Мэрил осеклась и схватилась за бок, тяжело дыша. Мы с Беллой вскочили. Рис шагнул к ней.
Она вскинула руку:
– Со мной все в порядке.
…пронзил длинным и древнимМечом АркулеКаменное сердце Юны.
Декламация закончилась. Мэрил начала приседать в реверансе, потеряла равновесие и чуть не упала. Затем выпрямилась и закончила поклон, улыбаясь.
Улыбка показалась мне вымученной, слишком блестящей, ненастоящей.
Рис хлопал как безумный. Мы с Беллой тоже хлопали, но гувернантка хмурилась. Мэрил обычно читала строфы про дракона до конца, включая падение Юны, спасение Друальта от удушья и его воссоединение с Дерзким, его конем. Сестра всегда говорила, что для достойного завершения битвы необходимо разрешить все сомнения.
– Чудесно! Великолепно! – восклицал Рис, продолжая хлопать. – Никогда не слышал такого потрясающего исполнения.
– Спасибо.
Мэрил рухнула на скамью.
Восторг на лице чародея сменился беспокойством.
«Наверное, она простудилась», – подумала я, присаживаясь рядом с сестрой.
– Вам нужно отдохнуть у себя в комнате, – сказала Белла. – Такой теплый день… напряжение…
– Я не устала. Декламация всегда придает мне сил. Вы же знаете.
Но она продолжала сидеть. А ведь обычно после выступления прыгала до потолка!
– Теперь моя очередь развлекать вас. – У Риса по-прежнему был озабоченный вид. – Ученикам не положено, но… – озорная улыбка, – не могу устоять.
Он занял место Мэрил у фонтана.
– Возьмем-ка эти облака. – Он вынул свою золотую палочку и направил ее вверх…
И мы оказались в густом-прегустом тумане. Рука проступала в нем лишь до локтя, и то под пристальным взглядом.
– Нет-нет, – донесся до меня голос Риса.
Туман исчез, а над фонтаном поплыло небольшое плотное облачко. Из него зарокотал гром, настоящий, но легче и тише обычного. Гром маленькой тучки, без молнии, зато с ритмом: та-дам-дам, та-дам-дам. Тучка пульсировала в такт самой себе – танцующая тучка.
Я улыбнулась. Мэрил тоже улыбалась, прислонившись к моему плечу. Лицо Беллы оставалось бесстрастным. Нашу гувернантку так легко не возьмешь.
Чародей снова вскинул палочку. Еще кусочек облака завис в воздухе рядом с погромыхивающим сородичем. Рис ткнул в него палочкой, и облачко пошло волнами, словно при сильном ветре. Ветер зашелестел – сначала громкое ШШШ, потом тихое шшш, громкое ШШШ, тихое шшш.
Та-дам-дам ШШШ, та-дам-дам шшш, та-дам-дам ШШШ.
Затем Рис вернулся со своей палочкой к тучке, и пошел дождь. Капли ударялись о каменные плиты двора с высоким металлическим звоном и низким мокрым плюханьем – шмяк-дзынь-тук, – и получалась музыка, веселая, глупая, булькающая музыка.
Мы с Мэрил смеялись, и даже Белла улыбалась. Я начала подскакивать в такт облакам, а Мэрил – дирижировать пальцем.
И тут Рис запел дурашливым голосом, скользя по всему диапазону, от высокого фальцета до глубокого баса.
– Спасибо вам за подарки, – пел он. – Спасибо вам, принцесса Мэрил, за декламацию, и спасибо вам, госпожа Белла, за салфеточку, и спасибо вам, принцесса Эдди, за подуш ку. Спасибо вам, мои новые друзья.
Он вскинул палочку, и музыка в бешеном крещендо достигла невероятной громкости. Последним взмахом он отослал тучки обратно в небо и поклонился.
Мы захлопали, у меня даже ладоши заболели. Сейчас Мэрил станет превозносить его до небес… Но сестра молчала.
– Это было завораживающе, правда, Мэрил? – не удержалась я.
Она с улыбкой кивнула. Затем встала:
– Я притомилась. Белла, мне бы…
– Извините нас, Рис. – Белла вскочила и обхватила Мэрил за плечи. – Наверное, она простудилась. Отдохнет, и все пройдет.
– Спасибо за развлечение. – Мэрил сделала реверанс и пошла к замку.
Я последовала за ней.
– Подождите, принцесса Эдди. Не могли бы вы задержаться на минутку?
Я вспыхнула и кивнула, радуясь и одновременно гадая, в чем дело.
Мэрил и Белла ушли, а Рис все молчал. Просто смотрел им вслед. Когда они свернули за кущи виноградной лозы, он повернулся ко мне со слезами на глазах.
– Некоторые из вас умирают такими юными. – Он поднял лицо к небу. – Я говорил об этом с Орне, моим учителем, но он ответил лишь: «Их жизнь коротка. Таков их удел». – Рис покачал головой. – В нем нет сочувствия. Ваша сестра… – Он снова замолчал. – Ох, принцесса Эдди. Страшно говорить…
– Что? – Голос мой зазвенел. – Что?!
– Это началось сегодня. Вчера еще ничего не было. Так оно и случается. Принцесса Мэрил… у нее «серая смерть».
Глава седьмая
– У Мэрил? – Я выдавила из себя смешок. – Сегодня утром она добе жала от своей комнаты до конюшни, а потом мы час скакали верхом.
– Я слишком часто это видел. Жил в деревне…
У Мэрил «серая смерть»? Не может быть. Только не у Мэрил.
– Это невозможно, – спокойно сказа ла я. – Вы ее не знаете. Мэрил последняя, кого может зацепить. Она слишком сильная. Просто откажется болеть, и все. – Голос мой стал громче. – И вообще, с чего вы взяли? Вы же не эльф. Вы даже не…
– Я видел сотни заболевших этой болезнью. – Он взял меня за руки.
Я отдернула их.
– Моя сестра здорова. Вот увидите.
И я помчалась в замок. Мэрил не может заболеть. Надо найти Мильтона. Он скажет мне, что все в порядке.
Мильтона в аптечной не оказалось. Там возились два едва знакомых мне эльфа. Мне послышалось имя Мэрил, но это ничего не значило. Я развернулась кругом и снова побежала.
Белла стояла в коридоре перед спальней Мэрил и плакала. Я пронеслась мимо нее и распахнула дверь.
Мэрил в ночной рубашке сидела в постели, держа Бесстрашный на коленях. При виде ее у меня отлегло от сердца. Мэрил как Мэрил – просто в постели посреди дня.
Мильтон расправлял анемоны в вазе на столике у двери. Анемоны! Цветы умирающих. Я бросилась к нему и выдернула анемоны у него из рук.
– Они ей не нужны! – Цветы полетели в открытое окно.
– Мильтон говорит, у меня «серая смерть».
Я резко обернулась к сестре и увидела, как она напугана. Глаза у нее были огромные. Но ведь она никогда не боялась!
Скорее к ней.
– Мильтон ошибается. – Я обожгла его взглядом. – Зачем ты пугаешь ее?
Меня он не пугал. У нее же ничего нет.
Эльф встретился со мной глазами. Мне никогда не доводилось видеть его таким печальным.
Я села на постель и крепко-крепко обняла сестру.
– Бесстрашный кажется таким тяжелым, Эдди. – Мэрил перевернула клинок на коленях.
Не может такого быть!
– Ты устала. Вот и все. Болит что-нибудь?
Она помотала головой:
– Когда Мильтон сказал, что у меня «серая смерть», я тоже ему не поверила. И пошла за Бесстрашным – хотела доказать, что он ошибается. Хотела показать ему приемы. Но я едва сумела снять меч с каминной полки. – Она сдавленно хохотнула. – Как я перебью чудовищ и спасу Бамарру, если не в силах поднять собственный меч?
– Никуда твои чудовища не денутся, – возразила я. – Ты убьешь сотни чудищ. Даже если это и вправду «серая смерть», ты станешь биться с ней и победишь.
Мэрил снова рассмеялась – полувсхлип, полусмех.
– Я не из тех, кому полагалось заболеть. Мне полагалось найти лекарство.
– Если ты сразишься с болезнью и победишь, то найдешь лекарство.
Как она может быть такой слабой? Я вгляделась в родное лицо, но не сумела понять, о чем она думает. Обычно понимала, а теперь нет.
Не может у нее быть «серая смерть».
В открытое окно влетел теплый ветерок, а вместе с ним крики детей слуг, играющих в саду.
– Эдди, сегодня утром в конюшне, до того как ты спустилась, я была резка с одним из грумов. Он всего-то чуток промедлил. Не надо было мне его ругать. Будь я добрее… – Она замялась, но продолжила: – Будь я добрее, как думаешь, «серая смерть» оставила бы меня в покое?
Ужас мешал мне говорить. Наконец я выдавила:
– Ты не виновата, что заболела. – И повторила: – Ты не виновата, и у тебя не «серая смерть».
Вошли отец и Рис, а за ними Белла. Я изобразила реверанс. Мильтон поклонился.
– Добрый день, отец, – сказала Мэрил.
Он приблизился к ее постели, как всегда величавый и безмятежный.
Значит, это неправда. Будь это правда, он бы бросился к Мэрил. Он был бы потрясен. Даже он.
– Дочь моя… Мэрил. – Он повернулся к Мильтону: – Ты уверен, что она больна?
– Да, ваше величество. Это «серая смерть».
Отец вынул из кармана мантии потрепанную книжечку. Она была его постоянным спутником, любимым советчиком.
– Я сверился с «Книгой простых истин», – сообщил он, открыл томик и прочитал: – «Полумерами язву не искоренишь». В прошлом я посылал гонцов на поиски лекарства от «серой смерти». «Простые истины» говорят мне, что этого недостаточно. Я должен отправиться сам.
