Как бы не так. Доверять можно только тому, кто не предавал, — старая мудрость, ну почему она ей не последовала?
Потому что она никогда не следует мудрым советам и отметает большинство умных мыслей. Потому что ей элементарно хочется полагаться на мужчину, который рядом, и в этом желании она совершенно забыла о том, что это за человек. А что это за человек? Так ли хорошо она его знает?
Давно Саманта не задавалась этим вопросом. А зря. Ну что тут скажешь? Дура, она дура и есть. Она прикусила губу сильнее — во рту стало солоно.
Мысль, пришедшая после, поразила ее своей ясностью, новизной — и в то же время естественностью. Я не хочу замуж за этого человека. Коротко и ясно. Саманта тряхнула головой. Мысль никуда не ушла.
Я не в своем уме, подумала Саманта. Слезы как-то сами собой высохли. Потом ей стало страшно.
Ведь если она по-настоящему не хочет связывать с ним жизнь, значит, придется менять все. Абсолютно все. Дом. Круг общения. Образ жизни. Планы на будущее. Остаться одной. Пусть на какое-то время — но все равно… Одиночество — это серьезное испытание. Саманта не помнила уже, как это — жить одной. Быть одной, ничьей, своей собственной, ни о ком, кроме себя, не заботиться…
Страшно.
Страх был холодный, как осенняя ночь. Она и не подозревала, что оно в ней живет, это гадкое липкое чувство из детских кошмаров. Она уронила голову на ладони. Нужно придумать другой выход, потому что этот…
Выход есть всегда, но не всегда он нам нравится.
Саманта вспомнила вычитанную в студенческие годы в учебнике психологии вещь: если человек видит только один выход из ситуации, значит, он шизофреник. Она шизофреник? Вроде бы нет. Значит, можно поломать голову еще.
И разбить о голову Эдмонда какую-нибудь вазу. Желательно — из дорогих. Лучше всего — подаренную его мамой на Рождество.
Саманта подумала о том, что он не только нарушил обещание, но еще и улизнул, оставив ее плакать в пустой квартире, и испытала приступ глубокого, до тошноты, презрения. Мельком взглянула в зеркало — зеркало послало ей некрасивое, с опухшими губами и покрасневшими глазами, отражение.
— Успокойся, — приказала она себе.
Отражение лучше не стало. Саманта слегка подергала себя за волосы, чтобы прийти в чувство, и отправилась в кухню за медом. Нужно прекратить истерику. Но даже хамство Эдмонда — не повод глотать таблетки.
Под носок домашней туфельки попал разноцветный глянцевый листок — одна из треклятых путевок. Саманта поленилась наклоняться и рвать ее. Отшвырнула под стол. Пусть поваляется.
Спать она ложилась в запертой изнутри спальне — один из тех моментов, когда самым удачным в этой квартире ей казались именно замки во внутренних дверях. На самом деле — глупое и ненужное изобретение, но все-таки… Пусть поспит на диване в гостиной. Если он вообще явится домой ночевать.
Как ни странно, сон пришел быстро — вымотанная нервная система нашла оптимальный способ перезагрузки. Но виделось Саманте что-то серое и мрачное. Кажется, она куда-то падала и разбивалась насмерть.
Проснулась она с тяжелым чувством. Сперва ей даже показалось, что воздух в комнате сер, потом Саманта поняла, что это предрассветный полумрак. Она вспомнила, что было вчера. Вспомнила непроницаемые, упрямые глаза Эдмонда, его искривившийся от какой-то яркой эмоции рот и хлопнувшую дверь. Может, он и вовсе не ночевал дома? Она подавила желание пойти и проверить. Попыталась почувствовать. Чувство его присутствия и отсутствия, развившееся за прожитые вместе месяцы, молчало. Наверное, тоже обиделось.
Саманта вздохнула и поплелась в ванную. Долго стояла под холодным душем, желая взбодриться — или наказать себя за что-то, доставить себе хоть маленькую, но неприятность. Причуды издерганной психики…
Она вышла, высушила волосы феном, оделась и тщательнейшим образом нанесла макияж. Невольно вздохнула, поворачивая в замке спальни ключ. В квартире стояла тишина.
Эдмонд спал на диване, укрывшись пиджаком. Пахло алкоголем.
— Скотина, — процедила Саманта сквозь зубы. — Несчастное животное…
Несчастное животное, видимо, не знало, что оно несчастливо, что и понятно — у животных отсутствует рефлексия.
Саманта решила делать вид, будто «его тут не лежит». Она не стала завтракать — перекусить можно и по дороге в школу. Из мести она надела плащ и сапоги тихонечко-тихонечко, чтобы не разбудить Эдмонда. Пусть хоть раз опоздает на свою проклятущую работу… Саманта знала, что эта месть повлечет за собой какую-нибудь ответную гадость с его стороны, война затянется, и чувствовала себя от этого прегнусно, но менять ничего не хотела. Буддисты правы, когда говорят, что работать над собой нужно всю жизнь. Видно, ей еще не скоро удастся очистить свою карму… от легкого налета ненависти к любимому жениху.
— Саманта, что с тобой стряслось? Вчера было наводнение?
Мэри Клир, то ли самая близкая из ее коллег, то ли самая далекая из ее подруг, социальный психолог, хлопала круглыми голубыми глазами за тоненькими стеклами очков, которые носила для солидности — без них ее можно было бы принять за старшеклассницу.
— Какое наводнение? — непонимающе нахмурилась Саманта.
— У тебя дома. Из слез, — бесцеремонно уточнила Мэри.
— Что, так сильно заметно?
— Нет, не так. Просто глаз наметан.
— Не придавай этому значения, все обойдется.
— Личное?
— Личное.
— Понятно. Лучше бы публичное, — задумчиво протянула Мэри.
Саманта не всегда понимала, что она имеет в виду. Как сейчас. Она промолчала.
— Ну… я имею в виду, что с проблемами в социальной жизни часто можно разобраться проще и быстрее, чем с личными, — пояснила Мэри. Иногда она понимала, что ее слова остаются для собеседника загадкой, и давала краткие или не очень, в зависимости от настроения, комментарии. Сегодня она, кажется, была если и не в ударе, то под вдохновением. Рабочим вдохновением психолога — в готовности разглядеть проблему и поговорить на этот счет. — Как ты насчет поделиться? — невинно спросила она.
Надо отдать Мэри должное, невинные реплики давались ей великолепно — разве можно усомниться в чистоте намерений такого светлого, голубоглазого существа?
— Не люблю делиться плохим, ты же знаешь, — ответила Саманта. — Это не по-дружески.
— Тогда считай, что я оказываю тебе профессиональную услугу.
— Брр…
— Да будет тебе. — Мэри насыпала в чашку две ложки растворимого кофе и залила кипятком из желтого чайника. — Чай? Или все-таки ароматного адского зелья?
— Зелья, только для слабонервных. Полложки кофе, сахар и сливки, — сдалась Саманта. Здорово это — уступать кому-то и знать, что ничего плохого тебе не будет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
