отходит к стеллажу, берет прибор, внешне похожий на «Диагност-А», и включает его, зафиксировав над моей кистью. Затем вынимает из пазов две световых ячейки и располагает их так, чтобы они освещали чип.
— Больно не будет, — говорит Медуза и начинает колдовать над монитором.
Действительно, не больно. Только легкое покалывание, словно я отлежала руку и сейчас чувствительность только-только начинает восстанавливаться. У Медузы сосредоточенное лицо. Она что-то бормочет себе под нос. Невнятное.
— Ну, что там?
— Четвертый случай, — отвечает она. — Не смертельно, но тенденция наводит на мысли.
— О чем?
— Те трое, как и ты, работают на Бакса, — пожимает плечами она. — Тебе где чип перешили?
— Перешили?
— Ну да. Перешили, — кивает она. — Сейчас извлеку биометрию, накачу оригинальную прошивку и залью биометрию обратно.
— На что перешили?
— Чуть разогнали. В рамках самого чипа это немного, но для сращенных с нервами железок достаточно, чтобы организм перестал считать имплант частью себя и начал его отторгать.
— Твою мать…
— Говорю же, не смертельно и исправимо.
— Так где ты так встрять-то умудрилась?
— «Кристалис».
— Те трое тоже.
Некоторое время Улле молча колдует над доской, прописывая команды, затем надевает перчатку-манипулятор и взгляд её становится пустым. Если бы не подергивание руки в перчатке, то можно было бы подумать, что она не живая.
Уходящие в виртуалье почти всегда выглядят одинаково. Человек, способный контролировать своё нахождение там и одновременно присутствовать в реальности, — редкость. Очень большая редкость. У Иганта есть задатки, но он заядлый геймер и ему не интересно раздваиваться. Он, наоборот, стремится погрузиться в игру максимально. Мне, порой, кажется, что в реальности он отбывает. А в игры уходит, чтобы по-настоящему жить.
— Готово, — сообщает Медуза и отключает «Диагност-А».
Чувствую, как покалывание в кисти сходит на нет.
Медуза тем временем возвращает в пазы световые ячейки и гасит всю лампу, проведя над сенсором рукой.
— Можешь вставать, — разрешает она, отходя к стеклянным шкафчикам.
Разглядываю выпирающий из руки чип. Краснота вокруг него никуда не делась. Но нарывающей пульсации я не чувствую.
— Вот, — возвращается ко мне Медуза, протягивая флакон спрея размером с карандаш. — Трижды в день брызгай, пока краснота не спадёт. И две недели никаких валидаторов и коннекторов.
Я киваю.
— Есть кому за тебя расплачиваться?
Киваю ещё раз.
— Ну и славно. Прошу — говорит Улле и картинно простирает ладонь к лестнице: — прошу.
Когда мы поднимаемся по ступенькам и оказываемся в тату-салоне, Медуза, как бы невзначай, добавляет: — Ещё один контакт с такими вот дэфами и про объёмную сеть можешь забыть. Спроси себя, готова ли ты до конца дней елозить пальцами по доске?
Я отрицательно мотаю головой.
Парнишка, которого Бакс отрядил в сопровождающие, стоит у входа, подпирая стену, спрятав руки в карманы.
Зову его кивком:
— Пойдем.
Тот отлипает от стены и лениво шагает рядом.
— Ты чойсер? — спрашивает он, когда мы подходим к остановке.
— Иногда.
— Я тоже хочу в чойсеры. Но Бакс говорит, что я молодой ещё, — не то жалуется, не то просто сообщает он. — Вот и тусуюсь с арахнидами. Жду.
— Чего ждёшь?
— Не знаю. Может, случая подходящего.
Некоторое время мы стоим молча, в ожидании воздушки, а когда она подплывает и мы заходим внутрь, я падаю в кресло, пока он расплачивается, а когда садится рядом, говорю ему:
— Нехер там делать, в чойсерах.
Воздушка пуста, кроме нас в ней никого, поэтому я говорю без опаски.
— Почему? — изумляется он.
Ещё бы. В его глазах я крутой обитатель паутины. На самого Бакса работаю. А он кто? Арахнид на побегушках. И банда дурная и принципы идиотские. Борьба за чипирование. Говорят, когда-то были кожеголовые, проповедовавшие превосходство белой расы над другими. Арахниды, на свой манер кожеголовые. Только проповедуют не превосходство расы, а превосходство чипированых. Мол, те, кто отказывается от имплантов, тормозят прогресс. Ну дичь же несусветная. И парнишка это понимает. Но, ему хочется подвигов и приключений, а не проедать безусловный доход из недели в неделю.
— Потому что нехер там делать.
Как ему объяснить, что за красивой вывеской легенды о рыцарях виртуалья, борющихся с корпорациями, скрываются обычные воры? Не поверит же.
— Но я способный, — заверяет он. — Мы с парнями уже дважды ломали базу воды в восточной части сити.
— Вот и остановись на этом.
— Почему?
— Потому что, — я собираюсь с мыслями и продолжаю: — Потому что воды по нормам хватает и без ваших взломов.
— Но Бакс говорит, что вода должна быть бесплатной. А её вычитают из безусловки.
— Сегодня ты ломаешь базу данных распределения водных ресурсов, и жители восточной части сити на радостях моются трижды в день и смывают туалет двумя-тремя бачками за раз, ленясь взмахнуть ёршиком, а завтра «Кристалис», обнаружив сбой, принимает решение разделить перерасход на весь сити. Как думаешь, это справедливо?
— Но ведь… — теперь уже парнишка замялся, подбирая слова. — Но они же не имеют права отбирать положенное у других…
— Парень, они имеют право на всё. Им принадлежат и очистные сооружения, и все трубы, по которым подается вода. Вся вода. И питьевая и техническая. Они имеют право на всё.
До самого пункта назначения мы едем молча. И когда выходим из воздушки у «Бессонницы» — принадлежащего Баксу клуба — парень, буркнув:
— Я к своим, — направляется к компании таких же, как он, арахнидов, тусующихся неподалёку от входа.
— Чойсеров излишне романтизируют, — бросаю я ему вслед. А сама иду в клуб.
В клубе тишина. Днем здесь всегда тишина. Развлечения начнутся позже, когда стемнеет. А пока что здесь некому развлекаться.
Бакс сидит за тем же столиком, за которым мы разговаривали с ним пару часов назад.
— Ну, как прошло? — спрашивает он.
— Медуза сказала, что порядок.
— Она тетка умная, — кивает Бакс. — У неё не только руки, но и мозги золотые.
— Чего ж такая умная в «Байотех» не пошла?
— На всю жизнь? — ухмыляется Бакс. — Ха. Ха. Ха.
— Так у них полный пакет и квартиры, а не ячейки. И безусловку не снимают, а к зарплате прибавляют.
— А ты бы пошла?
— Я в бионейромеханике лом.
— А если б и не была ломом, то пошла бы?
— Нет.
— А почему?
— Ты зачем дурные вопросы задаёшь?
— Вот и она не пошла бы, — снова ухмыляется Бакс, вытаскивая из пачки очередную палочку сигареты. — Чего Медуза сказала-то?
— Сказала, что я с такой проблемой уже четвертая.
— Ага, — кивает он.
— А ты сделал вид, что впервые такое видишь.
— Ага, — кивает он, не меняясь в лице.
Я подзываю разносчика и касаюсь привычных кнопок заказа. Разносчик пищит и уезжает к барной стойке.
— Знаешь, хоть
