Но это ничего.
До него у Даши был рокер, который плавал в бассейне голым. Рокер-нудист. Солист самой популярной хард-рок-группы.
Витя. Лет сорока пяти.
Красивый мужчина, только слегка потрепанный.
Даша клялась, что без головы он напоминает ей Билли Айдола — такой сухой, жилистый. Рокер действительно был без головы — после очередного рок-фестивала, то ли «Эммауса», то ли «Крыльев», он притащил в дом банду пьяных в лоскуты музыкантов, журналистов и даже фанаток, одна из которых была застигнута Дашей в тот момент, когда пыталась сделать рокеру под водой минет. Безумная затея.
— Было весело! — ответила Аксенова на сочувственные причитания Оксаны.
Это случилось через три дня после того, как Оксану приняли на работу.
— Тебя это не расстраивает? — поинтересовалась Оксана.
— Да ладно тебе! — отмахнулась та. — Он же псих! Но зато я переспала с кумиром моего детства. Помнишь, как все от него тащились?..
Оксана помнила, как от него тащилась Даша.
И ведь даже нельзя сказать, что Аксенова была классической «плохой девчонкой», а Оксана — «отличницей».
Даша, кстати, почти не пила. Ну, позавчера уделалась, но это случалось не чаще трех раз в год. Она берегла внешность и здоровье. Сходила с ума она «всухую».
А Оксана, наоборот, могла напиться и зависнуть где-нибудь в «Маккое», а раньше — в «Голодной утке».
Оксана всю жизнь считала себя революционеркой — после того как отказалась поступать в медицинский, несмотря на мольбы и угрозы родителей, и пошла на журналистику. Она слушала «Мерилин Менсон», носила рваные джинсы задолго до того, как те вошли в моду и мечтала писать прогрессивные эссе в «Эсквайр».
Но сейчас суть была в том, что полотенце оказалось не очень большим — Даша не любила махровые простыни, — крепко облегало бедра и не оставляло сомнений в том, что у Захара потрясающее тело.
— Я переоденусь, — он поставил на стол чашку кофе и подвинул ее к Оксане.
Та отмахнулась. С утра она кофе не пила. А пила зеленый чай, завтракала и лишь после полудня варила себе капучино.
Даша, наоборот, с утра (с двенадцати до часу) на еду смотреть не могла, зеленый чай вообще считала пойлом и где-то час растормаживалась, попивая кофе и покуривая сигареты.
А потом уже сразу обедала.
Захар так и не переоделся, благородно оставив возможность любоваться на его мускулистые икры.
— Захар, а ты правда юрист? — спросила Оксана.
— О да! — кивнул он. — Это трагедия моей жизни.
— Почему это? — удивилась она.
— Компромисс между желанием моих родителей видеть меня биологом или психиатором.
— Почему биологом? Или психиатором?
— Ну, когда мне было тринадцать, мама ударилась в православие и решила, что биолог — вполне богоугодное занятие, а отец как правоверный еврей мечтал, чтобы у сына была надежная профессия.
— А как твоя православная мать уживалась с иудеем?
— Прекрасно! — Он ухмыльнулся, обнажив замечательные белые клыки. — Отрывались они на мне.
Беседа только завязалась, но Захару уже надо было бежать. Оксана проводила его до ворот и с тоской смотрела вслед его «Ауди-4», поднимающей столбы пыли.
Достаточно было хотя бы говорить с ним.
Н-да…
Вранье.
Недостаточно.
Ей хотелось кинуться на него и изнасиловать, пока он не успел понять, в чем, собственно, дело.
Прямо как в юности. Плакат Элвиса — стройного и неотразимого. Девичьи слезы. Хорошо хоть бог миловал и она не зафанатела каким-нибудь Димой Маликовым или группой «Take That».
Глава 4
— Захар уехал? — спросила Даша, едва показавшись на кухне.
— Да.
— Ну, как он тебе? — Даша допила кофе из его кружки и намазала белый хлеб красной икрой.
— В смысле? — насторожилась Оксана.
— В смысле, что ты думаешь о Захаре как о человеке и сексуальном объекте?
Черт! Она что, дружит с ней или для Даши нет разницы, с кем обсуждать любовника — с лучшей подругой или охранником из супермаркета?
— Лицо сделай попроще! — приободрила ее Даша. — Можешь не отвечать.
— Да что уж там! Он классный. Красавец.
— Это тебе не старый похотливый козел в сапогах! — расхохоталась Даша.
«Козел в сапогах», звезда тяжелого рока, получил такую кличку за склонность к сексу с безымянными фанатками и за привычку носить ботинки на шнуровке до колен.
— Какой он крутой! — вздохнула Даша.
— Почему? — Оксана даже немного удивилась.
— Ну… — Даша пожала плечами. — Ты не замечаешь, сколько ему лет, потому что он весь внутри, и у него столько энергии, силы, что на это подсаживаешься, как на наркотик. Ты была на его концертах? Он так заводит малолеток, что они кончают в трусы, а ему, обрати пристальное внимание, уже почти сорок шесть. Хотя Мадонне сорок восемь…
— Ты о Викторе? — воскликнула Оксана.
— А ты о ком?
— Тьфу, я думала, ты о Захаре! — смутилась Оксана.
— Да ладно тебе! О Захаре я уже забыла! Хотя он, конечно, сексуальный бой-той. Игрушечка такая. Но, знаешь, он не в моем вкусе. Слишком яппи.
Уж конечно. Кому интересен красивый, милый, вежливый, успешный мужчина младше пятидесяти?
Н-да, в интересе к стабильным положительным связям Дашу было трудно обвинить. Один лишь раз она встречалась с бизнесменом. Правда, тому было тридцать два года и познакомились они в Куршавеле. Сергей привлек Дашу нежной любовью к черным трассам, рассказами о том, как он ездил в Австралию кататься на серфе, и дружбой с резидентами «Комеди Клаб» — в то время еще не раскрученными талантами.
Но в Москве он заехал за ней на представительском «Лексусе», отвез ее в «Марио» и поставил точку на их отношениях, подарив ей кольцо с шикарным аметистом.
— Это не мое, — сказала Даша, показав Оксане кольцо.
Милое такое колечко с огромным сиреневым камнем в белом золоте и с россыпью мелких бриллиантов.
— Осталось только накупить барахла в «Каррера и Каррера» и напялить платье «Оскар де Ла Рента», отделанное мехом. Это не для меня! Кольцо маме подарю на тридцать лет свадьбы.
Оксана не считала себя занудой и буржуазной клушей, пока не встретила Дашу.
У той не было ни малейших сомнений в том, что отношения, основанные на взаимопонимании, доверии, желании идти на компромисс, нежной, немного родственной любви, стабильности, — это ужас, кошмар, проклятие.
И вот такого человека Оксане предстояло сегодня везти на интервью с самым настоящим таблоидом. Что они о ней напишут?
— Сейчас вернусь, — пообещала Аксенова и пошла одеваться.
Вернулась в черных узких брючках, кожаной рокерской жилетке с высоким воротником и заклепками, туфлях с шипами «Дольче и Габбана» и с таким количеством напульсников, браслетов и колец, что, казалось, ей будет трудно даже сигарету поднять.
