже целоваться, только смотреть. Эта дистанция тогда позволила Уэнсдей оставаться с холодным умом. Расставить всё по местам и найти решение проблемы. Но сейчас их уже ничего не останаливало.
— Если тебе будет больно… — промолвил он, аккуратно снимая с неё последнюю деталь одежды, и бережно отодвинул девичье колено в сторону. — Пожалуйста, скажи.
— Скажу, — притянула она его к себе сильнее, вновь поцеловав в губы. Он замер над ней, глядя прямо в глаза. Кудрявые золотистые волосы слегка спадали вниз, и она провела по ним рукой, немного зачесывая назад. — Всегда хотела сделать так. Наверное, с первого момента, как увидела.
— Уэнсдей, — сплелись их взгляды, и медленная, томящая, прекрасная боль от его проникновений заставила её сладко застонать, плотнее сжав дрожащие ноги и вынуждая его остановиться от волнения.
— Нет, нет. Всё нормально, — подтолкнула она его к дальнейшим действиям, но он был очень осторожен, потому что именно она сейчас была его самым величайшим сокровищем. Быть в ней, чувствовать её и знать, что она полностью тебе доверяет — вот, что было важнее всего для него.
Каждое движение было настолько пропитано любовью и лаской, что она растворилась в этом, практически не ощущая боли, о которой слышала. Они, наконец, почувствовали себя взрослыми. Настолько, насколько могли.
Это были лучшие минуты их жизни за всё прожитое время. Первое единение. Первое доверие, но уже такое сильное. Он смотрел в потолок и гладил её плечо кончиками пальцев, вырисовывая на нем сердца и бесконечности. Это было романтично и слезливо, как в самых ужасных ромкомах, которые она никогда бы не стала даже смотреть. Если это, конечно, не были бы его пытки.
— Я словно не здесь… Мне так хорошо, что я не могу сосредоточиться, — улыбнулся он, громко выдохнув на всю комнату.
— Мне тоже… И я рада, что ты перешёл эту грань в своей голове, — ответила она, вдыхая запах его тела, лежа на его груди. — Мне нравится, как ты пахнешь. Ничего не могу с собой поделать.
Улыбка Тайлера говорила сама за себя. Ему всё это тоже безумно нравилось… Его Уэнсдей Аддамс. Девушка, которая была готова любить монстра… Это стоило того, чтобы простить себе самому всё, что мешало жить дальше…
Поужинав, Уэнсдей обсудила с мамой и с отцом отъезд и взяла номер телефона ведьмы, о которой Мортиша ей говорила. Всё шло по плану. Удалившись обратно в комнату, она услышала вибрацию своего телефона. На экране высвечивался номер Ксавье, и она, не задумываясь, подняла трубку.
— Почему ты не сказала мне?! Я всё понимаю… Это было личное, что вы решили пожениться. Но почему не сказала, что он сделал предложение? — спросил он сразу же, и она немного опешила от этих слов.
— Он не сделал его, Ксавье. Ты увидел кольцо? Отец отдал мне его. Тайлер так и не успел. Я надела его только сейчас, — промолвила она, заставив его громко выдохнуть.
— Прости. Я просто… Подумал, что вы обручились и даже не сказали. Не знаю, почему так отреагировал. Мне жаль, — искренне произнес он, бормоча в трубку извинения.
— Всё нормально. Как ты? Нормально добрался? — спросила она, глядя в угол комнаты, где стояло зеркало. Она не могла отвести оттуда своих глаз. Её тянуло к нему настолько, что всё остальное казалось неважным.
— Ух ты, Уэнсдей Аддамс спросила меня о том, как мои дела… Пожалуй, сейчас стало лучше, — посмеялся он, и она тоже немного улыбнулась. — Так, сходим в кино завтра?
— Да… Но сначала мне нужно кое-что сделать, Ксавье. Это срочно. Я освобожусь в районе пяти, — честно предупредила она, и его это вполне устраивало.
— Спокойной ночи, Уэнс. Береги себя, — сбросил он звонок, и она вновь пошла к Тайлеру.
— Появись, родной, — провела она рукой по отражению. — Пожалуйста…
— Ты разве еще не должна быть в постели? А ну, беги, женщина, не то отшлепаю, — посмотрел он на неё, угрожая пальцем в воздухе.
— Несмешно… Я бы всё отдала, чтобы это ощутить, — угрюмо посмотрела она на него своими мрачными глазами.
— Хочешь ощутить, как я тебя шлепаю? — улыбнулся он с уставшим взглядом. Ему хотелось, чтобы она хоть немного отвлеклась от того кошмара, что пережила.
— Да, — улыбнулась она в ответ. — А помнишь…
— Даже не начинай, — перебил он её прежде, чем она начала вспоминать их совместные выходки. — Мы каждый день что-то вытворяли… И всегда были счастливы, правда? Я точно был.
— И я была счастлива с тобой. Мне нужно это счастье. У меня его никто не заберет, — сказала она, опустив взгляд.
— Ты сильная. И всегда будешь такой. Самая сильная, — ответил он, пытаясь её успокоить.
— Хочу уснуть здесь. С тобой. Перед зеркалом. Я только возьму подушку, — взяла она её и улеглась на пол, прикрывшись пледом. — Можешь рассказать мне что-то… Хорошее?
— Могу… — ответил он, присаживаясь напротив и глядя, как она безмятежно пытается уснуть. — Это будет рассказ о том, как я выбирал тебе кольцо…
Её глаза тут же открылись, и она заинтересовано замерла, вслушиваясь в каждое его слово.
— Не знаю, заметила ли ты, но на нем гравировка…
— Что? Конечно, нет. Я сразу вцепилась в него и надела, как сумасшедшая, — сняла она его, чтобы посмотреть. Улыбка не сходила с её лица, но и глаза резко заслезились от эмоций.
— Я делал его на заказ, потому что хотел что-то необычное. Что ты точно оценишь… А ты даже не обратила внимания, — засмеялся он, глядя на нее.
— Я бы обратила… Если бы не обстоятельства, при которых я получила его, — ответила она с грустью в голосе. Её указательный палец водил по надписи внутри. «Полюбив, уже не судят».
— Надо судить человека прежде, чем полюбишь его, ибо, полюбив, уже не судят… — повторила она вслух.
— Это про нас с тобой, я очень люблю тебя. Пожалуйста, поспи, — сказал он, приложив ладонь к зеркалу, и она приложила свою, пытаясь вспомнить теплоту его рук. Так она и уснула. Пока он нежно наблюдал за её дыханием. А затем отражение просто накрыл туман, и он вновь исчез в зазеркалье…
Сон одним точным ударом бил прямо в сердце. Воспоминание последней встречи с Донованом. Похороны.
Ещё никогда небо не было таким грустным, как сейчас. Улицы тонули в дожде, а Уэнсдей не могла даже стоять. Мортиша и Гомес держали её мертвой хваткой, потому что иначе она бы содрала себе все колени. Ватное состояние не проходило. Тайлера хоронили в открытом гробу. Синие губы, бледная кожа, черный костюм. Уэнсдей ощущала запах формалина даже на улице, сквозь приятные нотки дождя. Все что-то говорили, но она не слышала, зато четко видела Донована, стоящего напротив и глядящего куда-то в пустоту, словно там стояла его жена и говорила ему, что это он во всем виноват. Но там никого не было. Она лишь на секунду оторвала свой опустошенный взгляд от его отца и вновь провалилась в свою боль. Как в огромную бочку ледяной воды, которая сводила ноги жутким спазмом и не давала дышать. Когда крышку гроба закрыли, начался самый ад. Ведь она не смогла этого вытерпеть и кинулась туда, открывая её тонкими ручками из последних своих сил и вцепившись руками в его пиджак.
