– Ох, Мирабелла! Не знаю, не знаю, – покачала головой соседка, – больница закрывается на ночь. Как ты отсюда выйдешь? Хотя, может, через приемное отделение? Оно должно быть открыто круглосуточно. Считай, что я ничего не говорила и вообще не видела тебя…
Мирабелла еще раз попрощалась с Еленой Станиславовной и, держась за стенку, пошла из палаты. В прохладном пустом коридоре ей пришла в голову умная мысль.
«Что я делаю? Куда я собралась? Ведь даже о том, что со мной все относительно хорошо, я знаю только со слов моей соседки по палате. Может, она мне солгала, чтобы не расстраивать? Она же не врач. Почему у меня так сильно все болит? Прямо до слёз!»
Она лоб в лоб столкнулась с пожилой медсестрой, спешившей куда-то с подушкой в руках. Наверняка она шла в ординаторскую – спать.
– Вы почему тут бродите? – строго спросила она.
– Я?
– Ну не я же!
– Я навещала… – соврала Мирабелла.
– Как «навещала»? Одиннадцать часов ночи!
– Заговорились, – потупила взгляд Мирабелла.
– С ума сошли? Нарушаете больничный режим! Из какой вы палаты? – сдвинула брови женщина.
– Так я вам и сказала! Чтобы этого человека из больницы выгнали? Нет уж! Заговорились мы, извините нас. И… дайте мне пройти!
– Ну-ка, дыхни!
– Да вы что?! Мы не пили! Лучше помогите мне уйти отсюда. Будьте человеком, вы же должны помогать людям!
– А почему у тебя голова перевязана? Зачем врёшь? Как не стыдно, чай, не девочка! – покачала головой медсестра, и Мирабелла залилась краской стыда. – Сбегаешь? – прищурилась медсестра, подбочениваясь.
– Очень надо… – всхлипнула Белла от боли и от жалости к себе.
– А в принципе мне все равно! Здесь не тюрьма и не психиатрическая клиника. Выглядишь ты плохо, но это твое решение – уходить отсюда или нет.
– Помогите мне выйти, – пискнула Белла.
– Иди за мной! – кивнула ей медсестра. – Плохо же тебе, шатаешься на каждом шагу…
– Тошнит…
– В аварию попала, что ли?
– Ага, но я об этом почти ничего не помню…
– Сильно ты головой стукнулась, с такими травмами лучше бы под наблюдением оставаться. Ты хоть домашний адрес свой помнишь? Я грех на душу брать не хочу, – покосилась на нее медсестра.
– Я всего лишь пострадала, а другой человек может пропасть… Потеряться в большом городе!
– И помочь ему можешь только ты?
– Только я знаю о нем, – пояснила Белла.
Медсестра вывела ее каким-то длинным, с тусклым освещением и низким потолком коридором в приемное отделение.
– Меня не задержат? – запаниковала Белла.
– Ты же со мной. Тут не полицейский участок. Эй, Константин! – позвала она, и к ним подошел молодой человек.
Белла струхнула. Она решила, что медсестра ее обманула и вызвала санитара, который сейчас лишит ее свободы. Но медсестра сказала:
– Костя, отвези девушку, куда она скажет. Ей срочно уйти надо, она только-только в себя пришла.
– Не вопрос, Ольга Леонидовна! Отвезем! – улыбнулся парень.
– Спасибо вам большое! – поблагодарила ее Белла.
– Мы же все люди, всё понятно! Может, у тебя дома ребенок маленький один? – улыбнулась ей медсестра.
– Нет у меня ребенка, – вздохнула Белла и последовала за парнем.
Он оказался водителем больничной легковушки с красными крестами на белых боках.
– Садись, болезная… Поехали!
Мирабелла села рядом с ним.
– На Киевский вокзал, пожалуйста.
– Ого! Я думал, ты домой поедешь. Выглядишь очень хреново! Не доедешь ведь! Или тебе от вокзала еще куда-то ехать надо?
– Пожалуйста. Мне человека одного надо найти.
– Ну хорошо, как скажешь. – Он пожал плечами.
«Действительно, как бы я поехала к вокзалу на общественном транспорте? И почему я вообще еду на вокзал? Гриша приехал в семь вечера, сейчас, наверное, уже половина двенадцатого, он же не идиот – ждать меня так долго? Давно уже уехал, наверное, взял такси, купил справочник, нашел адрес института… Но я все равно должна его поискать». Вслух она сказала:
– Какая хорошая мне медсестра попалась. Вошла в положение. Не уговаривала меня остаться, не ругалась.
– Поняла, наверное, что смертельная опасность тебе не грозит, – сказал парень.
– Откуда она могла об этом знать? Впервые меня увидела.
– Она заместитель главного врача, заслуженный врач России, лет сорок проработала в реанимации и сразу оценивает состояние больного, – пояснил Константин.
Они быстро доехали до Киевского вокзала.
– Тебя подождать? – спросил Костя.
– Спасибо, не надо… Я не знаю, сколько я здесь пробуду, да и ты на служебной машине.
– Ну тогда прощаемся?
– До свидания.
– Не хворай!
– Спасибо.
Мирабелла оказалась на привокзальной площади. Территория была ярко освещена. Народу было относительно немного. Стояли с сигаретками в руках таксисты, носильщики с металлическими тележками в ожидании пассажиров с тяжелым багажом.
Белла поежилась, оказавшись на прохладном ветерке, и поспешила в здание вокзала.
Постоянные обитатели вокзала выглядели особым образом. Были тут и пьяные, и бомжи, и люди разных национальностей, целыми семьями, с детьми, большими тюками. Бомжи обратили на Беллу внимание из-за ее бинтов, приняв за свою, и что-то приветственно ей закричали. Мирабелле стало неуютно, она почувствовала тяжесть в ногах и головокружение. Она нашла зал ожидания и принялась за поиски Гриши, всматриваясь в лица дремавших пассажиров. Белла подходила к молодым крепким мужчинам, легонько трясла их за плечи и спрашивала:
– Извините, вы не Григорий?
– Что?.. Нет!.. Пошла ты!.. Зачем разбудила?.. Чего надо?.. – отвечали ей.
Она начинала понимать всю тщетность своих усилий, и тут за ее спиной нарисовались два парня в кожаных куртках. Один «качок» похрустывал костяшками пальцев, словно разминая их перед решающим ударом.
– Привет, болезная… Чего ты тут шаришь?
– Вы что? – шарахнулась от них Белла. – Я… Гришу ищу…
– Я Гриша! – улыбнулся один из них. – Отойдем?
– Куда? – испугалась она.
– Отойдем, тут недалеко.
– Зачем?
– Поговорим, – нехорошо улыбнулся парень.
– Извините, я пойду… я обозналась… – попыталась было увильнуть в сторону Белла, но ее уже подхватили под руки с двух сторон и поволокли в неизвестном направлении. Она попыталась воспротивиться, и ее вырубили грубым ударом в солнечное сплетение. У Беллы сразу перехватило дыхание. Она не могла произнести ни звука, ноги у нее отнялись…
«Караул!» – пронеслось в голове.
Глава 5
Максим Жемчужный родился в семье цыган. Его родственники были богаты, уже много лет оседло жили в Москве и служили в цыганском театре. Максим был единственным ребенком. Отец его, Яков Жемчужный, был уважаемым человеком, цыганским бароном, он возглавлял цыганскую диаспору. Мама, Рада Жемчужная, была ведущей артисткой цыганской труппы: темпераментная, очень талантливая женщина. Поклонников у Рады Жемчужной было не счесть, после спектаклей ее гримерка ломилась от обилия цветов и открыток с восторженными признаниями ее таланта. Многие известные люди хотели бы видеть темпераментную цыганку в роли своей любовницы. Но она была верна своему мужу, Яше Жемчужному. Появившийся в их семье чудный мальчик еще больше скрепил их семейный союз. С рождением его брата или сестры Рада вовсе не спешила, она считала, что век артистки короток: «Сколько мне осталось работать в театре с этими танцевальными нагрузками? Хорошо, если продержусь до сорока лет…» Однако на главных ролях Рада оставалась еще долго и со временем начала считать своей главной ошибкой бездумно упущенный шанс стать матерью во второй раз.
Тем более ценным для семьи Жемчужных был их единственный сын – Макс. Природа или Бог наградили его красотой, артистичностью, темпераментом матери, умом и рассудительностью отца.
Яша Жемчужный всю жизнь боролся с невежеством своих соплеменников, уговаривал цыган отдавать своих детей в школу, вести оседлый образ жизни. И очень расстраивался, когда ему не удавалось побороть многовековые традиции. Он очень переживал, когда про цыган говорили, что они все – воры, шарлатаны, перекати-поле. Жемчужный больше всего переживал за детей, у которых был шанс начать другую жизнь. Иногда, если их родителей сажали за воровство, продажу наркотиков или доказанное мошенничество, он пристраивал таких детей в другие семьи или в школу при театре, где дети учились и готовились стать артистами в будущем. Но все равно многие цыганские дети заканчивали только начальную или неполную среднюю школу. Были такие и у них в театре, но за счет таланта оставались на сцене.
Члены семьи Жемчужных были людьми образованными. Учиться Максим любил. Он закончил эстрадно-цирковое училище, затем – институт культуры, учась на двух факультетах: организации культурно-досуговых мероприятий и на факультете продюсирования. Выступал в цирке как артист оригинального жанра, показывал фокусы. Мама немного обижалась, что он предал их театр, но радовалась его успехам в целом. Максим придумывал такие замечательные фокусы, что был замечен и приглашен в международный цирк, где весьма успешно продолжил свою карьеру.
