Авторитет Алексея Сергеевича был непререкаем. Благовещенский прекрасно знал самолет, виртуозно владел им, показывал личный пример храбрости и отваги в бою.
Носил он вязаный свитер, серую замшевую куртку, которую в одном из боев японцы основательно продырявили. Механик Паша Резцов хотел починить ее, но Алексей Сергеевич отказался:
— Что ты, милый! С заплатой я буду ходить, как оборванец, а туг боевая отметина. Чувствуешь разницу? — и весело рассмеялся.
У Благовещенского были широкие, как у запорожца, штаны. Когда мы однажды спросили, почему он отдает предпочтение такой моде, Алексей Сергеевич на полном серьезе ответил:
— Чтобы подчиненные не видели, как у меня дрожат колени, когда бывает страшно.
Он всегда искал что‑то новое, рациональное и, когда находил, твердо проводил его в жизнь. Так, по его приказу с самолетов сняли аккумуляторы, а моторы стали запускать наземными средствами.
— К чему возить лишний груз? В бою аккумулятор — обуза.
По его же указанию в кабину каждого самолета поставили бронеспинку. Это намного усилило живучесть машин и надежно предохраняло летчиков от пуль. На ручке управления своего самолета Алексей Сергеевич сделал, кроме того, кнопочный спуск пулеметов.
Чтобы предотвратить внезапное воздушное нападение противника, летчики с утра до вечера находились с парашютами у своих самолетов. Здесь же хлопотали техники и механики. Самолет Благовещенского стоял рядом с командным пунктом. Достаточно было поступить сигналу о появлении противника, как на вышке взвивался синий флаг, означающий тревогу. Алексей Сергеевич взлетал обычно первым, за ним поднимались остальные.
Наньчанский аэродром был очень просторным. Самолеты не выруливали на стартовую линию, а начинали разбег с любого места, где стояли. Это экономило драгоценное время.
Никаких радиосредств на самолетах в то время не было. Поэтому управление группой в бою осу ществлялось такими сигналами, как покачивание крыльями. Предварительно они четко определялись на земле, Инициативе, смекалке летчика отводилась главная роль. Но при всех условиях командир строжайше требовал одного: не отставать от товарищей, защищать друг друга. Это правило было возведено в закон, и кто его нарушал — подвергался суровому осуждению.
Из‑за дальних горных хребтов поднялось багровое солнце. На небе ни облачка.
— Денек будет жарким, — произнес Сергей Смирнов, направляясь вместе с Борисом Хлястичем на самолетную стоянку.
Летчики всего лишь два дня назад прибыли из Союза, поэтому не успели еще по — настоящему ознакомиться с обстановкой. В боевых вылетах они пока не участвовали. Накануне Благовещенский лично вводил их в курс дела, рассказывал о тактике действий японской авиации, дал немало советов.
Сергея Смирнова он знал по совместной учебе и работе и был уверен, что тот в бою не подведет. Хлястича, в свою очередь, как смелого и инициативного летчика рекомендовал Рычагов, с которым он служил в Киевском военном округе.
— Давай, Сережа, крепко держаться друг друга, — попросил Хлястич.
— На меня можешь положиться, — заверил его Смирнов.
…Синий флаг на вышке взвился около одиннадцати часов. Тотчас же из помещения КП выбежали два механика и разложили на земле большое полотнище — стрелу, указывающую направление, откуда ожидается противник. Экипажам не надо теряться в догадках. Курс полета противника известен.
По сообщению постов противовоздушной обороны, на высоте 3500–4000 метров шла большая группа бомбардировщиков, сопровождаемых истребителями. Их путь лежал к нашему аэродрому. В предыдущих боях наши истребители порядком потрепали японцев, и теперь они, видимо, были памерены расквитаться с нами.
Но внезапного удара не получилось. Сигнал об опасности был получен заранее, и все наши истребители быстро поднялись в воздух. Ушли в бой и Смирнов с Хлястичем. Самолеты разделились на две группы и, набрав высоту, барражировали каждая в своем районе.
Техники и механики укрылись на старом китайском кладбище, расположенном на небольшом удалении от аэродрома. Оттуда хорошо были видны наши самолеты.
Прошло минут пятнадцать. С востока показалась первая колонна японских бомбардировщиков в составе девяти самолетов. Летели они довольно плотным строем, как на параде. Боевой порядок — клин звеньев. Впереди, с боков и сзади шли истребители сопровождения.
Я уже говорил, что японцы не особенно утруждали себя разнообразием тактических приемов. Действовали они, как правило, по шаблону. Иногда приходили двумя группами и наносили удар с двух направлений, преимущественно со стороны солнца. Истребители сопровождения занимали некоторое превышение над бомбардировщиками. Изредка на высоте тысяча метров над основной колонной барражировала резервная группа истребителей. Вот и вся «премудрость» японских авиаторов.
Наши летчики быстро разгадали эту нехитрую комбинацию и разработали такие способы противодействия, ко^ торые сводили на нет усилия японского командования.
Так было и в этот раз. Пропустив колонну вражеских бомбардировщиков несколько вперед, специально выделенные истребители зашли им в хвост со стороны солнца и, используя преимущество в высоте, нанесли довольно ощутимый удар. Два бомбовоза загорелись и, оставляя за собой смрадный дым, потянули вниз. Упали они где‑то за сопками.
Вторая группа наших «ястребков» с двух сторон атаковала японские истребители. Правда, у противника было двойное численное превосходство, но это не помешало нашим сразу же поджечь один самурайский самолет. Парадный строй распался, и в небе закружилась такая карусель, что разобрать, где свои, где чужие, стало невозможно.
Нескольким вражеским самолетам удалось прорваться к аэродрому. Но там стояли только два неисправных истребителя.
У наших авиаторов было и еще одно преимущество. Они дрались над своей территорией. Если самолет подобьют, летчик мог выброситься с парашютом. Кроме того, они меньше расходовали горючего. Японцы же должны были экономить бензин на обратный путь. Вот почему они, покрутившись в воздухе минут пятнадцать, стали выходить из боя. Тут‑то наши и начали их бить. Японцы потеряли в этом бою шесть бомбардировщиков и три истребителя. А у нас не вернулся с задания Коля Смирнов. Сергею Смирнову слегка поцарапало руку.
П. В. Рычагов
Г. П. Кравченко
А. С. Благовещенский
Т. Т. Хрюкин
Слева направо: К. Г. Вишневецкий, А. И. Покрышкин, Н. Е. Лавицкий, Д. Б. Глинка, Б. Б. Глинка, И. М. Дзусов, И. И. Бабак, Г. А. Речкалов
Мы осмотрели боевые машины. Многие из них были просто изрешечены. Как только они держались в воздухе! Техники немедленно приступили к ремонту самолетов.
Этот вылет показал, что японцев можно бить меньшими силами. Да еще как! Летчики убедились также в том, что наши истребители на виражах гораздо маневренное японских.
В честь одержанной нами победы китайские руководители решили устроить праздничный ужин. Из авпакомитета прибыл генерал Чжо. Наш повар блеснул своим кулинарным мастерством — испек аппетитные пышки. На столе появились закуски, фрукты, вино.
Летчики, техники и механики чувствовали себя именинниками. Каждый из них потрудился на славу и мог с гордостью сказать: «Сегодня и я внес маленькую частицу в общую победу».
На встрече делились воспоминаниями, пели песни. Кто‑то принес гармошку, и началась такая пляска, что пол заходил ходуном.
Китайцы цокали языками и время от времени подбадривали плясунов:
— Ка — ла — со! Ка — ла — со!
Дружба с китайцами установилась крепкая. Мы были довольны друг другом. Только полковник Чжан в последнее время ходил печальным. Вести с фронтов шли неутешительные, японцы продвигались в глубь страны.
— Плохо дело, плохо дело, — говорил Чжан, и на глаза его нередко навертывались слезы.
Мы утешали полковника как могли, но бесполезно. Он лучше нас знал истинное положение на фронтах.
К нам были прикомандированы два переводчика. Один из них — молодой парень — прекрасно говорил по — русски. Одет он был в командирский костюм, но без знаков различия. Другой — полный пожилой мужчина — ходил в гражданской одежде. У него была елейная улыбка, вкрадчивый тихий голос. Прямого взгляда он обычно не выдерживал, отводил плутоватые глаза в сторону. Зная, что он работает в разведке, мы не говорили в его присутствии о служебных делах.
Как‑то нам с полковником Чжаном предстояло разра ботать боевую операцию, согласовать время налета на японцев. Грузный переводчик вое время крутился около нас, жадно прислушиваясь к каждому слову. Чтобы избавиться от назойливого соглядатая, Рычагов послал его на самолетную стоянку узнать, прибыл ли бензин.
