– Сима, хватит злиться, – тихо попросил Тэй, когда катер снова замер у причала. – Ты просила. Я сказал. Тебе нельзя угодить.
– Три часа прошли? Тут время в каких часах вымеряется?
– Осредненных, – вздохнул он. – Все служащие знают время, если хотят знать.
– Значит, прошли.
– Мы не пойдем в бар, – догадался всезнайка. – Тогда давай прогуляемся до твоего служебного транспорта. Хочу глянуть вживую. Признаю, я не видел подлинных «Стрел» очень давно. Легендарный корабль, почти неограниченные возможности на малых дистанциях. Пожалуйста.
Я повелась на «пожалуйста», как дитя – на порцию эскимо. Повела хитрого дядю маньяка в темный сарай сама. Дядя маньяк сопел, как я недавно. Предвкушал. Добравшись до седьмого причала, я испытала ни с чем не сравнимое удовольствие. Как у Тэя вытянулось лицо… А как он рот раскрыл и икнул!
– Это же хлам, – отмолчав свое, сообщил он.
Хорошо не понимать ничего в их технике. Я посмотрела на корабль. Вроде слегка похож на пепелац из старого советского фильма. Очень маленький. Пузатенький. Смешной. Можно звать его «Апельсинчик», он рыжий от ржавчины или загадочного налета.
– Немедленно нажми сюда, – велел Тэй, поворачивая мою руку запястьем вверх и показывая на точку пульса. – Скажи: заявляю габариусу о несовпадении транспортного средства с указанным в акте. Живо!
Я исполнила. Довольно долго ничего не происходило. Затем в голове щелкнул ответ.
– Он сказал, что внес изменения, – хихикая и рассматривая «Апельсинчик», сообщила я. – В акт. Сразу. Что комиссия все решит без меня по делу о хищении. И мне дали сто грамм золота за бдительность. Черт, а я думала, тут не воруют… Это же коррупция. Это же я дома, блин! Это же жизнь есть и в универсуме.
Меня трясло от хохота, Тэй смотрел и каменел лицом, затем принялся суетиться, нашептывая про шок и ослабленный метаболизм. Зря. Мне как раз стало, наконец – взаправду хорошо. Мир не идеален. Мой габариус Чаппи – он и есть дешевая, распоследняя квиппа. Галка, намалеванная на заборе следом за словом из трех букв. Это он ничтожество, а я… Еще посмотрим.
– Новый корабль не выменять на это? – стараясь не показать издевку, серьезно спросила я. – Ма-аленький такой. Катерок.
– На это? – Тэя аж перекосило. – Никогда. Ты заперта в габе, выхода нет. Сочувствую. При контракте трешке без жалования можно мечтать лишь о несбыточном чуде сектора ИА. Но лучше не мечтай, глупо. Там не соглашаются открывать люки после гибели расы кэф. Никому не открывают.
– А что их погубило? Кефиров этих…
– Старость, – огрызнулся Тэй. – Кэф – легенда из времен, когда глопы были иными и синт вроде лишь создавался. Мы не знаем облика кэфов, данных по интеллекту и основ той связи, какая их роднила с кораблями.
Он прислушался к себе и виновато вздохнул.
– Мне пора. Дают разрешение на вылет, срочность велика и они расстарались, нашли окошко пораньше. Сходила бы ты в бар «Дно». Ужин заказан.
– Я сыта. Спасибо за то, что нянькался и извел время.
– Это мне надо говорить спасибо, – он прищурился и погрозил пальцем. – Я не страдаю потерей памяти, и свое настроение в момент до первого «извини» знаю очень точно. Хорошо улетать без тяжести на душе. Не огорчайся, дел у тебя полно и внутри габа. Может, я попробую дернуть кое-кого, и эту пародию на корабль все же спишут.
– Во имя квиппы? Ха, никогда. Чаппи удавится.
– Но есть еще и финальная кай-квиппа, – важно сообщил он. – Добро пожаловать на новое место. Не жалеешь о своем контракте?
– Нет.
Он чуть поклонился и пошел прочь. А я улыбалась такая расслабленная, добрая после похмелья и самоедства. Этот холодный тип задал вопрос. Ему хоть разок, а стало интересно. Значит, я точно не безнадежная неудачница. И я пойду в бар. Буду есть, сколько там оплачено, и тарелку вылижу, протру и стырю. На память.
История вторая
Гюльчатай
Проснулась я в обнимку с тщательно вылизанной тарелкой. В ботинках. В форме. Стыдно мне не было. На работу я не спешила. До маловероятной зарплаты – четырнадцать лет! Значит, я делаю то, что пожелаю и когда пожелаю. Во имя их хреновой квиппы.
Если верить встроенным часам, сутки «красного» – десятичного – учетного варианта тут делятся на двадцать осредненных долей. Углубляться в подробности не надо, умного тут до фига, а голова у меня одна. Оборона от шока – это оборона от информации. Двадцать часов, вот и весь сказ. Теперь тикает час десятый. Полдень. Метаболизм жаждет ускориться. Изжога ничего не жаждет, ей как раз всего вдоволь.
Память подтолкнула меня к кухонному блоку. Привычные три квадратных метра. Кнопка над столиком, ну прямо для подопытных обезьянок, все примитивно: нажми и жди банан. Я не тупее обезьяны даже после гульбы в загадочном «Дне», о котором помню лишь, что там темно, шумно и тесно.
Кнопка нажалась мягко, без ржавого лязга и скрипа. А чего я должна ждать, транспорт-то уже осмотрела. Место для личной моей жизнедеятельности подстать. Две комнатухи субкомпактного размера. Коечки для тощих в каждой. Я имею право на двух гостей, это значит, второго либо под бок – либо в кладовку. А где она?
Под кнопкой разверзлась щель. Выехал язык подноса. Тарелка стандартная серая содержала пюре стандартное серое. Стакан стандартный серый наполнен прозрачным, но от стенок и оно вроде – сероватое. Бррр… На вкус я проверила средство поддержания жизнедеятельности, лишь старательно зажмурившись. Лучше, чем ожидалось. Похоже на суфле. Изжогу убивает на раз. Напиток пресный, но утоляет жажду. Надоест эта диета быстро, но, если повезет, к тому времени я научусь брать взятки и шантажировать Чаппу. Или добьюсь поощрения, что наименее реально.
Кладовка типа «конура собачья» обнаружилась в правой стене мини-кухни. Я заползла туда на четвереньках, громко матеря Чаппу. Надеюсь, он подглядывал за моей частной жизнью и смог осуществить адекватный перевод. Пусть думает, что такое собачий корм с педальным приводом. Это самое доступное из сказанного.
Куб с кнопкой – наследство лилового габрехта – валялся в самом дальнем углу. Инструкция, как и обещано, всосалась сразу. Она была древней и виделась воспаленному воображению истрепанным листком с надписями от руки.
«Коллега по несчастью! Ты, как и все твои предшественники, происходишь из миров, отгороженных от взрослого универсума силовым барьером. На сленге твой и мой сектор – «детсад для слаборазвитых». Не стоит обижаться, все цивилизации и расы однажды рождаются, агукая, выползают из пещер, палят сперва пороховые, а затем ядерные спички. Гадят в родном доме и зарятся на чужие игрушки. Это значит, что однажды мы и подобные нам станем взрослыми, будем рулить политикой галактик, содержать систему габов. А эти, нынешние – состарятся и уйдут на пенсию.
Весь мир вокруг тебя – наше нескорое грядущее, не идеальное, но вполне милое. Прими его и гордись: ты адаптируешься быстрее и полнее, чем дрюкель и тем более – имперец. Ты, как любой из нас, происходишь из социума, находящегося в нестабильном состоянии. Нет ценностей, нет идеалов, нет вектора развития. За это нас презирают. И нам же завидуют. У нас в активе: здоровый скептицизм, ирония и умение воспринимать самые разные воззрения без отвращения и восторга. Нас оскорбляют третьим контрактом? Нет. Они не дают нам доступа к средствам, потому что мы слишком ловкие. И – ленивые. Несочетаемое в иных смешано в нас – и взрывоопасно. Но это ты еще поймешь.
Мой дар тебе и всем иным, кто нанят по третьему контракту после меня, нельзя вынести из кладовки. Я долго работал над этим ограничением, все же я провел в габе двенадцать сроков по пять циклов, это своеобразный рекорд. Нажав кнопку, ты сможешь упаковывать кислород (полагаю, это и твой окислитель, иначе – прости, но куб не для тебя) в твердую сверхкомпактную форму, удобную для реализации.
Поясняю: пока у тебя нет гостей, и ты не бегаешь весь день, не жжешь костров – излишек по умолчанию списывается на счет службы габариуса. После нажатия кнопки кислород, не израсходованный тобою, до последней молекулы упаковывается и хранится в этой кладовой. Брикеты стандартной массы законно обмениваются на энергоны, эквивалент ценности. Бери и пользуйся. В мое время внимания стоил бар «Дно». Надеюсь, это дивное место не исчерпало свою прелесть.
Не желаю покоя, если тебе это и ценно – ты не стоишь пожеланий. Верь инстинктам. Ради нашей спонтанности замыслен найм из сектора за барьером. И даже дрюкели с их служением квиппе не могут изменить первоначального замысла, если мы сами не дадим слабину».
Я расхохоталась. Лиловый пройдоха продал кому-то транспорт и наверняка совершил еще массу злостных деяний. Но даже он не смог вынести куб из кладовой. Как же, оставил мне подарок. Да он, небось, год пыхтел, стремясь избавить меня от надежд на наследство! Я нажала кнопку на кубе. Ничего не произошло. Хорошая техника не паркенсонит. Значит, либо это стоящая вещь, либо я по-прежнему без наличных.
