– Отдай мою тетрадь, – сказала она.
Он наконец пришел в себя и положил тетрадь на парту Пом. Его легкомысленные одноклассницы не обратили внимания на три иероглифа на обложке, но, будучи образцовым учеником, он прочитал их – и не поверил своим глазам.
«СПИСОК… ПРИГОВОРЕННЫХ К СМЕРТИ?!»
Для любого ритуала есть свое правильное время. Это относится и к сиесте в Испании, когда работники прерываются на дневной сон, и к Новому году по лунному календарю в Азии, когда одновременно закрываются все рынки в Китае, и к отдыху на крыше после занятий в Корее.
После уроков группа одноклассниц в коротких юбках затащила Пом на крышу. Они окружили ее и начали по очереди толкать, будто мячик.
– Ненормальная! Что, ведешь себя в школе как у себя дома?
– Не повезло тебе, выпендрежница!
– Терпеть не могу выскочек!
Лицо Пом раскраснелось. Они всё издевались над новенькой, а та не понимала и половины их слов. В конце концов она разозлилась и стиснула кулаки. Шаманка была вне себя от ярости, но сейчас ей оставалось только терпеть.
Наконец Пом упала. Вдруг открылась железная дверь на крышу и вошла высокая, как модель, ученица. Ее лицо не выражало никаких эмоций.
– Иран!
Школьницы в коротких юбках вежливо поклонились. Все девятиклассницы восхищались ею. Они считали Иран старшей сестрой – холодной, но красивой. Она была идеалом для тех, кто хотел присоединиться к ее банде, и королевой стиля для тех, кто хотел повысить самооценку. Без Чо Иран ее подруги чувствовали себя просто заигравшимися детьми.
Она подошла к лежащей Пом:
– Почему она в ханбоке? Сегодня что, выступает ансамбль народной песни и танца?
– Не обращай внимания. Она просто чокнутая, – пожала плечами Ли Ёнчжу.
В это время за ее спиной Пом встала, отряхивая свою жилетку, и прошептала:
– Призраки, демоны, злобные духи, с собой принесите тяжкие муки…
Наблюдавшая за этим Иран повернулась к подругам и закричала на Ёнчжу:
– Я же сказала не прикасаться к группе поддержки, они живут в своем особом мире!
– Да нет же, это новенькая, первый день в школе, а уже хамит…
Иран подошла к Пом и окинула ее взглядом. Она была сантиметров на двадцать выше шаманки.
– Если ты больная, так и скажи. Не хочу распускать слухи, поэтому давай честно: лечишься у психиатра?
– Больной всегда узнает больного, – невинно ответила Пом.
Иран замахнулась – по крыше разнесся звонкий шлепок.
– Не смей больше меня так называть! Я предупредила.
Пом прижала ладонь к покрасневшей щеке. Она до сих пор не осознавала, что произошло. Где та шаманка, которая заставляла взрослых трястись от страха? Сейчас она была всего лишь маленькой девочкой в самом низу социальной пирамиды. По ее лицу полились слезы.
– Мне скучно. Пошли вниз, – сказала Иран.
Ее свита заспешила к лестнице. Когда они скрылись из виду, Иран засунула руки в карманы и тоже направилась к железной двери. Вдруг Пом положила руку ей на плечо.
– Тебе что, жить надоело?
Иран, Иран…
Усмешка исчезла с лица Иран, она побледнела. Облака вдруг поплыли быстрее. Она медленно обернулась: Пом странно улыбалась.
– Ты… ты что творишь? – дрожащим голосом спросила Иран.
– Как меня зовут?
Она не могла этого знать. Да и ее припевалы не обращались к новенькой по имени. Иран посмотрела на ее одежду в надежде увидеть бейджик с именем, но там ничего не было. Этот голос…
– Я тебя спрашиваю.
Иран, Иран…
Пом прошла мимо растерянной Иран, покачивая подолом юбки. Обидчица осталась одна. Казалось, она превратилась в каменное изваяние. В голове вдруг стало пусто – она не могла ни о чем думать. Крышу накрыла тень – близился закат.
Вдруг, словно откуда-то сверху, раздался голос. Иран похолодела. Звенящий голос. Плачущий голос. Это… что-то другое. Кто-то другой.
Сестричка, сестричка, сегодня День детей[15]. Больно, страшно, ударился… Ай!
Девятиклассники, ответственные за уборку, принесли инвентарь в кабинет и принялись перешептываться. Обсуждали недавнее убийство в школе. Администрация запретила распространять слухи, но это не мешало детям собираться вместе и делиться версиями.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Я верю в историю с проклятием.
– Если выучишь проклятие…
– Ну выучишь ты, и что дальше? Дневника-то нет…
– Надо все вместе – и проклятие и дневник. Без него проклятие силы не имеет.
– Сочжун, а вот в прошлом месяце ты упал с велосипеда. Тебя, случайно, не прокляли?
– Зачем меня проклинать? Я ничего такого не сделал, нет повода для ненависти. А вот ты на уроке физкультуры чуть в голову мячом не получил. Может, это ты проклят?
– Я играл с одноклассником из жалости, а он оказался настоящим придурком. Ты тоже по голове захотел?
– Ребят, может, хватит?
– А если опять произойдет что-то подобное?
– И так страшно, а тут еще эта школа старая… Как же я хочу перевестись в другую!
– Тише, учительница Сон идет!
Увидев ее силуэт в стеклянном проеме, подростки принялись за уборку.
Ночь открытий
Здание подготовительных курсов погрузилось во тьму. Лучшие подруги, Сохи и Еха, были неразлучны и в школе и после уроков. Перед началом занятий по подготовке к выпускным экзаменам они что-то тихо обсуждали. Еха спросила:
– Ты слышала про новенькую?
– Это та, что в ханбоке пришла?
До Сохи тоже дошли слухи. Как ее зовут – Ким Пом? Чудачка похлеще Еха. Даже та не решалась заявиться в школу в ханбоке и не приносила с собой зажигалку и кнут. Учительница английского, которая проводила проверку, была настолько поражена, что даже их не отобрала.
– Когда начнем расследование? – спросила Еха.
Сохи удивленно вздернула брови:
– Хочешь проводить расследование над Ким Пом? Это вторжение в частную жизнь.
– Странная новенькая перевелась в школу сразу после убийства. Не думаешь, что эти события связаны?
Похоже, Еха была в восторге от череды происшествий в школе. Если честно, Сохи тоже сперва обрадовалась, что они наконец-то смогут что-нибудь расследовать. К тому же – таинственное убийство, типичный сюжет классических детективных романов!
О преступлении в лаборатории школы Чонмун даже в новостях говорили.
«Я раскрою это убийство», – сказала Сохи в тот день, увидев сюжет по телевизору. Она светилась радостью. В отличие от мамы, взгляд которой похолодел. Она непонимающе смотрела на дочь. Только тогда Сохи осознала свою ошибку.
«Мама, это не то, о чем ты подумала…»
Не в силах продолжать, она убежала в свою комнату и спряталась под одеяло. Словами не описать, как ей было стыдно! Совсем недавно оплакивала одноклассницу, а уже думает о расследовании… Как можно радоваться смерти человека! Она корила себя за это.
«Квон Сохи, будешь играть в детектива – умрешь где-нибудь в подворотне», – сурово сказала ей тогда мама.
Вспомнив об этом, Сохи осторожно произнесла:
– Убийство – это не игра и не детективный сериал. Это настоящая смерть. Самое страшное, что может случиться: никогда больше не увидеть человека живым.
Вздохнув, она продолжала:
– Если бы, например, в школьной раздевалке у кого-то украли вещи, мы бы обязательно начали расследование и нашли вора. Но убийство – это другое. Не наш уровень. Не знаю, как объяснить, но это неэтично.
Обычно импульсивная Еха, казалось, после слов Сохи успокоилась. Но вдруг на глазах у нее навернулись слезы:
– Я знала, что не ошиблась в тебе. Моя подруга – сострадающий детектив. Не знаю, что ты имела в виду, но ты такая крутая. Я прям расчувствовалась!
Она обняла Сохи.
– Ну это слишком… Перестань, у меня прыщи выскочат, – недовольно проворчала та.
– Я так горжусь тобой! – воскликнула Еха.
Сохи уперлась рукой в щеку подруги, которая хотела поцеловать ее. Она всеми силами пыталась избежать этого, но у нее не получилось. Сохи вытерла лицо ладонью.
