С той поры прошел год, но если случается им ехать в Рембертов, всегда кто-нибудь да позаботится, чтоб хоть клочок соломы лежал на телеге. Они сами над собой подсмеивались, но кирпич клали ровно, старательно, не жалея на это времени.
А под Зомбками кирпич кидали как на свалке, даже угрозы штрафа не помогали.
Рембертовский кирпич возили сейчас на Краковское предместье, для какой-то университетской библиотеки. Для перекрытия. Скверная работа. Черта два здесь подработаешь! Другое дело, когда материалы идут на военную стройку, тут всегда договоришься, разумеется, с тем, кто повыше, и, хотя все вроде бы строго подсчитано, глядишь, телегу-другую всегда можно подбросить по частному адресу, лишь бы часовой свое получил. А что в этой библиотеке? Какие-то заморыши! Слабосильные, как паучки. Одежда потертая. Денег у них и в заводе нет. Одни растяпы. К чему в военное время делать перекрытия над грудой старых книг? И чего это инженер Мязек из строительной фирмы охотится за каждой подводой, за каждой балкой, за каждым кирпичом, словно все это принадлежит ему? Да еще подгоняет рабочих! Сколько лет стояла библиотека под железной крышей без всяких перекрытий, а тут на тебе, когда никто ни в чем не уверен, понадобилось перекрытие.
Возчики не говорили об этом громко, потому что фирма распределяла работу, фирма платила, она давала им аусвайс солидное, надежное удостоверение, спасающее во время облав, — так что с фирмой не поспоришь, тем более что у нее есть договоренность со строителями. Потихоньку проклинали они чертова Мязека, который даже передышки не дает. Те, что строят, укладывают кирпич, тоже на него жалуются. «Помедленнее возите, — нашептывают они. — Чтоб нам материала не хватало, чтоб дух перевести можно было. А то все везут и везут, как для Генерального губернатора».
Действительно, было чему удивляться. Возчикам хорошо были знакомы все эти варшавские фабрики, мастерские, фирмы. Знали они, кто, где работает, прикидывали даже, сколько при этом зарабатывает. И вот что они подмечали. Одна фирма поставляла для библиотеки железо, балки, как для настоящего блиндажа. Другая песок из Вислы, совершенно чистый, без предательского ила. Кто-то еще доставлял промытую гальку самого высшего качества. А то — портлендский цемент трехсот пятидесятой марки! Боже мой! Тоннами! А какую известь! Сметану, а не известь! Ее бы на штукатурку пустить, а не на какие-то перекрытия. Стержни! Обручи! И сколько их! Перекрытие будет этак метров на шестьсот, не меньше — какая пропасть материалов на него потребуется!
Да и мастера подобрались один к одному. Наверху какой-то Петр глядит в оба, поблажки не дает.
А в целом все так отлажено, что и материалов хватает, и на площадке ничего не залеживается. На крыше строители оборудовали себе «гнездо», наблюдательный пункт из нескольких досок и веревки с блоком. Все, что подвезут, тут же втаскивают наверх. Известное дело, если б немцы пришли с ревизией и увидели эти экстра-класс стройматериалы, предназначавшиеся для нужд победоносного третьего рейха и почему-то попавшие сюда, кое-кому наверняка грозил бы концлагерь, а то и печь крематория. Военная машина третьего рейха признавала мелкие аферы, обогащающие ее служащих, но считала, что все должно иметь свои пределы. Строительство же перекрытия над грудой книжек наверняка было за этими пределами.
Сейчас трудно выяснить, кто сумел так искусно опутать комиссара — управляющего библиотекой, библиотечного советника доктора Вильгельма Витте, кто сумел использовать неприязнь между ним и его шефом, доктором Густавом Аббом, служащим в Кракове в канцелярии Генерального губернатора, кто и какими аргументами сумел убедить его, чтоб он смотрел сквозь пальцы на строительство перекрытия. Выразив свое неофициальное согласие, Витте на всякий случай выхлопотал себе отпуск и уехал в Берлин. Поэтому и следовало в срочном порядке завершить основные работы до его возвращения. Необходимо было позаботиться и о том, чтобы территория возле библиотеки была чистой и ничем не напоминала строительную площадку. Если они уложатся в срок, то предусмотрительный Витте сможет увидеть и положительные стороны в небольших уступках настойчивым просьбам поляков, тем более что «непобедимые» войска «непобедимого» фюрера еще зимой сорок первого-сорок второго года были отброшены от Москвы, а сейчас вот уже в течение нескольких недель безрезультатно пытаются занять Сталинград.
Все работы предстояло выполнить с большой точностью и аккуратностью. Прямо-таки хирургическая операция на площади в шестьсот квадратных метров.
Сначала все рабочие на стройке считали Мязека великим комбинатором, наверняка получившим для дележки солидную сумму в долларах, причем золотом, за зеленые бумажки вряд ли он стал бы так рисковать, достаточно посмотреть на него этакая библиотечная крыса, а сколько ему монет отвалили. Потом среди возчиков пошел другой разговор возчики все узнают первыми, — будто Мязек никаких денег не получал. Не получал долларов? Вообще? Может, какие-нибудь «камешки»? Нет? Ничего?
— Ничего! — клялся Люстага. — Наина Рыся из фирмы так и сказала. А она все знает.
Ничего?! Тогда он сумасшедший. Час от часу не легче! С сумасшедшим пришлось работать. Причем с хитрым сумасшедшим, который все так ловко обставил, что, несмотря на двух охранников, проверяющих возле университетских ворот пропуска и содержимое подвод, они въезжали когда угодно, а перекрытие росло как на дрожжах.
Сумасшествие это оказалось заразительным. Мало-помалу от представителей разных фирм просочились слухи, что их управляющие за университетский потолок также денег не берут, наоборот, все материалы — и какие материалы! — дали бесплатно, ни за что. Правда, Люстага, щуря глаз, заметил, что управляющих фирмами не следует считать такими уж сумасшедшими, ибо многие из них будто бы не прочь в послевоенное время вписать в свою биографию (ну и словечки в устах Люстаги!) славную страничку, посвященную польской культуре.
Выходит, с управляющими ясно. Шарики у них на месте.
Ну а Мязек? Сумасшедший он или нет? На всякий случай лучше с ним дела не иметь.
А то, что его сумасшествие заразительно, они увидели воочию, когда и Бартошака, ворчливого, неуклюжего Бартошака, тоже прихватило.
Именно в этот день время как бы ускорило свой бег.
Утром Станислав обнаружил, что возле Замка полно жандармов. Однако это были не учебные занятия. Водители тщательно проверяли моторы автомашин, а по доносившимся время от времени окрикам можно было судить, что идет подготовка к долгому пути.
А тут, как назло, Бартошак не явился на работу. Станиславу одному пришлось ехать за кирпичом и одному грузить. Часовые возле университетских ворот строго, недоверчиво проверяли пропуска и заглядывали в каждую дырку, не припрятано ли что на подводе.
