чувствуя себя… странно. Тысячи щекочущих муравьев ползали у нее под кожей, а ладонь болезненно пульсировала. Последнее, что она помнила, — это как чистила кулон. Там был укол боли. Когда она лежала на спине.
Она подняла свою горящую руку, чтобы взглянуть. Порванная цепочка выскользнула из ее пальцев, и холодный ужас заморозил ее кровь.
— Что за…?!
Серебристый металл окружал драгоценный камень, который теперь был вложен в ее ладонь, распространяя тонкие, как нити, усики металла по ее коже, словно крошечные корни.
— Святое дерьмо на тарелке!
Она вцепилась в бриллиант, царапая его ногтями, пока не хлынула кровь и горячая боль не пронзила ее руку. Ни драгоценный камень, ни серебро не высвободились.
Лина закричала.
8. Кошки и Вороны
Майкл выглянул из кустов, чтобы осмотреть улицу. Никаких полицейских машин, это было хорошо. Пешеходов тоже нет, что еще лучше.
Он вышел из зарослей одним плавным движением. Цементный тротуар гудел у него под ногами. Не обращая внимания на музыку, он отряхнул прилипшие к рубашке веточки и листья, а затем зашагал прочь.
Высматривая мигалки полицейской машины, он старался ступать беззаботно. Девушке, Лине, он не очень нравился. Она действительно может рассказать копам о фонтане, даже если это признание выставит ее чокнутой. К тому же Билли довольно сильно ударил руку.
Он потер щеку. Кожа на ощупь была недостаточно твердой, чтобы сломать кому-нибудь руку. Этот инцидент должен был иметь какое-то отношение к каменной песне. Твердая, как камень, кожа, серебристые глаза, кукольные человечки в его комнате, взрывающиеся статуи — все это становилось слишком похоже на эпизод «Сверхъестественного», чтобы чувствоваться комфортно. Пришло время получить совет, причем от кого-то, кто не отмахнулся бы от его дикой истории как от бреда неуравновешенного сироты. Пора поговорить с Диггсом. Лагерь бродяг располагался рядом с рекой, у старого моста Мэйн-стрит. Если он поторопится, то сможет быть там в течение часа.
Жаркое солнце палило прямо на него, пока он шел. Вскоре пот покрыл его лоб и увлажнил подмышки.
— Надо было надеть шорты.
Внезапно он почувствовал неприятный зуд между лопатками. Он оглядел улицу позади себя. Пусто. Но он не мог избавиться от ноющего ощущения, что за ним наблюдают. Может быть, у него начиналась паранойя.
В этот момент он заметил черную кошку, сидящую на ветвях вяза прямо впереди. Кошка смотрела прямо на него, как и большая ворона, сидевшая на ветке рядом с кошкой. Животные сидели так близко, что мех касался перьев, но ни один из них не отреагировал на близость другого.
Волосы на затылке Майкла нервно встали дыбом.
— Ладно. Даже по моим недавно возросшим стандартам это жутковато.
Он продолжал идти и был в дюжине ярдов от дерева, когда ворона взлетела, громко хлопая крыльями.
— Скатертью дорога.
Майкл взглянул на кота, проходя под деревом, и у него перехватило дыхание. Глаза кошки были двух разных цветов. Один зеленый, другой коричневый.
Вы узнаете их по цвету: зеленый цвет мха и коричневый цвет почвы. По одному цвету, и ты должен остерегаться.
Зеленый и коричневый — цвета Вена.
— Не может быть, черт возьми.
Уставившись на него сверху вниз своими разноцветными глазами, кошка открыла пасть и прошипела:
— Пееер-мур.
Майкл побежал.
9. Диггс
Пееер-мур.
Невозможный голос черной кошки эхом отдавался в его ушах, и Майкл побежал.
Кукольные человечки пробирались ночью в его комнату. Он превращался в серебристоглазого урода, который мог разбивать статуи силой мысли. И теперь он узнал, что Вен — это говорящие дьявольские кошки, которые водятся с воронами и у которых разные глаза. Ему нужна была помощь. Ему нужно было найти Диггса.
Тротуар пел под его шлепающими ногами, и каменная песня внутри него потянулась к музыке. Он боролся с музыкой. Он не был уверен, как, но он потянул каменную песню обратно, удерживая энергию внутри и подальше от бетона. Каменная песня была упряма, она долго не поддавалась узде, прежде чем снова вырваться наружу.
Он перепрыгнул через бордюр и помчался через перекресток. Лагерь Диггса находился всего в нескольких кварталах впереди. Он надеялся, что сможет продержаться так долго. Овладеть каменной песней было все равно что схватить жирного угря — скользкая задача и отвлекающая.
В ушах у него заревел клаксон. Он повернул направо и увидел черный седан, несущийся на него на бешеной скорости. Машина была так близко, что он мог разглядеть зеленый освежитель воздуха в форме дерева, свисающий с зеркала. Времени уворачиваться не было.
Скрюченная рука схватила его за воротник и оттащила с дороги. Черный седан ни разу не сбросил скорость. Взвизгнув шинами, машина без сигнала свернула за следующий угол и исчезла.
Косматый мужчина, который спас Майкла, недовольно хмыкнул.
— Проклятые воскресные водители, — пожаловался он. — Они видят примерно так же хорошо, как слепой носорог, и в два раза опаснее. Ты в порядке, Майк?
— Диггс, — выдохнул Майкл. — Это ты.
Диггс поклонился в пояс.
— Во плоти.
Несмотря на жару, жилистый бродяга был одет в джинсы и поношенную вельветовую куртку. Его белоснежные волосы были собраны в длинный хвост, спускавшийся до поясницы, а талию украшала стальная пряжка ремня в форме головы ягуара. Его глаза были пронзительно голубыми и искрились молодостью, что никак не вязалось с его загорелым, обветренным лицом.
— Большое спасибо, чувак, — с чувством сказал Майкл.
— Я почти купился на это, — ухмыльнулся Диггс. — Грубо сказано, но, я бы сказал, точно.
Как и Майкл, Диггс пробыл во Флинтвилле всего пару недель. Он был бродягой, разнорабочим-мигрантом, пустившим здесь неглубокие корни по причинам, известным только ему. Они встретились в библиотеке и сразу же поладили. Жизнь бездомного бродяги была странно привлекательна для Майкла, который сам не мог припомнить, чтобы у него был постоянный дом. Что касается Диггса, то он, казалось, был рад, что есть с кем поговорить. Ночевка у реки не принесла этому человеку много друзей во Флинтвилле.
Когда бродяга не ловил рыбу или не читал, он брался за случайную работу, чтобы «оплачивать счета». Он был настоящим мастером на все руки и, казалось, знал немного обо всем, что стоило знать. Починка машин, благоустройство территории, мытье посуды — ко всем задачам он подходил с одинаковым чувством общего хорошего настроения.
— Я бы подумал, что ты уже догадался, кто тебя спас, — ехидно заметил Диггс. — Никто другой в округе не любит тебя настолько, чтобы вытаскивать твою задницу из-под машины.
— Большое спасибо.
Улыбка Диггса померкла.
— У тебя изо рта течет кровь.
Майкл приложил палец к губам и поморщился. Билли, должно быть, отдал ему должное.
