После той суетливой встречи в аэропорту Сара довольно долго не видела Тома, пока однажды утром не столкнулась с ним в центре города. Он выходил из магазина рыболовных снастей, а она спешила в аптеку за очередной бутылкой репеллента. Они поговорили о рыбной ловле и комарах — вполне благопристойная беседа, но за ней последовала куда более рискованная чашечка кофе. Рискованная для Сары, поскольку она взглянула в лицо Тома, с трудом проглотила комок в горле и впервые усомнилась относительно свадьбы с Ричардом.
Они выпили по три чашки кофе. «И с каждой чашкой я все сильнее увязала», — думала теперь Сара, беспомощно оглядывая скопище гостей. Да, надо посмотреть правде в глаза — тогда, в Лондоне, это было просто наваждение, с Ричардом она испытала неизведанные и восхитительные чувства, но Том… он словно возвращение к теплу домашнего очага. И неважно, что она его почти не знает.
Сара уже потеряла надежду разобраться в себе — убила на это дело не одну неделю. И незачем искать оправданий поспешной помолвке с Ричардом. Том все равно свел бы ее с ума — где и когда угодно.
Священник дочитывал последние слова, а Сара смаковала пьянящие воспоминания о тех посиделках в кафе. Они торчали там до тех пор, пока официантки не начали на них косо поглядывать. Кофе к тому времени остыл, а ситуация становилась довольно щекотливой. И только тогда Том рассказал ей об Анни.
Сара вздрогнула и тревожно оглядела гостей, выискивая Анни, но той нигде не было видно. Ну и ладно, с облегчением вздохнула Сара.
Анни шел шестой десяток, она была старше Тома на двадцать с лишним лет, и тем не менее Сара просто умирала от ревности. Анни и Том жили вместе вот уже три года. Том признался, что когда-то Анни вытащила его из пропасти, куда он неудержимо катился, — играл в карты, пьянствовал, потерял водительские права, а заодно и счет в банке.
Когда они познакомились, Анни вообще не нуждалась в мужчинах — в ее поместье водилось столько денег, собак и лошадей, что можно было обойтись и без человеческого общения. Но между ними тут же вспыхнула страсть, и неспроста: Анни была неотразима. Тогда в кафе Том показал Саре ее фотографию: Анни в старой коричневой юбке из хлопка; волосы собраны в хвост; потрясающие зеленые глаза (это оттого, что она вегетарианка, пояснил Том).
Анни оказалась не только вегетарианкой, но и скульптором. Имя она сделала себе на лошадях — продавала в Америку по паре бронзовых коняк в год и жила на вырученные деньги. Скульптуры поменьше, вроде статуй собак, украшали ее сад. Том рассказывал с упоением. А еще Анни ваяла с одних и тех же животных — с трех лошадей, размещавшихся в дальнем загоне, и с многочисленных ретриверов, хилеров и лабрадоров, шнырявших по ее ферме.
Родители Ричарда и раньше упоминали, что Анни Арчер — нечастый гость на комптоновских свадьбах, так что неудивительно, что Том пришел один, решила Сара. И все же ей стало легче. Намного легче, подумала она под монотонный бубнеж двойника Хилари Клинтон.
А потом «Зима» в исполнении Найджела Кеннеди вдруг в очередной раз сменилась «Весной», и служба была окончена. Вот и все. Впоследствии, сколько бы Сара ни вспоминала свою свадьбу, она не могла избавиться от ощущения, что больше времени потратила на рыдания в туалете, чем на произнесение слов брачной клятвы.
В соседнем шатре подготовка к торжеству шла полным ходом, и когда новобрачные наконец перефотографировались со всеми желающими — многочисленными собачками, детьми и родителями, — на столах уже громоздились огромные блюда с тасманскими раками, тихоокеанскими устрицами и сыром бри с острова Кинг.
Едва дождавшись конца этой муки мученической, Гарри рванул к первому попавшемуся официанту, ухватил сразу два бокала шампанского и залпом осушил их. Затем вновь отыскал официанта и цапнул последний бокал рислинга, пролив добрую половину на свою чудную оранжевую рубашку.
Тем временем новобрачный расшаркивался с толпой пациентов и их хозяев, жаждущих обменяться с ним лапо- или рукопожатием. С другой стороны жениха домогались собратья по крикету.
— Поздравляю, Дик! — заорал официант.
— Местные его всегда так зовут, — объяснил Гарри, заметив удивление Сары.
— Ну прямо «Том, Дик и все-все-все» — ну и Гарри, конечно.
Сару поразило, как это она осмелилась произнести вслух имя Тома, да еще с такой легкостью. Но еще удивительнее, что у нее остались силы шутить. Наверное, все объяснялось тем, что самое страшное позади.
Гарри ухмыльнулся:
— А с чувством юмора у тебя ничего. Особенно для лондонской леди.
Сара поморщилась. Она уже начинала привыкать к его неизменному паясничеству. Правда, раздражал он от этого не меньше, но сейчас она была рада любому, кто отвлек бы от тягостных мыслей.
Официант испарился, оставив Ричарда и Сару в относительном одиночестве, если не считать Гарри, который по-прежнему болтался поблизости.
— Ты неотразима, — произнес Ричард и поцеловал ее. Затем повернулся к брату: — Гарри, музыка была…
— Я всегда говорил, что «Времена года» — редкое занудство, — согласился тот. — Хорошо, что у меня в загашнике нашлась кассета «Блонди», а то бы совсем труба. Кстати, Сара, платьице что надо, в «Харродз»[12] отхватила?
— Ну почему все считают, что раз я живу в Лондоне, то обязательно одеваюсь в «Харродз»? — возмутилась Сара.
Гарри пожал плечами:
— Ну, по-моему, вполне в твоем стиле.
— Вот спасибо. К твоему сведению, мне его сшили на заказ. Это так — кстати.
— Просто обожаю, как эти миленькие англичаночки произносят «кстати». Ну всегда кстати, — сказал Гарри.
— Ты аппаратуру к выступлению подготовил? — деликатно сменил тему Ричард.
Гарри кивнул:
— Ага, все на мази. Только Пиппин не хватает, опять хрен знает где шляется. И почему женщины вечно опаздывают? — Увидев выражение лица Сары, он закатил глаза: — Ладно — ладно, извини. Ну извини, я правда не хотел.
— Пиппин — это твоя барабанщица, да? — спросила Сара, пропуская слова Гарри мимо ушей. На прошлой неделе ей уже посчастливилось лицезреть Пиппин — та, в своем знаменитом кепи, подпирала стойку местного бара.
— Барабаны, бубен, вокал, — ответил Гарри.
— Вас что, всего двое?
— Ага, как Сонни и Шер. Или нет, как Рене и Рената. Ну и фанера, конечно.
— А кто такое название придумал — «Барабанные палочки «Блонди» в наших надежных руках»? — вежливо поинтересовалась она.
— Пиппин. Наклюкалась как-то и придумала. А про барабанные палочки — чистая правда. Я их на концерте в штаны спрятал, когда мне восемь лет было. Спроси мою мамочку — она подтвердит.
