Когда до Дениса дошёл весь ужас его положения, он первым делом пустил слезу. В первый раз за два года. Но ревел он недолго, потому что это не имело смысла, да и ветер, раскачивавший его на трапеции, сушил слёзы быстро.
Прыгнуть? Мальчишка посмотрел вниз, и пустота злорадно загудела и стала раскачивать мост. Денис плавал хорошо, и нырял хорошо… вот только с такой высоты о воду хрястнешься — и скорее всего гроб.
Со своего места Денис хорошо видел не только панораму разрушений. Он видел и то, как среди развалин тут и там движутся люди и техника, слышал шум работ… Оставалось одно — орать.
И Денис угрюмо понял, что орать не будет, даже если полетит вниз. Потому что, когда его спасут… что его выпорют — это ладно. Но как над ним будут смеяться в школе!!! Потом!!! Полез за приключениями — и его снимали спасатели!!! Смотрите, ха-ха, герой-поисковик! А в кого ты играл? А кто тебе стирал трусишки? Девчонки, смотрите, вон тот сопляк, которого…
Нет уж.
Лучше вниз головой.
Хмурая решимость умереть, но не сдаться была вознаграждена тут же.
Денис услышал свист — и, судорожно клюнув головой, увидел внизу, на набережной, маленькую фигурку.
— Э-эй! — донеслось снизу приглушённое, но явно невзрослое. — Ты что там де-ла-е-е-ешь?!
Мальчишка!!! От облегчения Денис чуть не спикировал с насеста на автопилоте. Но тут же подумал — ещё какой мальчишка. скажешь ему, что к чему, а он запаникует — и рванёт за взрослыми… Поэтому Денис ответил тонким спокойным голосом:
— Пейзажем любую-у-усь!
Мальчишка внизу потоптался. Потом крикнул:
— А к тебе можно-о-о-о?!
Денис возликовал.
— Залеза-а-а!.. — он подавился воздухом и икнул: — Й!..
…Наверное, ни за одним спортивным соревнованием, ни за одним фильмом в своей десятилетней жизни (а если подумать, то и меньшей — уберите годы младенческой несознанки…) Денис не следил так напряжённо и заинтересованно. И с удивлением и даже завистью какой-то понял, что мальчишка лезет ловчей, быстрей и уверенней его самого.
Вскоре Денис уже различал своего спа… нового знакомого. И, грешным делом, как говорил дед, подумал: мальчишка не настоящий. В смысле — не нынешний. А из того, прошлого времени…
Армейскую куртку перетягивали ремни — широкий поясной с ножом и лопаткой, узкий плечевой с фляжкой и большой сумкой. Драные джинсы подкатаны под колено, тоже босиком — но, судя по цвету его ног, он не разулся где-то тут, как Денис, а и шастал тут босой. Малчьишка был повыше Дениса, но ещё тоньше, смуглый, черноволосый, а глаза — когда он посмотрел на Дениса с соседней уже балки и подмигнул — оказались большущие и синющие.
— Ну и как пейзаж? — спросил мальчишка, усаживаясь на балку верхом и болтая ногами.
— Нормально, — улыбнулся Денис. Улыбка получилась кривой и дрожащей, и он это понял. Но мальчишка не стал смеяться.
— Может, назад полезем? — поинтересовался он, быстро и ловко разматывая с пояса репшнур — потёртый, как и его хозяин.
— Я согласен, только б не полететь… — ответил Денис, и голос всё-таки сорвался.
— Да нормально всё будет, — спокойно сказал мальчишка, умело крепя верёвку за балку сбоку от себя булинем. Денис только теперь сообразил, что его спаситель (ох, хоть бы!..) говорит с каким-то акцентом — лёгким и приятным. — Ты же высоты не боишься, иначе как тут оказался?
— Лучше бы боялся, — отозвался Денис. — Не полез бы.
— А, никуда не лазить неинтересно, — легко ответил мальчишка, делая из второго шнура «беседку» и завязывая свободный конец за ту же балку. — На, под мышки пропусти… и это держи, крепи у себя. — Киповым, знаешь?
— Знаю, — кивнул Денис. Он усердно готовился к сдаче пионерминимума и узлы уже знал.
— Вот и крепи, а то шнур жалко терять. Там длинно, хватит с запасом.
От его спокойствия и даже какой-то весёлости Денис тоже успокоился. Совсем как-то. Как будто ничего и не происходило особенного — так, школьный скалодром…
Он ловко завязал узлы, держась ногами. Мальчишка напротив что-то насвистывал — весёлое и безалаберное. Потом, увидев, что Денис пропустил под мышками «беседку», придвинулся ближе и протянул руку:
— Ну давай.
Денис хотел гордо сказать: "Я сам!" — но духу не хватило. Он кивнул, прополз до края висящей конструкции, зажал в зубах свободный конец кипового узла и, помедлив всего миг, переполз на верёвку.
Ух, вот когда стало страшно!!! Повиснув спиной к пропасти, мальчишка, стиснув зубы и почти жуя шнур, перебирал руками. "А если я киповый неправильно завязал… он сейчас…" — бессвязно подумал Денис, но вокруг запястья уже сомкнулись твёрдые, сухие, горячие пальцы — и пацан неожиданно сильно почти втащил Дениса на балку.
Они сидели друг против друга. Денис тяжело дышал, потом подёргал, выплюнув, шнур — киповый послушно распустился. Мальчишка помог Денису вылезти из «беседки», они отвязали шнуры от балки, смотали их и полезли вниз.
Когда они спустись, Денис сразу сел и спрятал голову в коленках, накрыл сверху руками. От страха всё тело дрожало, как студень. Мысли были ленивые и противные. Потом внутри всё туго сжалось; быстро выпрямившись, мальчишка вытошнил в сторону завтрак и опять спрятал голову, надеясь, что его спаситель уйдёт. Чтобы не смотреть на труса… и чтобы самому Денису не пришлось смотреть на него — трусу на смельчака…
Но, когда Денис поднял голову, мальчишка не ушёл. Он сидел рядом и смотрел на клубы облаков. Потом перевёл взгляд на Дениса — и во взгляде не было ни насмешки, ни даже превосходства.
— Пить хочешь? — мальчишка отстегнул от ремня фляжку. Денис мотнул головой, снял свою, прополоскал рот и напился. Встал, подобрал кеды. Хмуро сказал:
— Я… пойду…
Даже не сказал, а спросил, как будто мальчишка был тут полным хозяином и мог разрешать и запрещать что-то делать.
Тот поднялся тоже. Кивнул:
— Ага, пойдём… — и вдруг, задрав голову, признался: — Я туда не лазил никогда. Поднимался так, — он чиркнул в воздухе ладонью, — на один этаж, на два. А дальше гляну — страшно лезть.
— Врёшь, — недоверчиво сказал Денис. Мальчишка пожал плечами:
— Зачем мне врать? А сегодня иду, глянул — а там ты сидишь. Ну, думаю, вот это смельчак…
— Ага, — горько сказал Денис. — Смельчак. Повис, как попугай на жёрдочке…
— Ха, — ухмыльнулся мальчишка. — Можно подумать, ты виноват, что ферма лопнула. Это, если хочешь знать, форс-мажор. Непреодолимые обстоятельства.
— Я боялся, что ты за взрослыми рванёшь, — сказал Денис по-прежнему хмуро. Мальчишка изумился:
— Я что, контуженный?! Мне мой зад дорог, я на нём сижу часто. Меня отсюда и так гоняют, а дома вообще… Сказали бы: "Ах, слов не понимаешь?" — ну и… — и он звонко шлёпнул себя ладонью по мягкому месту. Поморщился: — Ой, больно…
Денис хихикнул. Посмотрел на мальчишку уже внимательно. Спросил с заминкой:
— А у тебя… ты… в общем, у тебя дом есть?
— А как же? — удивился мальчишка. и засмеялся: — А! Ты думал, что я как в книжке — этот, беспризорник?!
— Ну, — признался Денис. — Вернее… я сперва подумал, что ты… призрак, что ли.
— Не, я не призрак, — мальчишка опять засмеялся. — Я Войко. Войко Караджич, мы сюда в начале лета переехали. А так я хожу, — он потоптался на месте, — потому что так удобнее… и вообще, я всё равно изгваздаюсь весь. Я эту одежду и домой-то не ношу…
— А, вот почему я тебя не знаю! — обрадовался Денис. — Денис… Третьяков, — он протянул руку, перепачканную ржавчиной. — Ой, вот это я… — он оглядел себя с головы до ног. — Мне тоже будет по попе… Пошли искупаемся?
— Пошли, — охотно согласился Войко.
— Погоди, а почему у тебя такое имя странное? — заинтересовался Денис. — Войко. Да ещё Караджич…
— А я серб, — просто сказал мальчишка.
— Се-е-ерб?!.
…Денис никогда в жизни не видел сербов. И всё, что он знал о них буквально до позавчерашнего дня — это что на юге, на Балконском полуострове (так он тогда называл Балканский полуостров), живёт такой народ. Несколько маленьких княжеств. Какие-то собираются присоединяться к Империи, какие-то чего-то медлят (хотя чего тут медлить?!). Но… бывают же в жизни такие совпадения! Как раз позавчера он пробрался на «взрослый» сеанс в «Солярис». На фильм "Люди из Чёрных Гор". Одноклассники, которым уже повезло, округляя глаза, рассказывали, что фильм "прямо страшный, но такой!.." — и малосвязно пересказывали содержание, захлёбываясь словами.
Да, фильм был такой. Денис понял, что он будет такой, ещё в самом начале, когда на фоне горящего дома стоял, стиснув кулаки, молодой мужчина и глядел остановившимися глазами на то, как у самого порога горят два лежащих в обнимку тела — женщины и ребёнка. И сквозь треск огня прорывалась рычащая песня про ненависть… Денис запомнил строчки:
Ненависть — юным уродует лица!Ненависть — просится из берегов!Ненависть жаждет и хочет напитьсяЧёрною кровью врагов!
И страшным фильм был тоже. Конечно, там были объятья-поцелуи, но его сделали "для взрослых" точно не из-за этого. Денис, сидя в углу за верхним рядом с ещё несколькими такими же «зайцами», иногда зажмуривал глаза, не выдерживал. Всё равно никто не видит в темноте… Раньше он ни разу не попадал на такой фильм.
