затаишься, пока я попытаюсь найти путеводный камень и связаться с людьми. Когда Вен так близко, мы должны быть осторожны. И никому ни о чем из этого не рассказывай, особенно своим приемным родителям. Достаточно плохо, что Вен заметил тебя; чем меньше знают твои опекуны, тем в большей безопасности они будут.
Майкл нахмурился.
— Значит, я должен просто прохлаждаться у себя дома, пока ты отправляешься на охоту за кукольным человечком? Что это за план такой?
— Такой, который заставляет тебя дышать. — Диггс ушел. — Люди и я уже некоторое время уклоняемся от Вен-трекеров. Мы знаем, на что обращать внимание и чего избегать. Ты же знаешь, успокойся. Старайся оставаться на траве до тех пор, пока не попрактикуешься в каменной песне. Я свяжусь с тобой, когда это будет безопасно. И, Майк, будь готов.
— Готов к чему?
Где-то неподалеку каркнула ворона, затем еще одна, и еще одна, наполнив воздух хриплым карканьем.
Диггс посмотрел на небо, а затем на Майкла.
— Пора бежать.
10. Рыбалка
Эквинокс держал пластиковый шейкер над теплой, как в тропиках, водой, постукивая один, два, три раза. Он внимательно наблюдал за голубыми и оранжевыми рыбками, которые вяло клевали желтоватые неровные хлопья. Рыба сегодня казалась рассеянной, неуверенной в своем кормлении. Они вели себя почти так, как будто их примитивные умы уловили настроение хозяина.
— Вы чувствуете что-то неладное, малыши? Вы выглядите довольно взволнованным. Возможно ли, что вы каким-то образом ощущаете мое собственное эмоциональное состояние?
Маловероятно, но тогда нельзя было игнорировать близость рыб к его экспериментам. Несмотря на исчерпывающие меры предосторожности, в какой-то момент они могли быть разоблачены. Эту возможность стоило рассмотреть.
Монитор компьютера на его столе запищал.
— Доктор Эквинокс? — осведомился вежливый женский голос.
Эквинокс не отвернулся от рыбы.
— Да, Колин?
— Белуа Набал прибыл, доктор. Кроме того, ваш десятичасовой звонок ждет на второй линии.
— Превосходно.
Поставив корм для рыб на полку рядом с аквариумом, он поправил свой безупречно белый лабораторный халат, затем сел за свой стол. Офис был небольшим, но, как и Эквинокс, он излучал ощущение строгого профессионализма. Стены были тусклого цвета мокрого цемента, без картин и его многочисленных наград. Если не считать пятидесятигаллонового аквариума, стоявшего на безликой подставке из оргстекла, стол и два стула были единственной мебелью.
Открыв ящик стола, он достал чашу грубой формы из серого камня с крошечными серебряными вкраплениями и поставил ее на свой стол. Набал узнал бы эту чашу. Белуа доставил её только вчера.
— Сообщите абоненту по второй линии, что я скоро буду доступен, Колин. И пришлите Белуа Набала.
— Немедленно, доктор Эквинокс.
Эквинокс позволил себе легкую улыбку. Эквинокс не было его настоящим именем, но, учитывая характер его исследований, раскрывать его истинную личность было бы непрактично.
Дверь в его кабинет открылась, и в комнату вошел Набал. У Белуа была глубокая, бочкообразная грудь и широкие, тяжелые плечи, что намекало на его недюжинную силу и атлетизм. Его лицо было гладко выбритым и загорелым. Как всегда, на нем были темные солнцезащитные очки, но Эквинокс не сомневался, что взгляд Набала был прикован к чаше, причем с того момента, как он вошел в комнату, без сомнения, удивляясь, почему чаша оказалась здесь, а не в одном из научно-исследовательских центров, запертых во времени в герметично закрытые хранилища.
— Вы хотели меня видеть, доктор Эквинокс?
Голос Набала был обезоруживающе медовым, манящим, как лимонад в жаркий летний день. Эквинокс сделал мысленную пометку повысить в должности речевого аналитика, который инструктировал Белуа.
— Белуа Набал, хорошо, что ты пришел, — сказал Эквинокс. Он не предложил Белуа стул, а вместо этого указал на чашу. — Я хотел лично поблагодарить вас за то, что вы получили это. Как вы знаете, наши запасы земляной кости опасно иссякли. Примите мои поздравления.
Набал улыбнулся.
— Спасибо вам, доктор. Я всего лишь выполнял свою работу.
Гордость Белуа была очевидна, и Эквинокс внутренне вздохнул. Он надеялся на большее, но Набал, очевидно, не имел ни малейшего представления о своей неудаче.
«Такое многообещающее слияние», — подумал он. Но, казалось, всегда было место для улучшения.
— Ложная скромность — трудная и часто бесполезная черта характера, Белуа Набал, — мягко отчитал он. Сейчас ему нужно быть твердым. — Однако в вашем конкретном случае, возможно, стоит приложить усилия. Неудача — это не то, к чему я отношусь спокойно или терпимо.
Улыбка Набала немного померкла.
— Я не уверен, что понимаю.
— Нет? Что ж, возможно, я смогу кое-что прояснить для вас. Когда одно из наших городских подразделений сравнялось с землей, я отправил вас на разведку. Вы помните свои цели?
— Я должен был определить, ликвидировали ли первичные наше подразделение, — немедленно ответил Набал.
— И что?
— И, если в этом замешаны первичные, выследить их и забрать любую земную кость, которую они могли иметь при себе. — Набал кивнул на чашу. — Я все еще не вижу проблемы. Я отследил GPS-метку нашего сбитого подразделения, включил поиск первичных и извлек кость земли. Миссия увенчалась полным успехом.
Эквинокс покачал головой.
— Твоя миссия, Набал, состояла в том, чтобы выследить и захватить первичных. Извлечение земной кости было желательным, но имело второстепенное значение. Следовательно, для полного успеха вам требовалось вернуть всех участников первичных живыми в это учреждение. Действительно, я бы счел даже одного живого первичного более ценным, чем эта чаша.
— Их было восемнадцать, доктор, и они сопротивлялись. Я потерял людей и собак.
— Пятнадцать гончих и шесть хороших агентов, если быть точным, — сказал Эквинокс. — Да. Я прочитал отчет. Значительные потери… и бессмысленные, если не захватить живую основную цель.
Набал скрестил руки на груди.
— Я делал свою работу. Поимка даже одного из этих маленьких ублюдков дорого обошлась бы нам в ресурсах. У нас не может быть больше нескольких сотен гончих, готовых к выходу в поле, и примерно вдвое меньше белуа. Скольких вы хотели, чтобы я потратил впустую, ловя одного из ваших драгоценных первичных?
Эквинокс сложил пальцы перед собой.
— Даже сейчас вы не видите, и это то, что беспокоит меня больше всего. Я боюсь, что твоя животная половина одержала верх над твоим человеческим разумом, Белуа Набал.
— Сэр?
— Вы все еще не в состоянии охватить общую картину. Либо вы намеренно пребываете в неведении, либо ваше лекарство нуждается в корректировке. Все человеческие гибриды разделяют определенные… побуждения. Учитывая ваши действия, я боюсь, что было ошибкой позволить вам возглавить эту миссию.
— Я соблюдал свои дозы, сэр, — возразил Набал. — Я полностью контролирую ситуацию.
— Думаю, что нет, Набал. Как бы жестоко это ни звучало, у нас есть лишние собаки
