– Что здесь снова случилось?
Вермаст объяснил ей, что произошло. Он знал, как отреагирует жена. Она утешила Тине и только потом вышла и затем вернулась с полотенцем.
– Не переживайте, комиссар. Морковный сок почти не оставляет пятен.
Лен присела на колени и начала бесцеремонно оттирать ему джинсы. Неприятным это назвать было нельзя. Она сидела в таком положении, что он не мог не заметить: на ней нет бюстгальтера. К счастью, Ханнелоре не было рядом.
– Некоммерческая организация «Собственная помощь» заботится о судьбе нуждающихся людей. Я даже думаю, что Бенедикт является членом совета правления.
– Бенедикт?
– Бенедикт Верворт – риелтор, у которого мы купили дом.
Лен упорно продолжала оттирать сок с джинсов Ван-Ина. То, что ей пришлось тереть их и в области паха, ее, очевидно, не беспокоило.
– Я даже помню, что раньше здесь организовывали лагерь для молодежных движений.
Лен с таким усердием оттирала морковный сок, что Ван-Ину было все труднее сдерживать возбуждение.
– Вы знаете, почему НКО продала этот загородный дом?
– По словам Бенедикта, они купили здание побольше. За прошедшие годы организация порядочно увеличилась, и им срочно потребовалось больше места.
Увеличилась! Ван-Ин не мог об этом и думать.
– Я думаю, что сойдет и так, госпожа Вермаст. – Он изо всех сил старался не застонать.
– Вы уверены? – обеспокоенно спросила она.
Ван-Ин посмотрел на Вермаста и подумал, что бы произошло, если бы ее мужа здесь не было.
Глава 3
Бенедикт Верворт руководил скромным агентством недвижимости в центре Ваардама. Над дверью и витриной висела световая реклама шириной с фасад. Ван-Ин прочитал надпись: «Административный офис ВерВорт». Заглавная буква «в» в середине названия уже говорила кое-что о владельце филиала.
Несмотря на то что на улице совсем не было машин, Ван-Ин припарковал свой «фольксваген-гольф» на офисной парковке, которая, согласно надписи на табличке, была зарезервирована исключительно для клиентов.
Офис располагался в доме родителей Бенедикта Верворта. Гостиную переделали в приемную – слишком громкое название для обнесенной решеткой конуры, в которой никто не сидел. Но тем не менее это была многофункциональная компания. Недвижимость – это лишь часть пакета услуг. Сюда мог обратиться среднестатистический фермер с наличными и ценными бумагами. Эту информацию Ван-Ин получил в различных написанных от руки плакатах, которые украшали офис.
Его встретила пожилая женщина – младший сотрудник, вылитая Одри Хепберн, только без макияжа.
– Господин Бенедикт вас ожидает, – объявила она официально, когда Ван-Ин представился. – Присаживайтесь.
Вдали пел петух. Ван-Ину не пригрезилось. Это была сельская местность на территории Западной Фландрии, где в обычных домах зарабатывались целые состояния и где у дверей стояли забрызганные грязью «мерседесы», являющие собой единственный видимый признак роскоши. Бенедикт Верворт даже не посчитал нужным заменить выцветшие обои в цветочек. Там, где раньше стояла печь, работающая на угле, сейчас в каминной полке зияла закопченная дыра – безмолвный свидетель прошлых лишений. Самый стойкий налоговый инспектор гарантированно поддастся на такой спектакль.
– Доброе утро, комиссар. – Бенедикт Верворт подошел к Ван-Ину, гостеприимно расставив руки. На нем был броский костюм, светло-желтая рубашка и травянисто-зеленый галстук. Даже на Сицилии большинство мафиози носят менее кричащие наряды.
Ван-Ин пожал ему руку. Толстые, обвитые кольцами пальцы молодого бизнесмена были влажными. Лосьон после бритья, которым он щедро побрызгался, вонял как «туалетный утенок» – запах, который Ван-Ин с трудом выносил.
– Приятно познакомиться, комиссар, – сказал Бенедикт на культурном западнофламандском. – Чем могу вам помочь?
Бенедикт сел в кресло руководителя из искусственной кожи. Казалось, что его голова состояла только из розовых губ и рыхлых щек. Ван-Ину было сложно скрыть свое отвращение.
– Вы ведь господин Верворт? – спросил он снисходительно.
– Собственной персоной, – довольно засмеялся желто-зеленый арлекин.
– Не возражаете, если я закурю? – Ван-Ин выудил сигарету из нагрудного кармана.
Бенедикт отрицательно замахал рукой. «Черт возьми!» – возмутился про себя Ван-Ин.
– Разрешите мне предложить вам сигару, комиссар. – С этими словами Верворт достал из выдвижного ящика плоскую коробку гаванских сигар. – Это еще моего покойного отца.
Ван-Ин вынужден был принять предложение. Сигара шуршала, как только что развернутый лист папируса.
– Вы не родственник Алоиса Верворта?
Кажется, этот вопрос Бенедикту понравился.
– Алоис – мой отец, – произнес он с нескрываемой гордостью.
– Правда?
В пятидесятых годах велогонщик Алоис Верворт был кумиром Фландрии. Он дважды занимал третье место на велогонке «Париж-Рубэ», а в 1956 году энергичный житель Ваардама выиграл этап в «Тур де Франс».
– Горе было тому, кто смел шуметь в воскресенье днем, когда транслировали велогонку, – заметил Ван-Ин.
Бенедикт засмеялся, как американский кандидат на пост президента в напряженной предвыборной гонке.
– Смейтесь. Из-за вашего отца мне частенько влетало.
– Приятно, что вы это помните, комиссар. – Статус отца озарял его, как заходящее солнце гору Фудзи. В Верворте было также что-то восточное. Он удивительно походил на изображение Будды.
– На самом деле я пришел по поводу семьи Вермаст и их собственности на Бремвегеле.
Верворт разъединил руки и прижал их к лицу по обе стороны носа, словно глубоко задумался.
– Что-то не так?
То, как Верворт задал этот вопрос, выразило его беспокойство и любопытство одновременно.
– Вы же читаете газеты, я надеюсь?
– Вы же не имеете в виду…
– Как раз это я и имею в виду, господин Верворт.
– Я не имею к этому никакого отношения, – решительно заявил риелтор.
– К чему?
Резкий тон Ван-Ина вывел Верворта из оборонительной позиции.
– К убийству, разумеется.
– К убийству?
– Ну… Я имею в виду… Там же нашли труп.
– Скелет, – поправил Ван-Ин.
– Скелет. Конечно, комиссар. Так было написано в газете, верно?
Ван-Ин посмотрел Верворту прямо в глаза. Деревенский риелтор не дал себя ошарашить. Он закинул руки за голову и откинулся в своем помпезном кресле.
– Не было бы счастья, да несчастье помогло.
Теперь была очередь Ван-Ина смотреть удивленно. Верворт умело воспользовался этой возможностью, чтобы перехватить инициативу.
– Жизнь – это цепь непредвиденных событий, комиссар. Если бы вы обнаружили скелет перед продажей, я бы сейчас сидел с обесцененным товаром. Ведь никто не купит дом с могилой в саду.
Ван-Ин затянулся сухой сигарой, пытаясь сдержаться, чтобы не состроить брезгливую мину. Сигара пахла гнилым деревом и собачьим дерьмом.
– Господин Вермаст рассказал мне, что загородный дом принадлежал некоммерческой организации «Собственная помощь».
Ван-Ин положил сигару в пепельницу в надежде, что она выкурится самостоятельно.
– Это не совсем верно, комиссар. Загородный дом был собственностью наших благотворителей. Некоммерческая организация могла им свободно распоряжаться.
– Вы не могли бы рассказать мне об этом побольше?
– То есть упомянутую организацию вы не знаете?
Ван-Ин помотал головой:
– А должен?
Верворт взглянул на Ван-Ина с видом студента, который только что посетил свой первый урок психоанализа. Комиссар показался ему вполне безобидным.
– Некоммерческая организация была основана в 1986 году горсткой идеалистов с целью улучшить качество жизни менее обеспеченных сограждан.
Ван-Ин готов был голову дать на отсечение, что эту пустую фразу Верворт дословно процитировал из брошюры НКО.
– Если я правильно понимаю, организация занимается благотворительностью. Отсюда, вероятно, и ее название.
«Собственная помощь» звучала так же отвратительно, как выглядел дерьмовый «тормозной след» на трусах Девинтера[10].
Верворт не позволил умеренному сарказму Ван-Ина сбить себя с толку.
– С давних пор «Собственная помощь» собирает фонды для борьбы с бедностью в своей стране, – продолжал он невозмутимо. – Организация предлагает финансовую помощь людям, которые не могут выжить на те крохи, что им подсовывает общество всеобщего благосостояния.
Верворт начинал артикулировать все более выразительно. Его мясистый подбородок поднимался и опускался, как вибрирующий пудинг.
– Мы заботимся о стипендиях, предоставлении жилья, отпусках, дешевых займах, юридической помощи…
– Мы? – нагло прервал его Ван-Ин.
– Да, мы, – рьяно отреагировал Верворт. – Дело в том, что я казначей нашей организации. Вас это удивляет?
Что Ван-Ин должен был на это ответить? Что ему легче представить, как мать Тереза раздевается для «Плейбоя», чем как Верворт сует какому-нибудь бедняге двадцать франков?
