Сара взглянула сквозь слезы на серебряное обручальное кольцо, о котором так долго мечтала. Боже, ну и наваждение. А ведь еще недавно все было как в сказке. Больше всего ее тревожило, что даже самые романтические воспоминания — будь то июнь, когда они впервые оказались в одной постели, или июль, когда их отношения приняли серьезный оборот, — не вызывали теперь никаких эмоций.
— Но я же не думала… — выдавила она и снова разрыдалась, спрятав лицо в ладонях. Казалось, никогда в жизни она так не плакала — по-детски, взахлеб.
Стоя на парковке, Ричард из-под козырька ладони оглядывал все вокруг. Взмыленный Макс плелся к нему. Ричард думал только о Саре. До сих пор его беспокоили мысли о родителях и толпах гостей в душном шатре, по сто раз выслушивающих одну и ту же музыку в ожидании невесты, но сейчас все это было неважно. Сознание приобрело предельную ясность, словно кто-то навел резкость, и вместо мутной картинки перед глазами стояло только лицо Сары.
Откуда-то доносились странные всхлипы, заглушаемые пением птиц.
Ричард устремился к дверям туалета. Там кого-то явно рвало.
— Сара?
У Сары внутри все так и затряслось, тело обмякло. Странно — сейчас платье казалось жутко тесным, хотя еще утром было в самый раз.
Может, это ее от жары раздуло, как воздушный шарик?
— М-мм, — ответила она.
Переминаясь у кабинки, Ричард слышал шорохи, потом раздалось журчание воды. Интересно, куда в таких туалетах все спускается? Наверное, сразу растворяется в этой ядовито — синей дряни.
Макс в нетерпении колотил хвостом по земле.
Дверь неожиданно распахнулась, и на пороге появилась Сара. Бледная и несчастная. Да, не такой он ее представлял себе в этот день — посиневшие губы, круги под глазами, растрепанные волосы.
— Как же я тебя люблю! — Никогда еще он не был так уверен в этом.
— О господи, — выдохнула Сара и зарыдала. Ричард обнял ее. За последние несколько недель она сильно похудела, и он еще не успел к этому привыкнуть. А духи были чудными. Всегда одни и те же — «Шанель». Она зарылась лицом ему в шею, а Макс нетерпеливо выплясывал вокруг них.
— Прости меня, — всхлипнула Сара.
— Ничего. Ты как, в порядке?
— Нет. — Уткнувшись ему в плечо, она продолжала мотать головой, пока не успокоилась.
— Что с тобой? — Он заглянул ей в лицо.
— Просто дура, — выговорила она с трудом.
— Никакая ты не дура.
Он тихонько потянул ее за руку, они опустились на траву и какое-то время так и сидели рядком: Ричард, Сара, а посередине — пес. В последние дни это превратилось в ходячую шутку — даже в постели Макс так и норовил затесаться между ними.
— Я смогу, я знаю, что смогу, — сказала наконец Сара, и Ричард впервые испытал острый приступ страха. Нет, это было больше чем страх. Что же? Сердце его ухнуло куда-то вниз и вернулось на место. Он прислушался к собственным ощущениям. Вожделение, никогда не покидавшее его в присутствии Сары, смешанное с ужасом. Именно так.
Сара схватила его за руку. Хоть маникюр в порядке — лак слезами не смоешь, порадовалась она, глядя на свои розовые ногти. И повторила:
— Я смогу.
Взгляд ее напоминал взгляд бездомной собаки, которую подобрали на улице, — Ричарду не раз приходилось такое видеть. Он едва не расплакался, но за него это с готовностью сделала Сара.
— Я совсем с ума сошла. Дура несчастная. Прости.
— Это нервы, — предположил он.
Как было бы просто, если бы все можно было объяснить с точки зрения медицины! В медицине Ричард кое-что смыслил. И в физиологии тоже. Зато другие, более тонкие материи приводили его в замешательство.
— Где ты была все это время? — осторожно спросил он. — Не здесь же?
Сара вздохнула и покачала головой:
— Пряталась. Когда-нибудь я тебе обязательно все расскажу, — попробовала отшутиться она.
— Очень на это надеюсь.
Высмотрев поблизости кроличью нору, Макс наконец оставил их наедине.
— Который час? — спросила она со вздохом.
— Неважно.
— Они до сих пор меня ждут? Как родители?
— Нормально.
Чтобы показать, что спешить некуда, Ричард небрежно откинулся на траву и принял непринужденную позу.
— Кстати, платье — просто чудо!
Сара улыбнулась. Она и думать забыла, что это то самое загадочное платье, ее свадебный секрет, сплошные тайны и недомолвки.
Она вдруг вспомнила о запахе изо рта:
— О-о…
Ричард подался к ней, чтобы помочь.
— Нет-нет, уже не тошнит. Я хотела сказать, от меня, наверное, ужасно воняет.
— Просто тебе надо почистить зубы.
— Это точно.
— И ни о чем не волнуйся. Ты замечательно выглядишь. Ты просто…
Ричард на мгновение замер, глядя на Сару. Солнечное сияние светлым нимбом обрамляло белокурую голову, и даже ее туфельки повергали его в священный трепет — было что-то неуловимо чарующее в этих крошечных бантиках. Сара была воплощением бесконечной женственности — всегда и во всем, даже тогда, в необъятном конференц — зале на берегу Темзы, облаченная в строгий костюм.
— Ты прекрасна.
Сара взяла его за руку.
— Только запах как из помойки, — пошутила она. — Ты прав, мне надо привести себя в порядок. Макс, домой!
И они зашагали в сторону сада — мужчина, женщина и собака. А ведь еще немного — и они станут «мужем, женой и собакой». Сара опять похолодела. Ну и пусть. Чем скорее, тем лучше.
Родителей они застали в саду за чаем.
Сара заговорила первой:
— Я готова. Ради бога извините, мне так стыдно. Мне стало плохо… — она махнула рукой в сторону кабинок.
— Отравление, — констатировал отец Ричарда, — так и есть. Это всё вчерашние устрицы.
— Наверняка устрицы, — поддакнул Ричард.
— А мы уж беспокоились — вдруг это из-за контактных линз? Обычно Сара очки носит, а сегодня линзы надела ради свадьбы. На некоторых это плохо сказывается.
Сара лишь вздохнула:
— Простите, мне нужно в ванную. Ричард покосился на родителей. Судя по всему, эти четверо успели выпить не одну чашку чая за пересудами и пришли к выводу, что Сара вполне могла просто — напросто сбежать. Он сделал вид, что не замечает их многозначительных взглядов.
— Я тебя жду, — произнес он ей вслед, и четыре пары глаз обратились на Сару, бредущую в сторону дома.
Повисла неловкая пауза, потом все вдруг загалдели разом.
— Пойду, пожалуй, в дом, — сказал отец Ричарда.
— Отнесу пока чашки, — подхватила мать Сары.
— Увидимся, — ответил Ричард.
— Да-а, — в очередной раз поразился мистер Кеннеди, поглядывая на часы, — а в Англии глубокая ночь. Храпели бы сейчас без задних ног с грелкой под мышкой.
