— Именно так, Ваша Светлость. Вы как нельзя лучше описали мое замешательство, — призналась Аделаида, и легкая улыбка коснулась уголков ее губ.
Время в районе Ветряных Холмов тянулось необыкновенно медленно, и казалось, словно бы оно замерло на месте. Аделаида уже выспалась и лениво потягивалась на травке, когда волчонок приволок ей жирного кролик. Она тут же развела костер, после легкого завтрака умылась и, еще раз взглянув на контуры Острова Душ, направилась в сторону столицы области, одноименного города Глудио.
К рассвету она дошла до перекрестья трех дорог: дорога на юг вела назад, в портовую деревню Глудин, северная тропа сулила опасное путешествие в Темный Лес. Но Аделаида уверенно выбрала третий путь и направилась на юго-восток через руины в город Глудио. Южные руины, названные Руинами Страданий, раньше были красивой и мирной деревней Бернис, где выращивали оливки и виноград. Когда началась война, люди, которые не желали уходить с насиженных земель, сплотились в деревне, думая, что смогут защититься от захватчиков за толстой каменной стеной. Воины лорда Глудио во главе с его средним сыном Роаном, отступающие с юга, также остановились в Бернисе, используя поселение как цитадель. Битва за селение шла несколько дней. Не раз осажденным в Бернисе удавалось отбить нападения армии Грасии, и даже была надежда, что им удастся спастись. Но к Грасии присоединились наемники-гноллы[7]. Безумные гуманоиды сломали стену и ворвались в деревню, вырезая солдат, священников, фермеров — всех, кто попадался им под руку. Они подожгли все здания, и за одну ночь деревня была опустошена. Убитые люди не смогли успокоиться и, наполненные ненавистью, восстали из мертвых[8].
Аделаида владела не только магией исцеления, но и светлой магией, предполагающей знание основных погребальных ритуалов и обрядов. В связи с этим живые мертвецы никогда не являлись для нее помехой, и она с легкостью и даже некой радостью избавляла встречающуюся ей на пути нежить от страданий, освобождая неупокоенные души.
День уже полностью поборол ночь, когда Аделаида добрела до западных ворот Глудио. Город по размерам показался ей небольшим и уступал даже тому же Глудину, являющемуся прибрежной деревушкой. С ходу было очевидно, что военная власть в Глудио превосходит духовную: храму Эйнхасад отводилось отнюдь не центральное место, как это было в Глудине или в деревне на Говорящем Острове. Главная площадь была окружена многочисленными военными гильдиями[9], и Аделаида знала, что именно сюда стекаются на учебу многие будущие воины: люди и эльфы, как темные, так и светлые. Местные жители отличались воинственным нравом и чрезмерной гордыней. Они искренне считали Глудио колыбелью человечества и самым известным городом королевства и прямо-таки боготворили своего правителя, лорда Вильгельма, отмечая, что, благодаря его активному участию в проекте восстановления разрушенного во время войны города, местные жители смогли наконец-то вернуться к нормальной жизни. Аделаида посчитала это отношение к Вильгельму Рыжебородому справедливым, не понаслышке зная, что на войне лорд Глудио потерял двух своих сыновей: средний сын лорда Роан героически погиб, защищая деревню Бернис, а старший, Ифор, бесследно исчез, пытаясь освободить другую деревушку, Лостерн, находящуюся на юге региона. В итоге единственным наследником старого лорда являлся теперь юный Риддерик, последний из трех его сыновей.
Один нетрезвый вояка, перехватив осматривающую городок странницу в попытках выпросить у нее монету, начал рассказывать Аделаиде «всю правду о Пустоши», огромной пустыне, раскинувшейся на юге континента.
— Там в пустыне, под землей, спит демон Белеф, — говорил мужчина заплетающимся языком. — Он привел давно когда-то легионы нечисти, пытался создать в этих землях вечную империю тьмы. Однако мудрецы из Белой Башни[10] и эльфийские маги объединились и совместными силами запечатали его в подземной гробнице. Он был маг простой, но много читал запретные книги по черной магии и превратился в демона… Во-о-от… Так что любой маг, изучающий темную магию, может стать как Белеф.… Зачем вообще нужны такие книжки?.. — посетовал человек, громко рыгнув. Аделаида попыталась отстраниться, но мужчина уже крепко держал ее руку своей потной ладонью и, поднеся рот к самому ее уху, прошептал: — Не стоит доверять всем этим колдунам…. Мда… Белеф под землей распространяет грязную магию даже во сне… — Аделаиде наконец удалось вырвать руку, и она попыталась уйти прочь, но последние слова мужчины ее заинтересовали: — Недавно гигантские муравьи стали открыто выползать из Пустоши, и это настоящая головная боль для охранников, — мужчина ухмыльнулся беззубым ртом, кинув небрежный взгляд на стоящего поодаль часового.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Охранник, поймав его взгляд, поморщился и, обратившись к страннице, добавил, что хоть сам никогда не видывал никаких гигантских муравьев, но его кузен часто подрабатывал наемником и рассказывал, что в большой пещере в Пустоши обитают муравьи величиной с гору, которые едят людей. Сам стражник, однако, заметил, что с недоверием относится к подобным рассказам и скорее поверит, что его кузен очень сильно преувеличивает размеры увиденных им монстров.
Блуждая по городу, Аделаида оказалась у дверей гильдии темных эльфов, но так и не решилась войти. Она несколько лет прожила с представителем этой расы, даже училась у эльфа боевому мастерству, но никогда на самом деле она не пыталась вникнуть в сущность эльфийского мировоззрения и образа жизни. Теперь же, когда она предвидела, что через пару дней ей предстоит пройти через все то, от чего она бежала столько лет, навестив родину своих предков, Деревню Темных Эльфов, она впервые в жизни почувствовала не только волнение, но и некое таинство, и даже радость.
Отобедав в местной таверне и послушав всякие сплетни о Пустоши, Аделаида отчаянно захотела взглянуть на нее и проверить все легенды, которые она слышала об этом месте.
Надеясь пересечь Руины Отчаяния, бывшие когда-то деревней Лостерн, с той же легкостью, что и предыдущие руины, Аделаида смело направилась через разрушенный двор, но чуть не пожалела о своей неосторожности. Она даже вскрикнула, когда перед ней возникла огромная фигура скелета в черном обличии. Его окружали духи тьмы и нежить. Завидев одинокую путницу, скелет сделал два широких шага ей навстречу. Аделаида могла слышать, как кости трещат в его доспехах. Она замерла, не в силах ни отвернуться, ни отойти. Скелет присел возле нее на корточки, захватил горстку пыли с земли и задумчиво растер ее в ладонях, а затем посмотрел на Аделаиду. У него было темное лицо, на котором не было видно ни глаз, ни рта, но она чувствовала, что он смотрит прямо ей в глаза. Мертвец с шумом выдохнул пар, поднялся и, отвернувшись и сделав два шага назад, вернулся в круг своей свиты. Может, это белый день отпугнул его, а может, какие-то иные мотивы, но чудовище не тронуло темнокожую целительницу, и та, почувствовав лишь отдаленное дыхание смерти на своем плече, побежала прочь из этого проклятого места, еще долго продолжая бормотать себе под нос заученные в детстве обережные молитвы.
— Ну конечно, — пробормотал круглолицый судья. — Раз даже уклад примитивнейших из существ оказался для Вас интересен, как же могли Вы оставить без внимания Пустошь… — небрежно махнув рукой, он велел женщине продолжать.
Широкая холмистая дорога привела Аделаиду в небольшое ущелье, пробежав через которое она оказалась в огромной пустынной долине. На километры вокруг не было видно ни единого деревца, никакого источника воды — земля была совершенно мертва и вся, как иголками, утыкана высоченными песчаными колоннами. Изредка в тени от скал можно было заметить немногочисленных обитателей этой суровой местности: гранитных големов[11] и гигантских хищных василисков[12]. Аделаида, опасаясь внезапной агрессии с их стороны, взяла волчонка на сгиб локтя левой руки, а в правой зажала свой кристальный кинжал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
