— Не из предлесских?
Я отрицательно покачал головой. Мужик чему-то хмыкнул, неспешно повесил карабин на плечо и пошёл в мою сторону. Я в свою очередь отпустил автомат висеть на одноточке и принял относительно расслабленную позу, уперев одну руку в бок и чуть отставив вперёд и в сторону одну ногу. В паре метров от меня бородач остановился и, вопросительно приподняв бровь, уставился на меня своими глубокими карими глазами. Я же смотрел на него в ответ. Несколько морщин на лице наталкивали на мысль, что мужик в возрасте, да и борода, как известно, прибавляет лет. Ни одного, впрочем, седого волоса. Сколько же тебе? Сорок-сорок пять? Первым устал от невольно навязанной им же игры в гляделки мужик. Подшагнув ко мне, он протянул руку и представился:
— Садко.
— Пёс, — обозначил себя я, отвечая на рукопожатие. Рука очень крепкая, ну да и мы силушкой не обделены, да. Не мог, кстати, не заметить, что мой шеврон бородач разглядел, подозрительность из взгляда у него при этом пропала. — Что за предвзятое отношение к княжьему люду, или мне показалось?
Садко (это ж как тебе имечко такое досталось? торговец ты, или музыкант?) поморщился, будто лимон укусил, и ответил:
— Поборами замучили — спасу нет. На нашей земле, говорят, живёшь-торгуешь, так изволь десятину, мол, платить. Тьфу, мироеды!
Мой собеседник достал из кармана незатейливый портсигар, украшенный гравировкой (рисунок разглядеть не успел), выудил из него самокрутку и начал охлопывать свои карманы. Я достал сигареты с зажигалкой, подал огня Садко, на что он, раскуривая, пробурчал что-то с благодарными интонациями, и закурил сам.
— Отсрочку дали, на днях прийти должны, — пробормотал обитатель гаражей, продолжая свой рассказ, — но уж никак не сегодня. Вот я и уточнил на всякий случай. Думал, стрелять или нет.
Я издал что-то похожее одновременно и на хмыканье, и на нервный смешок. Конечно, менталитет послевоенный весьма отличен от того, что мы имели раньше, но вот так вот с бухты-барахты невзначай обронить своё намерение пристрелить тебя, пойди что-нибудь не так, за разговором… да после того, как огоньком поделился! До сих пор полностью привыкнуть не могу ко всем переменам. Впрочем, что я о коммуникабельности былых времён знаю. Совершенно домашним подростком был. Книжки (немалой долей военно-прикладные), пострелушки из отцовского ружья на выездах в дикую природу, стрелковый клуб в нашем городском ДОСААФ (незыблемая структура, коммунистов, «демократов» и даже либерастов, что кратковременно успели в тридцатые «порулить», пережило, не удивлюсь, если и в уцелевших городах и поныне сыщется), да секция рукопашки. И то ни в тире, ни в секции друзьями-товарищами не обзавёлся. И с одноклассниками в школе, да однокурсниками в ПТУ (аж два курса на автомеханика отучиться успел) не особо контактировал. Так что уж и не помню, насколько было нормой так шутить (хотя Садко явно не шутил, жопой чую), а раз не помню, то и заморачиваться не надо.
— Ну и зря гиенишь, — хмыкнул Садко. — В голову я бы тебе вполне попал. Да не по макушке бронированной, а промеж глаз. Был, — тут он снова поморщился, — эксцесс. Зря, что ли, постоянно на стрельбу задрачиваюсь. Вот первый княжий вымогатель в бронезащиту зря верил. У меня так всё его имущество и хранится с тех пор. Потом уж люди поприличнее пошли, с порога лаяться не удумывали. Договорились, куда ж деваться.
Мой собеседник замолчал, вовсю попыхивая ароматной самокруткой. Ну что же, картина более-менее складывается. А подробности что. Сочтёт Садко, что мне их узнать будет надо — поведает. Я понимающе покивал и через несколько затяжек полюбопытствовал:
— А коллеги мои как?
— Полицаи-то бывшие да их рейнджеры-партизаны вроде тебя? — с утвердительными нотками в голосе спросил здоровяк. — А никак. Только такие как ты и заглядывают. В район да к князю. Ко мне не совался никто.
Интересные дела. Гром предупреждал о том, что Стражи с Предлесским на грани войны, и стороны лишь ищут повод к её началу. Андрюха — ехавший со мной в багажнике пикапа автоматчик, — просто предупредил, что надо быть поосторожнее. С пулемётчиком мы даже не познакомились. А рейнджеры в Предлесское, со слов Садко, выходит заглядывают. Наши почву прощупывают? Ищут слабые места? И насколько глубоко на свою территорию княжество партизан пускает? В справочнике ведь информация для посетителей города, не для нас. Ладно, разберёмся ещё по ходу дела.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Садко, — решил уточнить я, — а вот ты сказал, что раздумывал — стрелять или нет. Чего так решил, совсем всё?..
Договорить я не успел. Садко в сердцах плюнул в стену гаража, затушил об неё же окурок, тут же брошенный куда-то в сторону, и резко ответил:
— Да, именно вот всё! Гарантировали защиту — ни хера. Последние несколько нападений мародёров своими силами отбивали. Льготы на торговлю — там же, где защита. Ну а что, гаражи, когда князю неудобно, в его владения не входят. Зато как нужда возникает — сразу вспомнит, гнида, что с другой-то стороны вот они, под бочком.
Садко перевёл дух, махнул рукой и спросил:
— А ты-то, собственно, чего сюда заглянул?
— Помародёрить решил по пути, — честно признался я. — Вижу замок нетронутый, подумал, что со времён эвакуации никто сюда не заглядывал, а значит…
— … И найдётся, что прихватить, — закончил за меня Садко. — Но уж извини, только поторговать можем.
— Поэтому Садко? — напрямую спросил я. Точно, точно, вертелась же, как впервые увидел своего собеседника и такая ассоциация рядом с крестьянином, вот только не шибко явная.
— Ага, — не стал опираться мой собеседник. — А ещё музыкант. Правда, не гусляр, хотя была до войны мысль попробовать, как раз на новый альбом хотели, да вот как-то со всей этой суетой… мда… Гитарист немного.
— А тут у вас склад или база? — задал я ещё один вопрос.
— Да всё и сразу, — ответил Садко и тут же огорошил. — Только если ты удумал для своих картографов это спросить, то зря. Закрываемся. По́дать уплатим, и всё. Съезжаем. За стену. Вот вроде и опаснее, а всё равно спокойнее при этом, наслышан. В гости заходи, кстати. Чаю попьём. Может, и поторгуем?
Я неопределённо пожал плечами. Под обмен у меня не особо много вещей, ну да поглядим. А вот от чая пока, думаю, стоит отказаться. Мало ли. Я последовал за торговцем. Над воротами гаража красовалась привинченная четырьмя саморезами вывеска с золотистой надписью «Торговый домъ Садко & Ко» на алом фоне. Красиво, солидно. Странно, что за всё время, что мои коллеги порядок в городе наводят, на этот самый «домъ» так и не наткнулись. Кстати, о коллегах…
— А что ж со Стражами не законтачил? — решил я прояснить ещё один вопрос. Нет, разумеется, хочет закрываться, пусть закрывается, но мне-то интересно, чёрт возьми!
— Ну как тебе сказать, — при этих словах торговец пожал плечами. — Не удосужился сразу, как ОМОН в город вошёл. Я-то на базе собственного гаража всё дело развернул, едва вся суматоха закончилась, к вашему приходу, — я кашлянул и пояснил, что я на службе первый день, на что Садко буркнул, что в шевронах наших он разбирается, и продолжил. — Так вот, о чём я… ОМОН только месяцев через семь от конца войны пришёл. А у меня дела только к концу года устаканились. А потом постеснялся, что решат, будто подмазываюсь под крылышко. А я за всю жизнь как-то привык без покровителей дела делать, ну и вот.
Садко смолк и вздохнул. Я понимающе кивнул и полувопросительно подытожил:
— А теперь довыделывался.
— Угу, — сплюнув на асфальт, подтвердил делец. — А вот касательно твоего стремления по пути помародёрить, куда путь-то держишь?
— Да просто по городу разведка, — расплывчато ответил я. — Проверить кое-что надо.
Бородач понимающе кивнул и хотел было что-то сказать, как со стороны отделённого от нас забором и гаражами внешнего мира донеслось негромкое тарахтение мотора, а затем ожила рация в нагрудном кармане моего собеседника:
— Садко Кэпу, попали в засаду, возвращаюсь один, приём.
