напиться, успеваем обменяться всеми данными, предположениями и даже страхами.
* * *
Я просыпаюсь не в своей ячейке. У меня всё параллельно, перпендикулярно и бардак. А здесь есть какой-то уют, что ли. Рядом, на футоне лежит Машка и, не мигая, смотрит в потолок.
— Ты норм? — спрашиваю я и закашливаюсь. Видимо, курил её китайские водоросли. — А то, чего-то я наклевался до стоп-кадров.
— А я никогда не болею, — отвечает она, продолжая пялиться вверх.
Сажусь и оглядываюсь по сторонам. Ржавая обнажена. Я одет.
— Мы переспали?
— Переспали бы, если бы ты не нажрался и не вырубился, — отвечает она.
В её голосе нет недовольства или ехидцы. Она просто констатирует факт.
— Давно проснулась?
— Угу, — говорит она, всё так же не отрывая взгляда от потолка. — Залей кофе кипятком, ага? В левой стене ниша.
Пока я рассыпаю порошок по чашкам, активирую подставку чайника, жду, пока он закипит и заливаю напиток водой, девушка буднично, без грамма стеснения одевается.
— Жаль, что я вырубился, — говорю ей, протягивая чашку с напитком. — Ты красивая.
— Слава богу, что вырубился, — хмыкает она. — А то б сейчас говорил: «Жаль, что я не помню, как всё прошло».
— Согласен, — киваю я. — Но ты всё равно красивая.
Она включает вентиляцию, садится на футон, скрестив ноги, и закуривает, развернув рулон своего десктопа.
— Смотри, как всё выглядит. Наш альбинос стал альбиносом пять лет назад.
— В смысле?
— Он не был альбиносом сначала.
— Я заинтригован.
— Он был добровольцем в серии экспериментов «Байотех», после которых начал белеть. Достать данные оттуда было сложнее, но кое-что я узнала. Эксперименты вертелись в основном вокруг перекодировки ДНК, чтобы человек сам мог контролировать выброс определённых гормонов для качественного выполнения определенных функций.
— Как берутся за солдат будущего, так обязательно какой-то задницей заканчивается, — бурчу я.
— И этот раз не исключение. Девяносто пять процентов из тех, кто участвовал в этом якобы гражданском эксперименте в итоге стали сами себе наркоманами.
— Это как?
— Истощали организм тем, что заставляли его вырабатывать гормоны радости и постоянно ходили в эйфории. Бесполезный биомусор получился. Им было насрать на поставленные задачи, все как один предпочитали получать удовольствие, — объясняет Маша. — В итоге эксперимент признали неудавшимся и свернули. А подопытные быстренько и с удовольствием самовыпилились. Кто-то так увлёкся, что угробил организм за пару лет, кому-то в состоянии эйфории показалось, что он умеет летать и так далее.
— Чудна ты, нейробиохимия, — только и могу выдавить я из себя.
— А вот тот, кто нас интересует, живёт и здравствует. Только альбиносом стал.
* * *
Я рассказываю о том, что мне удалось найти, пока Игант спал, и о том, какие предположения выстроились на основе найденной информации. Геймер соглашается с тем, что, скорее всего, подопытный симулировал отсутствие изменений в организме. В конце я сообщаю, что нашла адрес. На что Игант сразу же предлагает проверить.
— А не страшно? — спрашиваю я.
— Страшно, конечно. Но давай признаемся себе вот в чём: мы оба растерялись. Нам обоим были нужны деньги. Для нас обоих эта ситуация была неожиданной и мы как-то туповато согласились на заявленные условия. Поэтому стоит попытаться взять инициативу в свои руки хотя бы для того, чтобы понимать, насколько всё серьёзно.
По всем пунктам Игант прав. Я просто киваю, соглашаясь.
— Но сначала турнир, — поднимает палец вверх геймер.
Я смотрю на кистевой чип — часы показывают без четверти двенадцать. Через пятнадцать минут старт.
* * *
Самая глупая вещь, которую может сделать сетевой геймер, претендующий на игру в турнирах — стримить вид от первого лица. Именно поэтому я выношу Феникса в первые минуты матча. Старый добрый зерг-раш. Пока этот инвалид от игроиндустрии развивает базу, я непрерывно создаю самых слабых юнитов, отсылая их на две трети карты вперёд и влево. И в момент, когда база Феникса только начинает производить технику, швыряю толпу юнитов с фланга на базу. Зверьё разбирает турели, попутно разгрызая вражеских солдатиков, и благополучно разрушает командный центр.
* * *
Арлекин, которого в паутине уже давным-давно сократили до простенького «Арл», не выходит в бой и ему присуждают поражение. Что ж, тем лучше. Техническая победа — тоже победа. К тому же, экономит мне время.
Я выхожу из паутины, снимаю перчатку и возвращаюсь к плоской сети на своей доске. Разворачиваю ленту новостей и понимаю, почему победа далась мне так легко — Максим Лемешев, сетевой геймер, известный под ником «Арлекин», шагнул (но я более чем уверенна, что сброшен) из окна своей жилой ячейки. Естественно, я связываю это с альбиносом.
Иганта из игры не вытаскиваю — понимаю, что для него турниры — способ заработать. А к чужием способам заработать я привыкла относиться с уважением, какими бы ёбнутыми они не были.
Чтобы не тратить время даром, ломаю систему видеонаблюдения человейника, в котором — слава медицинским архивам и фиксируемым в них данным! — живёт альбинос.
— Осталось четыре дисциплины, — сообщает Игант, снимая манипулятор.
— Я его нашла, — говорю в ответ.
— Как? Где?
— Там где ты искал, но не доискал. Адреса медики тоже хранят, просто это две разных базы данных, которые нужно синхронизировать, прежде чем запускать. Погнали.
* * *
Второй бой, общий FPG удачно отыгрываем и я и Ржавая, пока воздушка несет нас к месту жительства альбиноса. Условие — занять места с первого по шестое. Оба попадаем в диапазон. Машка выносит семерых. Я — восьмерых. Мог бы и её, но почему-то замираю на пару мгновений, любуясь тем, как она размазывает противника, а она, закончив с врагом, на рефлексах накрывает меня огнём.
А я и не против. Я даже улыбаюсь, радуясь тому, что у неё получается так, как надо.
* * *
Для троечки нам приходится присесть на углу дома. Прошедших предыдущий этап система делит на две команды. Мы с Игантом оказываемся в одной. Наша цель — заложить бомбу. Их цель — обезвредить.
На раздаче бомба оказывается у меня. Игроки моей команды грамотно снимают противников одного за другим и ведут меня к точке минирования. Я, естественно, отлично справляюсь со своей ролью. Игант шлёт в чат воздушный поцелуй и вслед за ним эту эмоцию повторяют все оставшиеся в живых: Оторва, WhiteSnake, Осенний… Гремит взрыв, и мы снова вываливаемся в реальность.
* * *
— Погоди, — говорит мне Ржавая, — сейчас я подключусь к системе охраны и зациклю модуль управления камерами.
Достаю стик, чиркаю и успеваю затянуться всего дважды.
— Готово! — сообщает Ржавая, выставляя таймер на своём чипе. — Система будет дублировать один и тот
