— Если ты меня ищешь, подруга, так зачем же калечить посторонних людей?
Я предприняла попытку повернуть голову, но дуло напомнило о себе очередным тычком в спину.
— Убери пушку, Крокус. — Мои пальцы соскользнули с шеи Антона. — Я от Графа.
Глава 3 Упрямство — достоинство ослов
Крокус позволил мне повернуться, отступив всего на один шаг назад. «Стечкин» находился на уровне его живота, закрытый корпусом от глаз посетителей бистро, и дуло все еще было устремлено на меня. Оценив оружие, я посмотрела на Андрея.
Внешность Бекешина, впрочем, так же, как и его голос, показалась мне приятной. Высокий, стройный, подтянутый, атлетического телосложения, он скорее сошел бы за преуспевающего спортсмена, нежели за вышедшего несколько дней назад на свободу заключенного. Коротко стриженные русые волосы, голубые глаза, прямой нос и широкие скулы. Крокус, подозрительно прищурившись, взирал на меня с неподдельным интересом.
— От Графа? — переспросил он. — Ты?
— Я. — Демонстрируя полное отсутствие агрессии к оппоненту, я опустила собственный револьвер, но убирать его совсем пока не торопилась. — А что тебя смущает?
Андрей внимательно оглядел меня с ног до головы, после чего спросил:
— Чем сможешь доказать?
— Позвони ему, Крокус, — я открыто смотрела в глаза Бекешина.
— Позвоню, — коротко кивнул он, а затем обратился к примолкшему за стойкой бара Селиванову: — Антон, дай-ка мне бутылочку беленькой.
— Какую? — спросил тот.
— Любую. Ты водку пьешь? — Андрей уже обращался ко мне.
— Я за рулем.
Крокус криво усмехнулся: дескать, что меняет данный факт для знающего себе цену человека. Но вступать в бессмысленные споры со мной посчитал в настоящий момент излишним.
— И минеральной водички для дамы, — завершил он заказ.
Антон незамедлительно выставил на стойку все, о чем попросил его Бекешин.
— У нас что, намечается какая-то пирушка? — поинтересовалась я.
Крокус уже не целился в мою персону из «стечкина», дуло которого переместилось в направлении пола, но, так же, как и я, он не стал прятать смертоносный ствол под свою ветровку, предпочитая греть металлическую рукоятку в широкой ладони.
— У нас намечается разговор, девочка моя, — парировал Андрей. — Пойдем, — он едва заметно кивнул в сторону стальной двери, расположенной за барной стойкой слева от Селиванова.
— Пойдем, — пожала я плечами.
Бекешин молча забрал со стойки заказанные им ранее напитки и двинулся в заданном направлении. Я шагала с ним рядом и прекрасно осознавала, что Крокус лишь старается выглядеть невозмутимым. Достаточно мне сделать одно резкое движение, и «стечкин» тут же напомнит о своем присутствии.
Никто из посетителей бистро даже и не подумал обратить внимание на нашу компанию. Без существенных помех мы приблизились к заветной двери, и Андрей толкнул ее носком ботинка, после чего галантно пропустил меня вперед.
Каморка, служившая Крокусу временным жилищем в городе Тарасове, была небольших размеров и абсолютно не имела окон. Я не бралась с ходу утверждать, для чего именно предназначалось это помещение в бистро, ибо из мебели здесь присутствовал только широкий дубовый стол и один-единственный стул. Вместо кровати прямо на кафельном полу валялся полосатый матрац, вокруг которого в хаотичном беспорядке были разбросаны пустые бутылки из-под пива. Была здесь и стеклотара из-под водки.
Я мысленно отметила для себя, что господин Бекешин склонен к алкоголизму. Количество выпитого за те сутки, которые он провел в бистро, было внушительным.
— Присаживайся, — Крокус любезно указал мне на единственный стул.
Я села, а он сам взгромоздился на стол, достав откуда-то два более-менее чистых стакана, в один из которых набулькал себе грамм сто водки, а другой до краев наполнил минеральной водой.
— Будем здоровы! — провозгласил Андрей и лихо опрокинул в себя сорокаградусную.
Я только из чувства солидарности подняла свой бокал, но пить из него не стала, а с интересом наблюдала за тем, как же Андрей планировал решать вопрос с закуской, которой не было и в помине. Все оказалось проще простого. Он тихо крякнул и без малейших изменений на лице закурил сигарету. Улыбнулся.
— Ну, рассказывай, — предложил он мне, заметно повеселев.
— Что рассказывать?
— Правду.
— Крокус, перестань, — поморщилась я и опустила обратно на стол предложенную мне порцию минеральной воды. — По большому счету, мне нет никакого дела до твоей персоны. И если бы меня не попросил Граф, которому я кое-чем обязана по жизни…
— Давно ты с ним знакома? — перебил меня собеседник.
— С Графом?
Бекешин кивнул и вновь наполнил стакан водкой.
— Да уж прилично, — не стала скрывать я.
— Как тебя зовут?
— Смотря куда звать.
— Юмор, — покачал головой Крокус. — Понимаю, я и сам люблю пошутить. Но имя-то у тебя есть. Или нет?
— Есть, — я откинулась на жесткую спинку стула. — Евгения Охотникова меня величают.
Андрей выдержал непродолжительную паузу, в течение которой внимательно изучал мое лицо. Мне почему-то в эту секунду стало немного жаль парня. Он настолько привык жить по волчьим законам, что, наверное, и себе-то не всегда доверял. Не говоря уже об окружающих. В душе Бекешина давно уже поселилась пустота.
— Знаешь, что меня обескураживает, Женя? — сжимая в правой руке граненую емкость, левой он почесал свой затылок. — Граф ни разу не упоминал о тебе.
Я с улыбкой потянулась за сигаретами, и мой собеседник машинально дернулся к сиротливо притулившемуся на столешнице «стечкину». Заметив, что я не планирую никакого подвоха, Крокус снова позволил себе расслабиться, правда, в известных пределах. Я закурила.
— А скажи мне, Крокус, сколько лет ты провел в заключении?
— Это имеет какое-то значение?
— Имеет.
— Пять. — Он с горечью на лице отправил в желудок новую порцию смертельно опасного для здоровья зелья.
— И как часто за эти пять лет ты общался с Графом? — спросила я.
Андрей прекрасно понял мой вопрос. Он не производил впечатления глупого человека. Впрочем, он и не являлся таковым, иначе за его судьбу не стал бы так печься депутат Государственной думы Олег Игнатьевич Устинов.
— Резонно, — причмокнул Крокус языком. — Ну, и что дальше?
— В каком смысле?
— Ты сказала, что Граф обратился к тебе с какой-то просьбой, — вернулся Бекешин к началу нашей беседы. — С какой?
На этот раз, прежде чем ответить на его вопрос, несколько минут молчание сохраняла я.
— Полагаю, тебе известно, Крокус, в каком положении ты оказался благодаря своей выходке в Москве? — начала я издалека. — Я тоже уже успела пообщаться кое с кем из нашего города и выяснила вот что. За твою голову Фартовый назначил нешуточное вознаграждение. Ты теперь как дикий зверь, на которого охотится каждый желающий срубить по-легкому деньжат. К тому же ты находишься на мушке у Ферзя. Знаешь такого?
— Первый раз слышу. — Мышцы лица у Андрея напряглись, и на скулах рельефно обозначились большие желваки.
— С его людьми ты уже имел честь познакомиться вчера на вокзале, — показала я собственную осведомленность. — Припоминаешь?
— До сих пор не могу врубиться, какое отношение ко всему этому имеешь ты, — хмуро промолвил собеседник, не принимая в расчет мой игривый тон.
— Я — профессиональный телохранитель. У меня даже лицензия имеется, господин Бекешин.
— Телохранитель? — переспросил он. — Чей? Мой, что ли?
— Да, — я приветливо улыбнулась ему. — Граф нанял меня для твоей безопасности, Крокус.
— Что это за дерьмо такое? — весьма невежливо отреагировал Бекешин на мои последние слова. — Зачем мне нужен телохранитель, тем более баба? Это что, шутка? Прикол? Да?
— Нет, — спокойно ответила я.
С моей стороны было бы благоразумным добавить еще что-нибудь, но Андрей и так завелся. Он определил в себя новую порцию водки, спрыгнул со стола, не забыв при этом захватить «стечкин», и навис надо мной грозным беркутом.
— Во-первых, дорогой мой телохранитель, у меня нет никаких оснований верить вашим басням. Где гарантии, что вас не прислал тот же самый Ферзь, о котором вы упомянули? Считаете меня полным кретином?
— Это легко проверить, — сухо произнесла я, тоже поднимаясь во весь рост. — Всего один телефонный звонок Графу и…
— А во-вторых, — не стал Крокус дослушивать мой совет, — я вполне в состоянии сам разобраться с людьми, затеявшими на меня охоту. Мне не нужен телохранитель. Мне достаточно того, что у меня есть вот это, — он помахал у меня перед носом своим «стечкиным».
В этот момент я, уже выведенная его необоснованными нападками в свой адрес из состояния равновесия, быстро и проворно перехватила Крокуса за запястье правой руки, резко стиснула пальцы. Андрей скрипнул зубами. Автоматический пистолет выскользнул из его кисти и с глухим стуком упал на кафельный пол. Я толкнула оружие носком туфли, «стечкин» отскочил от нас на пару метров. Свободной рукой я толкнула Бекешина в грудь, и расстояние между нами сразу увеличилось.
